Страница 13 из 57
— Нет, — Ингвар улыбнулся в ответ и принялся изворачиваться, стараясь заглянуть назад.
Эдвин перехватил его одной рукой под грудью, прижался к телу, а второй принялся исследовать место ранения. Он осторожно вынул стрелу, которая рассекла лишь кожу, застряв между пластинами доспеха.
— Говорят, опасности сближают… — произнёс Ингвар, рассматривая кончик стрелы, зажатый между пальцев Эдвина.
— Нет, — выдохнул Эдвин, упёршись в него своими проницательными глазами, — напоминают, что мы не вечны.
— И что теперь изменилось?
— Ни-че-го… сказал бы тебе король. Но как твой друг — я тебе очень благодарен, я вновь почувствовал, что не одинок, искренне любим и интересен как человек с личными устремлениями и желаниями, а не как средство к обогащению или власти.
Обратная дорога заняла больше времени и оставшиеся в живых охотники решили заночевать в лесу. Два гонца, отправленные во дворец, вернулись с подкреплением и известием, что сегодняшним днём на графа Альваро также было совершено покушение, но те, кто это сделал, убиты этарами.
========== Глава 9. Послевкусие предательства ==========
Нападение на графа де Энсина было совершено днём. В кухне произошел большой переполох из-за того, что были перепутаны специи, хранившиеся в глиняных горшках в запирающемся на ключ шкафу. Повар вовремя заметил, что в соли, что каждый раз перемалывалась перед приготовлением пищи, есть иные, более мутные и зеленоватые кристаллы, горьковатые на вкус. Такие же кристаллы обнаружились в нескольких смесях из специй, куда по составу также входила соль.
Альваро доложили о том, что кухня проверяется, и он решил лично ее посетить. Всего этаров во дворце в это время было шестеро — двое постоянно здесь жили, наблюдая за действиями старшего мужа, один был посыльным между южным дворцом и Энсиной, и прибыл вместе с младшим мужем и его тремя этарами. Но в тот момент трое этаров Ингвара и один этар Альваро пребывали во внутренних помещениях, согласовывая между собой возможную посольскую миссию в Арнауту, еще один этар занимался поездкой младшего мужа в Ариналь, а последний как раз находился на кухне, ожидая своего правителя. Поэтому, получивший известие через служанку Альваро и сорвался с места, оставшись на некоторое время в одиночестве.
Первый убийца встретился ему еще в коридоре, рядом с дверьми в спальню Ингвара, на лестнице. Его нож скользнул по рёбрам и запутался в тканях длинных рукавов халата Альваро, что дало графу несколько мгновений на то, чтобы отпрыгнуть в сторону, разрывая на себе одежду и выхватить из кольца в стене рожок потухшего факела. Он плеснул остатки масла в нападавшего, перевернул в руке рожок острым навершием вперёд и выставил импровизированное оружие перед собой, пятясь назад.
— Этары, ко мне! — громкий голос Альваро разнёсся по гулким коридорам и залам дворца.
Меч, выдернутый из ножен быстро решил вопрос, что делать дальше: Альваро кинул в убийцу рожок, целясь в лицо, и бросился бежать, зажимая рукой рану на боку.
— Этары!
Попавшаяся по дороге служанка прильнула к стене, пропуская графа и кинула под ноги нападавшего ворох белья, что несла с собой, а потом заголосила. Во внутренний сад Альваро выбежал, уже услышав за спиной звон сошедшихся вместе клинков. Остановился. Увидел, что с противоположной стороны к нему спешит этар Ингвара. Обернулся. И попал спиной в крепкие объятия второго человека, посланного его убить. Тот медлил, приставив нож к шее своей жертвы, поворачивался из стороны в сторону, увидев, что появились новые вооруженные люди в белых одеждах, медленно приближаясь. Но и убийца понимал, что, довершив начатое, он окажется во власти этаров, а значит, впереди его ждёт долгая и мучительная смерть.
Внезапно Альваро обвис у него на руках, вес тела заставил удерживающую поперёк груди руку — дрогнуть и сдвинуться вниз, приоткрывая шею. И на расстоянии, не превышающем толщину пальца над опущенной вниз головой графа де Энсина в это место воткнулся брошенный одним из этаров нож. Лезвие вошло точно между стенкой гортани и шейной мышцей, разрубая кровеносные сосуды и трахею. Убийца мгновенно потерял сознание, захлёбываясь собственной кровью. Двинулся, оседая, смещая лезвие ножа, и тут же кровь фонтаном вырвалась из его тела, заливая всё вокруг.
Подбежавшие этары выдернули младшего мужа из объятий умирающего, и он сразу зашевелился, устремляясь подальше, отталкиваясь ногами и руками от своего несостоявшегося убийцы.
Альваро был потрясён до глубины души. Пока лекари осматривали его, а слуги смывали с тела чужую кровь, он никак не мог остановить бег дрожащих рук и восстановить прерывистое дыхание, смешанное со всхлипами. Слёзы катились по щекам и впервые ему было страшно от осознания того, что смерть прошла совсем рядом, коснувшись, но не пожелала забрать с собой. Еще с утра, он был на пике своего торжества, пылая гордостью за то, что удалось обмануть Эдвина, и не сомневаясь, что и старшего мужа, ублажив в храме на следующий день или раньше — этой же ночью, удастся приструнить и вернуть армию под управление Байонны. Но теперь…
Младший муж приказал двум своим этарам спешно собираться в Энсину и прислать оттуда подкрепление. Он не сомневался, что его еще раз попытаются убить, особенно после того, как выслушал результаты первых шагов, предпринятых для расследования покушения на жизнь младшего супруга. Жрецов нужно было успокоить, а заодно обезвредить всех желающих захватить власть, явных или неизвестных, начиная с дядюшки Аринальдо, который никогда не оставлял попыток вмешаться и «помочь».
Собственно, из-за Аринальдо, нашептывающего каждый раз, что Ингвару будет лучше чувствовать себя хозяином положения на удалении, и не нужно совершать прежних ошибок, пытаясь вовлечь старшего мужа в дела, несоразмерные его уму и устремлениям, Альваро постарался свести влияние Ингвара до минимума.
После того как лекари наложили повязку на рану на боку — тонкий, но весьма болезненный и кровоточивый порез, слуги уложили младшего мужа в постель пожелав спокойного отдыха. Но забыться в грёзах долго не удавалось: сердце плакало от ощущения собственной слабости, наивности, склонности к доверию, которое так легко обмануть! Альваро лежал и перебирал пряди волос на голове, гладил собственные плечи, беззвучно шептал себе ласковые слова, желая успокоиться.
Уже на закате его разбудил этар с известием, что во время охоты Ингвар и король волею богов избежали смерти, что вызвало смятение не только в уме Альваро, но и во всём дворце. Слуги будто застыли в страхе и молчании, спрятавшись за стенами и занавесями, не зная, что и обсуждать, с тревогой ожидая того, что принесёт Байонне следующая ночь.
Спустя ещё пару часов вернулся этар старшего мужа, уехавший в горы с отрядом подмоги и лекарями.
— Граф Альваро, ваш муж прислал письменный приказ, — этар протянул Альваро маленький свернутый в трубочку свиток.
Младший муж развернул его и бегло прочел. Кровь ударила ему в лицо, и он покачнулся, закусил до крови губу, не в силах унять собственное возмущение несправедливым обвинением. «Я подозреваю моего младшего мужа, графа Альваро де Энсина, в попытке убийства меня, Ингвара, герцога Байонны и старшего мужа, приказываю взять его под стражу и запереть в подвале замка. Заковать в цепи. Ему запрещается всякое общение с другими людьми, кроме личных этаров до выяснения обстоятельств произошедшего и моего возвращения».
«Но я тоже был ранен! Меня тоже хотели убить!» — Альваро захотелось воззвать к справедливости и здравому смыслу. Но он смолчал, это был первый приказ старшего мужа за всё это время, такой жестокий, но требующий немедленного исполнения.
— Я подчиняюсь воле моего старшего мужа, и пусть боги нас судят! — произнёс вслух граф де Энсина и, пошатываясь от слабости, слез с кровати, давая возможность слугам себя одеть. Рядом с ним остался единственный его этар, способный защитить и оказать помощь.
***
Языки жаркого пламени подрагивали на выбеленных огнём больших поленьях. Ингвар вытянул вперед прут с насаженной на нём перепелкой и довольно долго наблюдал, как вскипает и трескается ощипанная кожа, собирается и стекает вниз жир, поджаривается до хруста нежное мясо. Рядом сидел Эдвин и, обжигая пальцы и губы, сдирал зубами тонкие полоски мяса, насыщаясь пойманной за день добычей. Они оба долго молчали, не зная, о чем и говорить, или старались именно не зацепиться языком за имя человека, который сегодня позволил себе перейти черту.