Страница 21 из 77
За ужином советник короля постарался растолковать в общих чертах, что именно их ожидает в Реймсе.
— Нашему новому королю Филиппу досталось тяжкое наследство: блистательное время его отца-короля закончилось, а все свершения были утрачены. Он умер, не успев претворить своих последующих замыслов в жизнь, а его верные советники потеряли власть, а некоторые лишились и головы с приходом на царствие короля Людовика. И хуже всего — крепкие корни деревьев, сыновья своего великого отца, Людовик, Филипп и Карл так и не обзавелись потомством мужского пола. А ведь дела наследования — великая вещь! Господь не был милостив к Людовику, старшему сыну, по праву занявшему престол, дав всего две Пасхи — и то не целиком — на правление. И сын его от королевы Клеменции Венгерской был ещё в утробе, когда умер его отец. Кто наследник? От Людовика осталось двое детей — Жанна, что от Маргариты Бургундской, и нерожденное дитя. Тут такое началось! Полное помутнение в умах: Карл Валуа, второй брат нашего доброго короля Филиппа хотел сам стать регентом. Наш нынешний Филипп тоже имел права как второй сын, его поддерживал Карл, третий брат, поскольку они все от одного корня. А бургундцы, обиженные за Маргариту, затаились и только ожидали момента, чтобы поддержать малютку Жанну.
Нынешний король Филипп оказался мудрым, доверившись и собрав к себе в помощь тех, кто был верен его отцу. Всего лишь от нескольких дней зависело, как скоро доберется Филипп до Парижа, чтобы утвердиться в своей власти регента. Нам это удалось! Хоть и лишен сейчас король всей мощи и поддержки своих вассалов, но я уверен, что они вновь к нему вернутся. После смерти младенца Клеменции Карл Валуа остался обиженным, герцог Одо Бургундский поддерживает свою племянницу Жанну, Эдуард Английский, встававший на колени перед отцом для оммажа как герцог Аквитании, ни во что не ставит сына. Только графство Бургундское радуется тому, что к Филиппу вернётся его законная жена Жанна и будет объявлена королевой. Роберт Фландрский тоже за Филиппа, но исключительно чтобы насолить Эдуарду Английскому.
Так что, при наличии стольких недоброжелателей, церемония будет весьма скромной. Шесть епископов, которые будут нести святую Стеклянницу, скипетр, мантию, кольцо, корону и меч короля Карла Великого. А вот шесть вассалов, которые, как было заведено в давние времена, должны быть из герцогов Бургундии, Нормандии и Аквитании и графов Тулузы, Фландрии и Шампаньи не будут присутствовать и вовсе. Их заменят доверенными людьми короля. Я, например, буду нести королевское знамя. Остальные — корону, второе знамя, военное знамя, меч и шпоры. Всей церемонией будут руководить архиепископ Реймский, аббат из аббатства святого Ремигия и аббат из святого Дени.
В общем, гостей съедется не так уж много, в основном — мелкие вассалы из королевства Франции и посольства от королей, что хотели бы установить дружеские отношения с будущим королём, ну и просто поглазеть на церемонию, — довершил свою речь советник короля.
— А у нас, в италийских землях, нет короля, — с печалью в голосе отозвался Джованни, — только папа и кардиналы с одной стороны и императоры священной Римской империи — с другой. Я теперь понимаю, господин Алигьери и ему подобные вольнодумцы, как вы их назвали, хотят лучшей доли для наших земель. У нас и так постоянно идёт война между сторонниками императора и сторонниками Папы, а теперь стало ещё хуже — понтифик-француз в Авиньоне и два самопровозглашенных императора, Людвиг и Фридрих, которые никогда в моей стране и не были. А еще и распри из-за Неаполя под французской властью и Сицилийского королевства под властью брата короля Арагона.
— Ну и что? — возразил де Мезьер, — у вас двойная власть: под Папой и Императором! Вы же кичитесь тем, что наследники Римской империи, а на самом деле — между собой не можете определиться, кто вам милей. Это даже не зов сердца, а зов денег — кто больше даст привилегий городам или знатным людям.
— Быть может, — с сомнением покачал головой Джованни, — но что делать простолюдинам вроде меня?
— На всё воля Божья! — советник короля был уверен в собственной правоте. — Ты же слышал, наверно, в церкви — всё Им предопределено, и если тебе кажется, что ты несёшь наказание, то это только для твоего же блага, чтобы ты обратил свой взор на заповеди и следовал им, морально улучшаясь. Каждая божья душа должна принимать всё, что с ней происходит, как Божественное предопределение [1]. Так что ты свои измышления держи в себе и под крепким замком. Тебе отец Бернард достаточно про ереси поведал? А какой вывод? Не иди от своего ума против учёных мужей: они уже обо всём договорились, — Готье подлил своему гостю ещё вина. — Когда мы будем в Реймсе, твоё дело рот понапрасну не открывать. Если что и будут спрашивать, то пусть спрашивают у меня. Ты не знаешь, как разговаривать со знатными людьми, поэтому я и переживаю, чтобы какой беды не случилось от твоих вольнодумных мыслей. Понятно?
Комментарий к ЧАСТЬ II. Глава 1. Прислушайся к своим желаниям
[1] Учение о предопределении лежит в основе христианской веры, разработано ещё Августином Блаженным. Суть – свободы воли практически нет, всё предопределено Богом, но только доброе, поскольку предопределения к нравственному злу не существует (то, что совершение греха предопределено – ересь 9 века Готшалька). Если сознательно отвергать всякую помощь Бога, то для такого человека нет спасения, а значит, он предопределён Богом на исключение из Царства Божьего. Соответственно, последствия зла (например, жизненные неудачи) предопределены божественной волей ради последующего исправления. Ересь говорить, что Бог предопределяет само действие (греховное действие), поскольку это ведёт к дальнейшим тезисам: таинства бессильны, роль церкви – ничтожна.
========== Глава 2. Коронация в Реймсе ==========
Пять долгих дней они добирались до Реймса, а потом остановились в деревенском доме недалеко от города, куда Готье уезжал утром и возвращался обратно ближе к вечеру вместе с Жоффруа, поэтому Джованни был предоставлен сам себе еще на три дня. По дороге единственными местами ночлега для них служили верхние этажи коровников, где хранилось сено. Всё-таки Готье был экономным, но не прижимистым, просто не видел смысла тратить лишние деньги на спорные удобства в виде соломенного тюфяка у очага в большом крестьянском доме, если можно было поспать на той же соломе в помещении, согретом теплом животных. И похоже, его не сильно раздражал запах навоза, прелого сена, конского и телесного пота, который пропитал насквозь их дорожную одежду.
Жоффруа, казалось, принимал все тяготы с невозмутимостью каменной статуи. Вытянуть из него драгоценное слово стоило немало усилий. Видно, «неболтливость» была его ценнейшим качеством. Он оказался младшим братом Жерара, известного Джованни по тулузским событиям, тоже из Нормандии, но давно осевшим в Париже, где получил образование в университете. А господину де Мезьеру он служил неполный год, с прошлой Пасхи.
Для Джованни, привыкшего спать на чистых простынях и нечасто ездившего верхом, эта дорога, наоборот, оказалась тяжким испытанием, которое он постарался сносить без жалоб. Хоть и руки опять оказались стертыми поводьями, а тело в конце каждого дня ломилось болью в спине, он находил утешение в живом тепле Готье де Мезьера, который всегда ложился посередине, заворачиваясь в плащ, а сверху накрывая их обоих толстым шерстяным покрывалом. Жоффруа спал по его другую руку, но укрывался отдельно.
Только в последней деревне, где они сняли половину дома, можно было беспрепятственно и долго расслаблять тело в горячей воде, купаясь в лохани, а заодно — постирать одежду, чтобы смыть запахи, пропитавшие его насквозь и въевшиеся в кожу. Оставшийся без дела Джованни был представлен к готовке утренней и вечерней трапезы, причём Готье убедил его в значимости такой работы настолько виртуозно, что ученик палача даже не нашелся, что возразить:
— Ты же хотел бы меня чем-то порадовать? — склонился Готье к его уху, чуть касаясь губами и обдавая пылким жаром тела. — Я буду очень-очень благодарен тебе, если отведаю вкусной похлёбки, приготовленной твоими прекрасными руками.