Шип и игла

— Умеренность, милорд, общественная доблесть, — Шип попыталась забрать бутылку.

Однако он был настроен воинственно и выхватил бутылку обратно.

— Что ты знаешь об умеренности? Твой лозунг — отказ. Ты всю жизнь жила среди своры нелепых женщин, изучая мужскую походку и драку.

— Мне не нужно заболеть сифилисом, чтобы знать, как его получают.

В голосе Шип звучала тревога. Ничего хорошего не жди, если Радо будет продолжать пить. Напряженность висела в воздухе.

После четвертого кубка он начал поносить священников вообще, и Мать Богиню в частности. Шип старалась не слушать. Она пыталась отвлечь себя запоминанием маршрута до Естигола. Повороты, тупики…

Вдруг Радо сказал:

— Подойди сюда.

— Вам чего-нибудь нужно?

— Я желаю тебя, — сказал он заплетающимся языком. — Снимай свои чертовы одежды и иди ко мне.

— Нет, Радо. Я занята.

Он издал вульгарный звук. Теперь он пил прямо из бутылки.

— Пока ты подчиняешься мне, ты будешь делать все, чтобы ублажить меня.

«Нет! — подумала Шип возмущенно. — Драться! Трезвый или пьяный, он не ровня мне, я могу перешибить ему горло одним ударом кулака. Могу сломать ему шею». Но тут в памяти Шип всплыли слова жрицы: «Твое задание имеет высший смысл, который оценят лишь последующие поколения».

Она обреченно пошла к нему. Промозглый алкоголь засветился в его глазах. Радо внимательно наблюдал, как Шип снимала свой камзол, штаны и обувь. Осталась одна желтоватая рубашка.

Согнутым пальцем он зацепил кружева, намереваясь разорвать их. Однако он потерял равновесие, и они вдвоем упали на пол. Против Радо были бренди и пассивность Шип. Он пытался скинуть одежду с себя и с нее. Он овладел ею прямо на полу, молча, без каких-либо претензий на нежность. Шип дотянулась до столика и сложила ладонь куполом над короткой свечкой.

Ориат была права. Боль перевернула ее мысли в иные пространства.

— Эрида? Эрида, где ты, дитя?

Хозяйка храмовой кухни Имадин звала девочку на лестнице. Девочки, занимавшиеся сервировкой, давно покинули свою общую спальню. Только Эрида, темпераментная одиннадцатилетняя девочка, осталась там. Она куталась в одеяло из лошадиной шерсти и дрожала.

— Эрида? Дрянная девчонка, марш на кухню. Хлеб на сегодня некому замешивать. Ты меня слышишь?

Под тяжелыми шагами Имадин заскрипели ступеньки. «Почему повара всегда толстые? — подумала Эрида. — Должно быть, оттого, что они целый день с продуктами».

— Эрида? — полное лицо поварихи показалось в дверях. — Все еще в постели, ленивица? Я положу этому конец! — Она прошла между постелями к кровати девочки, взяла одеяло за конец и стянула его с Эриды.

Эрида лежала на спине. Имадин воскликнула:

— О Мать, помоги мне! Дитя мое, ты вся в крови!

— Я знаю, — сказала девочка. — Я умираю. Я не могу остановить кровь!

— Ерунда, девочка. Пришло время для кровотечения. Я позову кого-нибудь из сестер. — Она натянула одеяло на девочку. — Лежи спокойно, дитя мое. До смерти далеко.

Первой пришла Алинд, ей не было еще и тридцати, но она была не по годам серьезна, а ее волосы были пепельно-серыми. Она беззвучно подошла к постели Эриды и опустилась на колени. В руке у нее была вечнозеленая веточка. Прохладная рука Алинд погладила щеку Эриды. Она не сказала ни слова, оторвала от ветки кусочек коры и положила ее Эриде в рот. Мягким нажимом она заставила девочку жевать кору. Эрида послушалась и почувствовала, что боль стихает. Алинд обменялась с ней заговорщическими взглядами.

Затем прибыла ткачиха Бретя. Она сняла одеяло с Эриды и достала из принесенного мешка несколько свертков тряпок ярких цветов. Она наложила их на девочку, которая почувствовала тепло. В ее нынешнем положении она не обращала внимания на то, что ткань приобрела синий оттенок.

К ним присоединилась Шерди, начальница Имадин, веселая хранительница кухонного очага. Она излучала счастье. От нее всегда приятно пахло печеным хлебом, пряностями, маслом, медом, фруктами. Она принесла Эриде небольшой поднос, наполненный всеми яствами, которые только мог предложить храм. Эрида почувствовала запах своих любимых пряных пирожных. Однако, когда Шерди опустила поднос, девочка почувствовала тошноту и отвернулась. Опечаленная Шерди встала в ряд с сестрами.

Последней пришла Нандра. Как обычно, ее храмовая ряса была повязана вокруг бедер так, что она могла быстро передвигаться. В отличие от Алинд, Брети и Шерди Нандра была коротко острижена. Ее короткие лоснящиеся волосы открывали уши и затылок. Рукава были закатаны до плеч. Ее лицо было красным и потным. Она была сердита. Эрида боялась ее.

В правой руке Нандры был клинок, который она демонстрировала перед Эридой, поворачивая его разными сторонами и подставляя его под лучи света. Затем она взяла клинок за ручку и направило острие в живот Эриды. Если бы это сделала Алинд, Эрида не испугалась бы: она была целительницей. В руках Брети клинок был бы иглой для выделки ковров. У Шерди стилет служил бы шампуром для поджаривания голубей.

Другое дело — Нандра. Стилет в ее руках — инструмент убийства.

Эрида села и выбросила руки вперед. Она поймала Нандру за запястье и отвернула клинок, хотя боль в животе раскалывала ее пополам. Нандра нажимала сильнее и сильнее. Эрида схватила рукоятку стилета и попыталась вырвать оружие из рук женщины.

Наконец ей удалось это. Острый клинок перешел в руки Эриды.

— Выбор сделан, — сказала Алинд. — Нандра, она ваша.

— Что я выбрала? — спросила Эрида.

— Сегодня ты стала женщиной, — сказала Бретя. — Чтобы остаться в храме, ты должна выбрать орден, в котором тебя будут учить. Домашние виды — медицина, ткачество и кухня оставили бы тебя здесь еще на несколько лет до замужества и детей. Вырвав стилет из рук Нандры, ты открываешь себе путь как будущему Стражу Первого Потока.

— Этот выбор окончателен, — добавила Шерди. — Вступив в этот путь, ты остаешься верной суровым законам Стражей до смерти.

Эрида знала, что Стражи охраняют храм и его владения от воров и соперников, служат защитниками жриц в мире за пределами освященной земли.

Нандра спросила:

— Ты согласна с выбором?

Эрида посмотрела на Нандру. Префект Стражей стояла, выжидательно уперев руки в бока. Ее сила была ощутима. В ней было еще кое-что, не испытанное Эридой за ее короткую жизнь: уверенность в себе.

— Я согласна, — сказала она.

Граф храпел как поросенок. Шип оттолкнула его. Что подумала бы Нандра, увидев эту сцену! Теперь Нандра была во Внутреннем Храме, и ее минуют сведения о том, что ее лучшая ученица попала в объятия пропойцы.

Вода в кувшине для умывания была холодной. Шип оценила ее свежесть. Она полила себе на бедра…

ГЛАВА IX

Дождь пристроился над городом, как старая собака у теплого очага. Граф и Шип ехали по широкой авеню в четырехместной коляске-ландо с узкой полоской брезента, плохо защищавшей их головы от дождя. Радо переживал тяжкое похмелье. Он обмяк на своем сиденье. Его поднятый круглый воротник закрывал щеки. В зубах он сжимал трубку с кусочком черной смолы, которую он пытался раскурить вопреки падавшим на нее каплям дождя.

С тех пор как Шип разбудила его, он не проронил ни слова. По ее настоянию они наняли экипаж для осмотра сити в соответствии со сказанным Сарстику и Госсу. Она навьючила на безразличного Радо отвратительный дождевик и вытолкнула его из дверей «Красной лягушки».

— Улица Баннер, — сказала она водителю ландо, который сидел в тепле и сухости стеклянной будки. Они свернули с дороги Иглет на Баннер — улицу, которая тянулась вдоль всего муниципального района Миести.

Городской пейзаж немедленно начал меняться. Кварталы между гостиницей и улицей Баннер были заполнены почти одинаковыми домами: кубиками из камня от четырех до восьми этажей, где вперемежку размещались жилища, мастерские и склады. Восточная сторона улицы Баннер была другой. Слегка отступя от тротуара, высились самые большие здания, которые Шип когда-либо видела. Они были из камня и цветного стекла и насчитывали от десяти до двенадцати этажей. Причем архитектура нижних этажей носила явный отпечаток дофактовой: окна курукского стиля — по существу, высокие прорези, маленькие двери, терракотовые простенки. На всем этом покоились вдохновленные Фактом здания из камня без швов.