Страница 49 из 57
Кол — единственное оружие. В душе Яснила не осталось слёз, лишь боль уверенно овладела телом. Юноша подтянулся на руках, подползая ближе, и напрягая оставшиеся силы, вырвал заклятое орудие, что не давало сейчас душе Архона найти приют среди духов леса. Ему даже показалось, сквозь пелену, застлавшую глаза, что белое невесомое облако отделилось от полураскрытого рта Архона и устремилось вверх, к широкому, поросшему ползучими лианами выходу из пещеры.
— Помогите мне хозяева леса, — губы Яснила зашептали заклинание, — помогите мне хозяева воды, помогите мне хозяева земли, помогите мне хозяева воздуха, помогите мне хозяева света, помогите мне все души, что нашли покой, — в своей памяти Яснил обратился к каждому легендарному предку своего народа, имя которого помнил. Ему показалось, что его услышали: дождь прекратился, лес над головой пронзили яркие лучи солнца, и боль в ступнях, будто стекла с тела вместе с каплями воды, принятая землёй.
Он присел на колени, продолжая свои молитвы. Зажал кол в зубах. Потом подполз, опираясь на руки к стене пещеры и взглянул вверх, сливаясь взглядом с крохотным клочком синего неба, видневшегося среди крон деревьев, потянул на себя тонкие стебли лиан, вырывая с корнем. Они были слишком слабыми, чтобы выдержать его вес, но ими можно было обмотать ступни ног, которыми предстояло вступить на скользкие камни.
Яснил потянулся сознанием к духам животных, начиная свой путь наверх. Сейчас он стал единым целым с пауком, что осторожно ставит свои тонкие лапки, карабкаясь по стволу засохшего дерева. Этот дух скрылся в тени, где-то там, на маленькой солнечной поляне. Яснил двигался как паук, иногда соскальзывая и повисая то на одной руке, то на другой, но упорно выбирался на свет, затаивая боль в дальних уголках подсознания. Наконец, он перевалился через край, царапая живот об острые камни. Перевернулся на спину, обессиленно поворачивая голову, оглядываясь вокруг, и отпуская душу насекомого от себя.
Чужеземцы притащили тела убитых в лес и скинули в ближайшую яму, не особо беспокоясь о том, что кто-то ещё мог бы наткнуться на них. В любом случае посчитали, что Яснил — уже не жилец и погибнет в сумраке.
Юноша лежал неподвижно, прислушиваясь. Лес жил своей жизнью: в ветвях щебетали птицы, порой срываясь и перелетая с дерева на дерево, по смолистым стволам ползли спешащие муравьи, привлеченные запахом свежей крови насекомые иногда с жужжанием проносились мимо, зависая в воздухе прямо над лицом. Со стороны селения не слышалось ни звука, лишь ветер доносил слабый запах дыма.
В животе призывно заурчало — очень хотелось есть. Где-то рядом хрустнула ветка, чуткий слух уловил шелест мягких шагов, оставляющих лишь невидимый след на сухих листьях, устилавших землю. Глина, расплющенная весом тела, мелкие камушки, сметённые носком сапога, колючки, вцепившиеся в плащ и сломавшиеся в движении. Над Яснилом склонилось бородатое лицо, в котором он узнал охотника, жившего на склоне горы и иногда спускавшегося в селение, чтобы продать пойманную дичь или обменять ее на хлеб, рыболовные крючки, железные наконечники для стрел.
— Живой! — с облегчением выдохнул охотник. Внезапно появившийся из кустов рыжий пёс облизал Яснилу щеки.
***
Яснил проснулся от сильной тянущей боли в теле, поначалу не понимая, где именно находится. Он подтянул ноги к животу и осознал, что завёрнут в тёплое ласковое одеяло. Свет тусклой лампады выхватывал из темноты очертания широкой кровати. С той стороны пахло страстью и сексом. Яснил расслабленно улыбнулся, ощущая себя в безопасности.
Сначала Танцующий с духами решил, что большой муж похож на огромного кита — неповоротливого, только скользящего лениво хвостом, ради получения удовольствия, но затем кит превратился в льва. Так проявился истинный дух чужестранца — желание окружить себя множеством лиц большой семьи и находиться в центре этого круга. С этаром Арио всё было по-другому…
Тем вечером, начиная свой танец для властителей огня, Танцующий с духами понимал, что не почувствует и не услышит вокруг себя ничего, кроме зова распалённой плоти. Этот голос ярко-красный, грубый, удушающий, набросил на него свои сети, когда танец еще не начался. И это был последний танец. Яснил надеялся, что, открыв себя, сможет сплести свою душу со стихиями и вытянуть ее вовне. А после — чуть приоткрытые двери вновь закроются, оставляя пустым тело, и уже будет не так важно, кто станет его новым хозяином.
В единый нежный цветок, сотканный из яркого белого света, собирал Яснил чувства с помощью танца, чтобы вручить этот дар богам, но внезапно услышал, что его зовут: не именем, а душой. Кротким желанием обнять, обещая любить, как никто в его жизни.
Танцующий с духами оглянулся, прорываясь сознанием сквозь густые потоки красного киселя и увидел сине-фиолетового змея с огненными крыльями.
========== Глава 33. Годы странствий ==========
Яснил всегда верил в истинность своих видений: духи показывали, шептали, направляли, оставалось лишь слушать внимательно и правильно понимать. И не всегда их голос поддавался здравому смыслу, порой их советы казались странными, пугающими. А сейчас — он затаил дыхание: уже давно в окружающих его людях Танцующий с духами не видел такого глубокого божественно-синего цвета.
Змей скрывался под белыми одеждами, но взгляд, завешенный тенью надвинутого на лоб капюшона, пронзал своей силой, которой невозможно было воспротивиться. Яснил не мог разглядеть черт лица смотрящего на него гостя и ответить на вопрос, кто же перед ним стоит — старик или юноша? Лишь танцем ухватил сине-фиолетовую нить, вплетая в неё свой яркий белый свет, соединяя души воедино крепкими узлами.
***
Его мать клялась, что отцом Яснила был прекрасный бог, встретивший ее в лесу, когда она в одиночестве собирала дикие ягоды и заблудилась. Он же и вывел ее к вечеру к ограде деревни, став невидимым. Родившийся мальчик, с более светлой кожей, чем у других, и серыми глазами, когда у любого жителя в округе радужка была тёмно-коричневой, привлёк внимание вождя и, когда Яснилу минуло пять лет, он отправил гонца в столицу с просьбой проверить необычного ребёнка. Неужели вправду в нём течёт кровь хозяев стихий?
Так Яснил оказался далеко от своей родной деревни — в столице Мгандо-у-Лу, среди жрецов, предсказывающих погоду и читающих ответы на кинутых горстью камнях. Но дар его — общаться с духами и быть проводником человеческих душ, считался редкостью. Мгандийцы верили, что душа, покинув тело, остаётся поневоле жить рядом, если особым обрядом не слить ее с духами стихий, поэтому все Танцующие с духами постоянно перемещались с места на место, с острова на остров, чтобы единым обрядом освобождать такие души. Иначе неупокоенные начинали мешать живым или ещё нерождённым.
Кенеш, правитель Мгандо-у-Лу, был в меру задиристым: ругался с соседями с другого берега широкой реки только за места улова и охоты. Но мелкая ссора между рыбаками переросла в настоящую войну: стороны припомнили всё — и похищения женщин, и травлю посевов, и оскорбления святилищ предков. Поэтому решили свести свои силы на пустынном островке. Однако правитель Мгандо-у-Дихо оказался хитрее: позвал наёмников, пообещав им право на грабёж врага, и легко развеял войска Кенеша. Так, заурядная ссора двух местных вождей переросла в трагедию для целого народа. Мужчины были убиты, селения разграблены, а оставшиеся женщины понесли в себе семя чужеземцев и победивших соседей.
Яснил прожил в хижине охотника около полугода, выздоравливая и общаясь с духами стихий. Его совсем не интересовала душа Кенеша, но месть за Архона и поруганную честь его народа разгоралась незримым пламенем в сердце. Стихии тоже были с этим согласны. Сильная приливная волна уничтожила рыбацкие шхуны и дома Мгандо-у-Дихо. Гора, у подножия которой строился дворец нового правителя, извергла пламя и камни. Засуха уничтожила посевы на том берегу Мгандо, не тронув родные Яснилу.
Однако колдуны и с той стороны не дремали, устроив сильный пожар, заставивший жителей селений бежать к морю и сесть в лодки. Хрупкие судёнышки разметало по морю внезапно налетевшим ночным штормом с сильным дождём. Три дня волны носили лодку Танцующего с духами, не давая возможности пристать к островам, пока три женщины, пятеро девочек, охотник и сам Яснил не оказались в открытом море, утратив способность понять, куда же им плыть. Духи указывали в сторону, где садилось солнце, но именно оттуда приплывали чужеземцы.