Страница 9 из 57
Трогательная беспомощность младшего мужа заставила Ингвара проявить заботу: он помог вылезти из воды, обтёр досуха, облачил в свежую тунику, потом поддерживал за пояс всю дорогу, пока они медленно шли по коридорам дворца, ловил каждый вздох, когда Альваро трудно было шагнуть по ступеням из-за пронзающей боли. Наконец, он разложил младшего мужа на простынях и подушках, укрыл одеялом.
— Может, всё-таки лекаря? — с надеждой в голосе еще раз предложил Ингвар.
Альваро слабо кивнул, соглашаясь, почти засыпая, занеженный теплотой ложа:
— И этаров. Мне нужно им сказать… о наших переговорах. Или ты сам?
— Нет, — Ингвар мотнул головой. — Да и ты не сильно напрягайся. Поспи!
Альваро сладко зевнул в ответ.
Ингвар переменил свое решение уехать в военный лагерь, отложив его на следующий день: «пока младшему мужу не станет лучше», и дал указание готовиться к охоте. Но управляющий, вежливо выслушавший и покивавший милорду, удивил Ингвара иной новостью. Их гость, король Эдвин, не успев толком отдохнуть и отобедать, от имени старшего мужа повелел оседлать лошадей и отбыл в неизвестном направлении.
— Насколько неизвестном? — с издевкой в голосе начал допрос Ингвар.
— Человек, посланный вслед за ним, пока не вернулся, — невозмутимо ответил управляющий.
— Тогда пошлите еще человека за тем человеком! — потребовал старший муж. — Не хватало нам, чтобы с королём Эдвином что-то случилось!
— Он в военный лагерь поехал, — присоединился к их разговору подошедший главный конюх. — Взял в проводники Бенто, того, что вчера с вами, милорд, ездил. А в конюшне сказал, что место хочет присмотреть для завтрашней охоты.
Это была плохая шутка, появившаяся еще до того, как племянник Эдвина, король Эрвин VI был убит на охоте. Хочешь отравить гостя? Сходи на кухню и спроси рецепт у повара. Хочешь задушить подушкой? Сначала поваляйся сам на перине. Хочешь заколоть ножом в подворотне? Прежде развлекись там с девицей. Хочешь убить короля? Присмотри место для охоты. Кого именно Эдвин вознамерился убивать, оставалось неясным: только Альваро или обоих мужей сразу?
Но более странным стало желание короля в одиночку посетить военный лагерь. Ингвар не делал различия между своими солдатами, южане они или те, кто пришел вместе с ним с севера. Он старался сделать войско единым и ставил целью не войну, а надёжную защиту границ от вторжения извне. В горах и за ними жили народы, не строившие городов, кочевые, ставившие в приоритет родовую честь и честный грабёж. Смущали их умы только многочисленные купцы из Арнауты, испытывающие страсть к золоту, серебру, драгоценным камням и рабам. Именно они продавали им оружие, с которым племенные вожди занимались частыми набегами, проходили по узким горным тропам и угрожали южным приграничным городам Байонны.
Пока правил Рикан де Альма, а до него — родовая знать де Энсина, мало кто из них обращал внимание на постоянные бесчинства, творимые многочисленными отрядами пришельцев. Поэтому и пустовал, разрушаясь, южный дворец правителей. Как только здесь появился Ингвар со своими солдатами и начал планомерно уничтожать эти разбойничьи гнёзда, давая возможность жителям приграничья свободно возделывать поля и работать в шахтах, то количество набегов было сведено на нет.
Купцы из Арнауты много раз посылали своих шпионов, чтобы найти брешь в обороне, но этих чужаков здесь не привечали. Лишь на побережье Байонны, у самого подножия горного массива, разросся город Ариналь, основанный выходцами из Арнауты, подконтрольный им, и именно туда прибывали корабли с товарами.
Изрезанные скалами южные берега Байонны, севернее Ариналя служили лишь пристанищем рыбаков и пиратов, через чьи руки проходила вся торговля с землями королевства Эдвина — Лаокоонией. Упорядочение морской торговли в южном море и ее безопасность стали первостепенными задачами. До сих пор королевство, продававшее крепкий лес, пеньку и пушнину по бросовым ценам не имело собственного флота. Перевозками занимались только чужеземцы, которым было выгодно продать подороже и купить подешевле.
Требования Эдвина о скорейшем строительстве кораблей сталкивали Байонну с Арнаутой, пиратами и всеми, кто имел своей целью властвовать в южном море. И страхи Альваро были понятны Ингвару — он не хотел оставаться один и требовал у Эдвина прекращения торговли корабельным лесом, которая укрепляла Арнауту.
«Если вы, мой король, — втолковывал младший муж, — считаете Байонну частью своего королевства, то и лес должен идти на строительство „ваших“ кораблей. Иначе вы набиваете свои сундуки золотом от продажи, а мой народ будет вынужден затянуть пояса и строить корабли из своего леса».
Арнауте были не нужны сильные Лаокоония и Байонна, равно как этим обеим землям — влиятельный морской сосед. И ссора между Эдвином из Готвиндов и Альваро де Энсина обрадовала бы только Бейсила, правителя Арнауты.
Ингвар подавил в себе желание еще раз посмотреть на любимых женщин и детей и приказал накрыть ужин в саду. Он отослал этаров прочь, сказал, что хотел бы остаться в одиночестве, но чтобы ему обязательно доложили, если вернётся Эдвин или проснётся младший муж.
Каждый глоток янтарного вина очищал мысли и остужал чувства. Ингвару уже казалось нелогичным желание Эдвина развязать войну или устранить двух мужей Байонны от власти. Король предпочитал использовать слабости и договариваться, но с внутренними противниками, что могли вредить тайно расправлялся без жалости. «Эдвину одному не справиться, — рассуждал Ингвар, — или мой король допустил к себе столько льстецов, что потерял связь с реальностью? Или боги решили лишить его разума? — образ короля, но в ту пору еще молодого герцога встал перед его глазами. Сосредоточенный, осторожный в проявлении чувств на людях, Эдвин преображался, опираясь своей душой на бесшабашность сердца и разума Ингвара, который всегда всё упрощал там, где будущий король пытался разыскать хитроумное коварство. — Ты ближе мне, чем брат. Почему же ты, мне не доверяешь? Знаешь же, что не предам!».
Но вино в кубке, крепко сжатом в руке подрагивало, ревниво красуясь цветом перед закатным солнцем. Ингвар пытался заглянуть в его глубины, тщетно надеясь понять замыслы богов. Поднял голову, провёл невидящим взором, следуя мыслями поверх потемневших кустов и ярких пятен распустившихся на них бутонов, пока внезапно не освободился от чар былых воспоминаний…
Альваро стоял на отдалении посреди скрещивающихся садовых дорожек и смотрел на своего старшего мужа в пол-оборота, сложив руки на груди, обнаженный по пояс. Его узкие штаны черного цвета плотно облегали бедра, подчеркивая стройность ног и плавный изгиб талии, переходящий в горделиво расправленную спину. Волосы, поднятые вверх и собранные в хвост, открывали взору длинную шею младшего мужа. Сам он был похож на любовно вырезанную из дерева тонкую статуэтку танцовщицы, что можно встретить в лавке мастера-резчика на базарах в землях, лежащих ещё южнее Арнауты, где люди живут не в городах, а в деревнях, окруженных густым влажным лесом, перемещая товары между своими соседями на остроносых лодках, отталкиваясь длинными шестами от илистого дна многочисленных протоков. Ингвар с Эдвином были там однажды, поднявшись вверх по широкой реке от засушливого и пустынного морского побережья, обдуваемого сильными ветрами. Из этих земель происходил Тхал — один из воинов личной охраны Эдвина: почти на голову выше Ингвара… Там они верили в звероподобных богов, что живут в кронах деревьев, но иногда принимают людской облик и сходят на землю, чтобы красть души младенцев по ночам.
«Ты сказал, что я ревную, — мысленно обратился Ингвар уже к Альваро, — да, как тебя не ревновать, малолетний засранец, когда ты начинаешь занимать в моих мечтаниях места больше, чем они могут в себя вместить? Ты проявляешься везде, в каждом моём вздохе, стирая мои воспоминания о прошлом, которыми я живу. Сначала ты был покорным, забитым мальчишкой, а теперь я уже теряюсь в чувствах — где заканчиваются мои личные желания и начинаются те, что ты мне тайно внушил? И я не знаю тебя, Альваро, где игра и вымысел, а где — правда?».