Страница 13 из 15
Противник прекратил преследование колонны генерал-майора Телешева и отошел к Ляохэ. Разгромить его так и не удалось.
Нежинские драгуны прибыли на ночлег в город Фуцзячжуань в 10 часов 3 0 минут вечера. Переход составил 3 5 верст. В половине первого ночи от трех эскадронов было выставлено сторожевое охранение на юг, север и запад.
2 января полк выступил в 9 часов утра и составил арьергард колонны. Высланными разъездами присутствие противника не было обнаружено. Пройдя 3 0 верст, драгуны в 7 часов вечера пришли в деревню Янцзыджан, где и заночевали. А на следующий день полк следовал в главных силах колонны и в 4 часа дня прибыл на ночлег в местечко Калима. Переход показался сравнительно легким – всего в 2 5 верст. Тут была двухдневная стоянка. Произошла встреча с вышедшим навстречу отрядом генерал-майора В. А. Коссаговского, которому и передали всех раненых.
На отдыхе в местечке Калима военный корреспондент «Русского Инвалида» К. К. Агафонов смог внимательно рассмотреть офицерских коней и оценить их состояние после трудного похода. Вот фрагмент из зарисовки от 3 января, которой заканчиваются его «Походные заметки. Набег на Инкоу»:
«…Отлично выдержал и чистокровный сын “Тритона” – “Талисман”, отмаршировав под бароном Маннергеймом весь пробег с забинтованными ногами».
6 января в 1 0 часов утра состоялся церковный парад по случаю праздника Святого Богоявления. От Нежинского полка, согласно приказу, в параде участвовал сборный эскадрон со штандартом. В этот же день Отдельная драгунская бригада была выделена из состава отряда генерал-адъютанта Мищенко и возвращена в состав 3-й армии. Генерал-майор Степанов получил приказание выступить через Сыфантай в место постоянной стоянки. Нежинцы прибыли в деревню Эльтхайза 7 января в час пополудни. Их потери за время похода составили 5 офицеров ранеными и около 40 драгун убитыми и ранеными.
Часть II
Русско-японская война. 1905 год
1. Сандепу
В «Послужном списке» барона К. Г. Э. Маннергейма отмечено, что 8 января 1905 года он был назначен исполняющим должность помощника командира полка по строевой части. Номер приказа по полку, к сожалению, узнать не удастся, потому что подшивка приказов той поры не сохранилась. Однако этот факт красноречиво говорит о том, насколько грамотно действовал во время недавнего рейда штаб-офицер, пробывший в полку всего-то около двух месяцев.
По воспоминаниям А. Н. Панчулидзева, 10 января (по другим источникам – 8 января) в деревне Эльтхайза, в штабе 52-го драгунского Нежинского полка, была зажжена ёлка:
«Настоящая ёлка, украшенная исключительно трудами полкового адъютанта И. В. Брандта и вольноопределяющегося Аппель; впрочем, все, кто мог, работали над украшением этой ёлки и приведением фанзы полкового штаба в праздничный вид. В обеих половинах фанзы были расставлены в два ряда длинные столы, уставленные посудой походного собрания.
На ёлку из деревни Коулоуцзы приехал начальник бригады генерал-майор Степанов. Все радовались и веселились, как настоящие дети, разрывали хлопушки, наряжались в бумажные костюмы и танцевали вокруг ёлки, взявшись за руки.
Командир бригады не отставал от других, и его бодрости и веселости могли позавидовать самые молодые офицеры. Он удивительно умел вносить с собой веселость и непринужденность всюду, куда появлялся. Он уехал поздно, провожаемый офицерами и вольноопределяющимися. Мы долго еще не расходились».
А на рассвете 12 января войска 2-й Маньчжурской армии перешли в наступление на левый фланг окопавшейся японской армии генерала Оку. Операция эта готовилась давно, с конца ноября. Как раз в ноябре командующим 2-й армией был назначен, при особом Высочайшем рескрипте, многоопытный и отважный генерал от инфантерии, генерал-адъютант О.-Ф. К. Грипенберг (1838–19 1 5). Родился он в Великом княжестве Финляндском, а происходил из старинного дворянского рода со шведскими корнями. Фамилию генерала зачастую пишут Гриппенберг, на немецкий манер, однако в оригинале, по-фински, от рождения он – Oskar Ferdinand Casimir Gripenberg.
Новый командующий армией сразу после своего назначения стал настаивать на переходе к наступательным действиям. Этого жаждали все: и армия, уязвленная чередой неудач, и общество, в котором заколебалась уверенность в способностях правительства и высшего генералитета. Несомненно, появление в Маньчжурии такой фигуры как генерал-адъютант О.-Ф. К. Грипенберг воодушевило фронтовиков. Даже показалось, что в войне может наступить долгожданный перелом.
В «Мемуарах» барона К. Г. Э. Маннергейма читаем:
«В январе наш полк принимал участие в известном наступлении на Сандепу – им руководил мой соотечественник Оскар Гриппенберг, известный со времен туркестанской войны. Таким образом, я получил возможность участвовать в единственной в своем роде широкомасштабной военной операции – единственной в том смысле, что, по крайней мере, ее начало было многообещающим. Нам следовало вклиниться в левый фланг противника и разведать возможности для крупного удара по оборонительным укреплениям японцев».
52-й драгунский Нежинский полк участвовал в операции под Сандепу не с самого начала, и о его действиях сохранилась самая скудная информация. Вообще о боях 2-й армии в январе 1905 года имеется специальная литература, в частности, брошюра полковника Генерального штаба В. Ф. Новицкого «Сандепу». Однако в этой работе среди участников январского наступления почему-то даже не упомянут Нежинский драгунский полк. Что же касается последовательности и характера боев в целом, то, надо отдать должное, разобраны они довольно основательно.
Первые два дня сражения не позволили 2-й Маньчжурской армии сломить сопротивление японцев и удачно развить наступление. При большой разбросанности частей так и не удалось наладить четкую работу связи и оперативное управление войсками. Части атаковали разрозненно и довольно вяло.
Впрочем, как выяснилось, этим грешили и изначальные планы командования: роль атакующего, как правило, отводилась только одному какому-либо соединению, остальные должны были лишь демонстрировать и поддерживать артиллерийским огнем. Поэтому и не удалось ни взять вражеские опорные пункты в клещи, ни совершить глубокий стратегический охват. Вечером 1 3 января показалось было, что укрепленная деревня Сандепу захвачена 14-й пехотной дивизией VIII-го армейского корпуса. Внезапно обнаружилось, что всего в 500–600 шагах восточнее имеется еще одна укрепленная деревня, из которой ведется убийственный огонь. Пришлось отступить. Позже выяснилось, что в темноте был занят всего лишь выселок, а огонь по наступавшей пехоте обрушился как раз из Сандепу…
Именно тогда решено было подтянуть к месту событий драгунскую бригаду. Лучше всего запутанную череду событий, сбивчивость получаемых приказов и непредсказуемость тактического маневрирования передает «Дневник военных действий 52-го драгунского Нежинского полка».
Поздно вечером 1 3 января командир Нежинцев полковник П. А. Стахович получил приказ: по распоряжению Главнокомандующего полк должен к рассвету 14 января, в составе 2-й Отдельной кавалерийской бригады, занять деревню Хуанди, находящуюся в районе V-го корпуса. При этом вся бригада поступала в распоряжение командира Х-го корпуса генерал-лейтенанта К. В. Церпицкого. Первоначально бригада предназначалась для того, чтобы, заняв Хуанди, поддержать оттуда атаку пехоты на деревню Сандепу. Но когда драгуны прибыли в расположение штаба Х-го корпуса, пришло донесение, что деревня Сандепу уже захвачена, а потому бригаду направили в резерв, в деревню Синьтайцзы. Однако вскоре выяснилось, что Сандепу не взята, поэтому вновь поступило приказание идти в Хуанди. Через два часа и это приказание было отменено. Весьма красноречивая путаница! В конце концов, пришел приказ все-таки обосноваться в Синьтайцзы и выслать вперед от Черниговского и Нежинского полков по эскадрону. 1-й эскадрон Черниговцев ускакал в Хуанди. А от Нежинцев 1-й эскадрон был направлен в деревню Гуцзяцзы, причем ему надлежало выслать разъезд на 15 верст вперед. Однако оказалось, что уже в трех верстах к югу были расположены сплошные неприятельские окопы. Дозоры подобрались почти к самым окопам, где и были окружены. Им все-таки чудом удалось прорваться, правда, один унтер-офицер был серьезно ранен.