Искушение любовью

– Благодарю тебя, Майкл. Конечно, я с радостью принимаю твое предложение.

– Вот и хорошо,  – сказал доктор улыбаясь. – Значит, я могу рассчитывать в качестве благодарности на серьезное пожертвование сиротскому приюту леди Кейт, которым руковожу.

Алекс изобразил сердитую гримасу.

– Ты пират.

– Филантроп, с вашего позволения,  – ответил О’Рорк, прижимая руку к груди и театрально кланяясь.

Рассмеявшись, оба направились в спальню сэра Джозефа. Наблюдая за ними, Фиона открыла нечто новое для себя в Алексе – внутреннюю сосредоточенность и готовность к действию. Он был спокоен, но это было спокойствие, которое могло предшествовать буре. Доктор, как ей показалось, этого не замечал, но она чувствовала: то, что Алекс узнал о здоровье отца сейчас, взволновало его гораздо сильнее, чем все сказанное О’Рорком ранее. Хотелось бы выяснить почему, но пока это было нереально.

Покачав на ладони, прикидывая вес, мешочек с листьями одуванчика, Фиона решила, что наконец имеет полное право и возможность хорошенько выспаться, однако ошиблась, поскольку не учла такой фактор, как наличие Мейрид.

О том, что насторожило Алекса, она думала и пока шла в спальню, и когда уже надевала ночную сорочку. Солнце подходило к зениту. Значит, отвар одуванчика должен начать действовать и ее отсутствие в спальне сэра Джозефа простительно. Конечно, ей хотелось самой убедиться, что ему лучше, но, учитывая ее собственное состояние, разумнее все же приготовить себе чашку чаю и лечь в постель.

Кстати, это относилось не только к ней. Алекс тоже обещал, что немного отдохнет. Леди Би, которая на кухне экспериментировала с рецептами, предполагающими использование карри, сказала, что Чаффи и Мейрид недавно вернулись из «домика с телескопом». Фиона подумала, что неплохо было бы проверить, чем занимается сестра – так, на всякий случай,  – но затем решила, что имеет право разок позаботиться о себе. Должна же когда-то настать ее очередь сделать то, что необходимо именно ей. А нужно ей сейчас лишь одно – рухнуть в постель и не подниматься до вечера.

Однако, по ее расчетам, прошло не более двух часов, когда она почувствовала, что кто-то ее трясет, а открыв глаза, увидела испуганную горничную в сползшем на один глаз чепчике, которая тараторила:

– Пожалуйста, мисс, вы должны пойти туда.

– Уйди…  – простонала Фиона, натягивая одеяло на голову.

– Я не могу. Леди Би приказала, чтобы я привела вас… ну, по крайней мере мне показалось, что приказала. Это маленький бродяжка Линни сказал так, и, кажется, он знает ее. Он сказал, что вы должны срочно прийти в столовую, иначе там произойдет бойня! Что бы вы ни делали, сказал, надо прийти!

– Что же такое натворила моя сестра? – спросила Фиона.

В том, что виновницей переполоха была Мейрид, она не сомневалась. Никто, кроме нее, не мог сыграть с Фионой такую дьявольскую шутку, зная, что она наконец-то крепко уснула.

– Она взяла ружье и пугает, что выстрелит.

Фиона вскочила с кровати, прикрываясь одеялом.

– Что она взяла?

– Ружье,  – пролепетала испуганная горничная. – Одно из тех, которые носят грумы. Она наставила его на мистера Чаффи и грозит… говорит, уж простите меня, что он ее обманул.

У Фионы вновь вырвался стон. Как она могла подумать, что Чаффи тот человек, с которым можно оставить сестру? Ведь до встречи с ним Мейрид не наводила оружие ни на одну живую душу.

– Хорошо. Я сейчас приду.

Собираться было некогда. Она сунула ноги в домашние туфли, накинула пеньюар и, закинув косы за плечи, помчалась вслед за горничной вниз по лестнице.

Мейрид она услышала почти сразу, прежде чем смогла увидеть, тут же раздались вопли Чаффи, а затем голоса леди Би и миссис Уилтон. Все они громко кричали друг на друга, как заднескамеечники в парламенте.

– Что здесь происходит? – воскликнула Фиона, распахивая дверь столовой. – Для вас не имеет значения, что наверху находится очень больной человек, которому совсем ни к чему весь этот бедлам? Мне стыдно за вас, Эдна Мейрид Фергусон Хоуз!

Все участники скандала стояли у заваленного бумагами стола: Мейрид с одной стороны, остальные напротив. При словах сестры Мейрид замерла с поднятой рукой, которой перед этим размахивала. В ее глазах блеснули слезы, лицо раскраснелось, волосы разметались по плечам.

– Он не… не хочет слушать,  – протестующе пролепетала она.

Фиона продолжала пристально смотреть на сестру, уперев кулаки в бока.

– И ты решила прочистить ему уши с помощью оружия?

Мейрид посмотрела на ружье так, будто то было живым и оказалось в ее руках по собственной воле.

– Он не хотел… ничего слушать,  – повторила она запинаясь.

– Я пытаюсь объяснить, что ее так называемые головоломки вовсе не игрушки,  – вмешался Чаффи, волосы которого, как обычно в подобных случаях, торчали дыбом, как взъерошенные перья. – Что она должна отдать их, если не хочет окончить свою жизнь в Ньюгейте за противодействие расследованию и государственную измену.

– Ты не сможешь отправить меня туда! – крикнула Мейрид, вновь наводя ружье на Чаффи.

Фиона сделала шаг вперед и, оказавшись между ними, ухватилась за ружье таким образом, что ее палец не позволял сестре спустить курок.

– А теперь,  – спокойно сказала она, забирая оружие из рук Мейрид,  – предлагаю подумать, не пора ли нам поговорить как взрослые.

Девушка прижала к груди руку, будто Фиона причинила ей боль.

– Я не могу отдать их, Фи. Я же тебе говорила.

– Даже после того как Чаффи потратил целую ночь, чтобы помочь тебе с телескопом?

Мейрид сердито посмотрела в сторону молодого человека.

– Да он не может отличить линзу от лимона.

– Я этого и не скрывал,  – отозвался Чаффи, пожимая плечами.

– Да, он прав,  – подтвердила леди Би, глубокомысленно кивая.

– Кроме того,  – продолжила Мейрид, не обращая на них внимания и указывая пальцем на Фиону,  – как ты можешь стыдить меня, если сама пришла в ночной рубашке? Теперь все видят, какая ты.

Фиона решила, что с нее хватит. Стараясь успокоиться, она провела пальцами по волосам, постаравшись придать лицу строгий вид, и распорядилась:

– Мейрид и Чаффи, сядьте! Миссис Уилтон, не могли бы вы принести нам чаю? А вам, леди Би, может быть, лучше уйти ненадолго, если вы не против?

Однако дама, мило улыбнувшись, уселась на один из стульев и произнесла:

– Нет, я останусь.

Чаффи сгреб разбросанные по столу бумаги и сложил ровной стопкой напротив своего стула. Проделав все это, он вежливо пододвинул стул Мейрид, будто та и не угрожала ему только что ружьем и все здесь для того лишь и собрались, чтобы попить чайку.

Усмехнувшись про себя, Фиона успела подумать, что ей удалось по крайней мере развести бойцов по разным углам, как вдруг дверь распахнулась и в комнату влетел Алекс:

– Какого черта?! Что здесь происходит?! Вы того и гляди разбудите отца. И если ему станет хуже, я, Богом клянусь, возьмусь за кнут!

Как ни удивительно, Фиона, посмотрев на него, ощутила не страх или смущение, а желание рассмеяться. Таким растрепанным она его еще никогда не видела. Волосы Алекса были всклокочены и свисали на лоб мелкими прядками, лишь наполовину заправленная в брюки сорочка расстегнута, и виден обнаженный треугольник груди. Однако для сердца это, конечно, не имело значения. Оно встрепенулась так же, как всегда при его появлении. Он был и оставался самым мужественным и красивым мужчиной из всех, кого она знала. Фиона подумала, что, наверное, это глупо. Мужчина в таком виде не может быть столь привлекателен. Но он мог.

– Мы здесь как раз для того, чтобы разобраться, Алекс,  – сказала она, удивляясь тому, как, несмотря на переплетающиеся в голове сумасшедшие мысли, спокойно звучит ее голос. – Ты останешься или вернешься к отцу?

Он огляделся вокруг и, видимо, только сейчас увидел упорно не смотревших друг на друга Чаффи и Мейрид и опустившуюся на стул Фиону.

– О, ты в ночной рубашке,  – заметил он удивленно.