Золото и терновник

Время словно замерло на месте и каждый час тянулся для принцессы невыносимо долго и мучительно, ведь ни на минуту, ее не покидали мысли о Майкле. Жив ли он? Не ранен ли? Вдруг, ему не удастся пережить схватку со стаей? А вместе с тем, душу разрывало на части от осознания, что больше она никогда его не увидит. Сильные руки больше не стиснут ее в объятиях, а хрипловатый нежный голос останется теперь только во снах. Все самое лучшее, что случалось в жизни девушки, теперь исчезало с горизонта навсегда, и думая об этом снова и снова, Мэллори едва держалась, чтобы не начать биться головой об стену.

— Дорогая, прошу, съешь уже хоть что-нибудь, — взмолилась Анна, опуская на столик рядом с принцессой поднос с обедом, — я попросила поваров сделать твои любимые пирожные с вишней… Ну же, милая…

Девушка напрочь отказывалась от еды, словно воображая, что заморив себя голодом, ей станет хоть немного легче.

— Я не хочу, — бесцветным шепотом отозвалась она, продолжая неотрывно смотреть в окно.

Анна, обреченно вздохнув, прижала ладони к лицу, как вдруг, в двери покоев требовательно постучали.

— В чем дело, господа? — негромко спросила служанка, глядя на гвардейцев, что с мрачным видом стояли на пороге.

— Нам приказано сопроводить принцессу Мэллори на площадь, — ответил один из них.

— На площадь? — растерянно переспросила Анна, — зачем?..

— По приказу его величества, мы должны доставить принцессу на эшафот.

— Что?.. — бледнея как снег, пролепетала служанка.

Девушка, успев расслышать слова гвардейцев, вздрогнула всем телом. Ее приказано отвести к эшафоту? Значит, отец, все же, решил прибегнуть к своему запасному плану?.. Мэллори все еще помнила его слова о ссылке в монастырь и предшествующей ей порке. Неужели, он правда решился на столь крайний шаг?

— Позвольте, — сурово сказал гвардеец, отталкивая Анну в сторону и приближаясь к напуганной до смерти принцессе.

— Нет, — слабым голосом прошептала Мэллори, вскакивая со стула и вжимаясь спиной в стену, — прошу, не надо!

— Простите, принцесса, но это приказ короля, — покачав головой, произнес стражник, жестко хватая девушку за плечо.

========== 36 ==========

Когда солнечный свет уже начал постепенно окрашиваться в красный, дверь в камеру снова открылась, впуская внутрь холодный сквозняк.

— Эй, ты там не помер еще? — без особого интереса спросил тюремщик глядя на Майкла, что неподвижно лежал на полу, таращась в стену, — за тобой уже скоро придут, так что, давай, снимай сапоги, куртку, плащ… все, что можно будет потом продать, в общем. И про безделушку свою серебряную не забудь — ее я себе заберу.

Посмотрев на охранника исподлобья, мужчина не удостоил того ответом. Узнику было известно об этой старой доброй традиции избавлять осужденного перед казнью от всего ценного. Наверное, в чем-то это было даже справедливо. Приговоренному к казни уже вряд ли что-то понадобится, а оставлять завещание на свое имущество, им не было позволено.

Не дожидаясь, пока заключенный что-то скажет, тюремщик удалился, громко захлопнув за собой дверь. Шумно дыша, Майкл приподнялся на локте, расстегивая фибулу и начиная стаскивать с себя плащ. Оставшись в одной тонкой рубашке и брюках, узник вновь поежился от пронизывающего холода, тянувшегося из окна.

Кажется, не прошло и пары минут, когда дверь заскрипела вновь, а на пороге показалась пара гвардейцев, у одного из которых в руках блеснули тяжелые кандалы. Вряд ли в плачевном состоянии Майкла, что едва сознание от слабости не терял, это было обязательным атрибутом, однако, изменять традициям ради него никто не собирался. В голове стоял такой мутный туман, что мужчина опасался, как бы страже не пришлось его теперь волоком тащить до эшафота.

— Тебе чего, особое приглашение нужно? — с усмешкой спросил стражник, приблизившись к осужденному, что все еще сидел на полу, — вставай уже!

Держась рукой за стену, мужчина осторожно поднялся на ноги, едва не завалившись набок, когда распрямился полностью. Послышался знакомый металлический лязг, когда на запястьях сомкнулись браслеты кандалов и на секунду, Майкл где-то глубоко внутри ощутил радость, что слышал этот звук в последний раз.

— Пошел! — скомандовал гвардеец, толкая осужденного в спину, — тебя там уже заждались.

Стараясь ни обо что не споткнуться, узник медленно шел вперед, подгоняемый стражей. В мыслях не осталось уже ни страха, ни сожалений, лишь острое желание со всем, наконец, покончить. Майкл слишком устал для того, чтобы страдать по своей скорой гибели, да и вряд ли его жизнь стоила того, чтобы сильно по ней убиваться.

Когда босые ноги мужчины коснулись только что выпавшего снега, это немного привело его в чувство. Издалека уже слышался шум толпы, что нарастал с каждым шагом, пока он с конвоем приближался к площади.

Крики людей сливались в бьющую по ушам какофонию и вскоре, Майклу начало казаться, словно он нырнул в глубокое море, где каждый звук прокатывался мощными волнами.

— Гляди, вон он! Ведут уже!

— А правду говорят, что этот тип всю стаю в лесу перебил?

— Да кто ж его знает…

Вылавливая урывками слова и фразы, Майкл остановился у подножия эшафота, удерживаемый гвардейцами. Подняв взгляд от земли, мужчина коротко огляделся вокруг: повсюду сотни любопытных глаз, что жаждали увидеть кровавое зрелище. А еще, где-то рядом вдруг послышались чьи-то визгливые рыдания, прерываемые словами:

— Нет! Это ошибка! Говорю же вам! Король не мог так со мной поступить!..

Прищурившись, Майкл неожиданно увидел впереди себя капитана Сеймура, что как и он, сейчас стоял на морозном ветре в одной рубахе и кожаных штанах. Забавно, а этот тип здесь что забыл? Неужто, правосудие в кой-то веки попало пальцем в небо?

— Уж простите, капитан, — ехидно проговорил один из гвардейцев, глядя на бывшего главнокомандующего, — что приказано, то приказано.

Охотник все еще стоял внизу, когда Сеймура пихнули вперед, заставляя подняться по деревянным скрипучим ступеням.

— А ты чего встал? А ну, иди! — рявкнул кто-то за спиной Майкла, грубо толкая его вслед за осужденным.

Чем выше поднимались приговоренные к казни, тем громче становился возбужденный рев толпы. Их можно было понять — два смертника за один вечер, а один из них, по слухам, еще и спал с самой принцессой Мэллори! Не каждый день такое увидишь…

— Так нельзя! — продолжал в истерике вопить капитан, — я требую провести суд!

Его крики лишь сильней развеселили людей у подножия эшафота. Чем больше осужденные дергались в отчаянных попытках спастись, тем забавнее получалось представление.

Безучастно наблюдая за происходящим, Майкл покосился в сторону палача, что неспешно поднялся по лестнице с противоположной стороны. Интересно, это тот самый запойный пьяница, о котором говорил ему Сеймур? Оставалось надеяться, что нет.

Надев на свои огромные руки перчатки, мужчина кивнул гвардейцам, указывая пальцем на разжалованного капитана.

— НЕТ! — снова заорал Сеймур, когда в него вцепилась стража, таща по направлению к плахе, — отвалите от меня! Я должен поговорить с королем! Слышите, уроды?!

Капитана силой поставили на колени и только тогда вперед шагнул один из представителей парламента, что держал в руках небольшой свиток.

— Лорд Бенжамен Сеймур, по приказу его величества короля Эдуарда, за совершенное вами преступление против королевской армии и короны, вы приговариваетесь к смертной казни через отсечение головы… — начал монотонно зачитывать приговор мужчина.

Глубоко вздохнув, Майкл невольно возвел взгляд к серому небу над своей головой, ощутив, как на лицо упало несколько мелких снежинок. Народ уже томился в ожидании, когда все церемониальные формальности казни подойдут к концу. Точно также томился и второй осужденный. Кому вообще был нужен весь этот пафос с перечислением прегрешений и гнустостей вслух? Люди пришли сюда не для того, чтобы слушать унылые речи дворцовых выскочек, а чтобы поглазеть, как лезвие топора отсечет чью-то голову.