Страница 77 из 84
Я видел выражение ее глаз, когда она прощалась со своим близнецом. Серафина пожертвовала многим ради наших детей.
Ее тело было слабее моего. Она не была такой суровой, жестокой или бесстрашной.
Но боже, она была сильный.
Когда Невио и Грета наконец уснули, она выпрямилась, склонившись над кроваткой, и, заметив меня, слегка напряглась, но подошла ко мне. Она была странно тихой сегодня, и я знал, что что-то беспокоило ее, но я не говорил об эмоциях, если мог помочь.
Серафина остановилась в коридоре.
— Я здесь уже три недели, но до сих пор не знаю, кто мы друг другу.
Я прижался к ее плечам, глядя на нее сверху вниз.
— Ты Ангел, а я твоя погибель.
Мои губы растянулись в кривой улыбке. Она почти сердито покачала головой.
— Кто я для тебя? Твоя любовница? Твоя девушка? Приятное отличие от обычных шлюх?
Мой собственный гнев усилился.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Ничего, — тихо ответила она. — Я хочу знать правду. Мне нужно знать, чего от тебя ожидать.
— Я люблю смерть. Я люблю проливать кровь и причинять боль. Я люблю видеть ужас в глазах людей, и это никогда не изменится, — прошептал я резко, потому что это было правдой.
Она посмотрела на меня.
— Ты самый жестокий человек из всех, кого я знаю. Ты забрал у меня все.
Я кивнул, потому что это было правдой.
— Немногие девушки могут вынести тьму. Я не могу ... я не буду заставлять тебя быть со мной. Ты свободна.
— Вольна делать, что хочу, — прошептала она, теплая и мягкая. Дразнящая. — Даже взять в свою постель другого мужчину?
Взрыв ярости наполнил меня. Я хотел ее для себя, хотел остаться единственным мужчиной, который когда-либо пробовал эти идеальные губы, который когда-либо заявлял на нее права, но больше всего я хотел, чтобы она тоже этого хотела. Я проглотил свою ярость.
— Даже это, — сказал я и продолжил хриплым шепотом, — Я не остановлю тебя. Я не буду наказывать тебя за это.
Она понимающе улыбнулась.
— Но ты убьешь любого, кто прикоснется ко мне.
Я приблизил наши губы.
— Не просто убью, а уничтожу самым жестоким способом за то, что они прикоснулись к тому, чего недостойны.
В ее глазах мелькнул вызов.
— Ты достоин?
Я завладел ее ртом, жестко и отчаянно, прежде чем отстраниться.
— О нет, Ангел. С того дня, как я увидел тебя, я знал, что я наименее достоин из всех.
Я не должен был прикасаться к ней, но я был гребаным ублюдком и взял все, что она хотела дать.
Она подняла голову и посмотрела на меня. Она медленно расстегнула мою рубашку, одну пуговицу за другой, и она подалась под ее изящными пальцами. Она положила ладонь мне на грудь, на сердце.
— Есть ли там что-то, способное на любовь?
Моя гребаная грудь сжалась.
— Что бы там ни было, оно твое. На какую бы любовь я ни был способен, она и твоя тоже.
Она обхватила мое лицо ладонями, ее глаза были свирепыми, почти жестокими в своей интенсивности.
— Ты безнадежен, Римо, — прошептала она, и я горько улыбнулся, потому что знал это.
Она покачала головой.
— Но и я тоже, потому что даже свободна делать, что хочу, я выбираю тебя. Я не ангел. Ангел не полюбил бы такого человека, как ты, но я люблю. Я люблю тебя.
И она поцеловала меня грубо, жестокость, с яростью и любовью, и я поцеловал ее в ответ с той же любовью, с той же яростью.
Эта девушка украла мое черное сердце. С первого взгляда мне захотелось обладать ею. Сначала уничтожить наряд, а потом Данте, потому что это стало непреодолимой потребностью, ненасытной тоской. И в конце концов, Серафина была той, кто владел мной, черным сердцем, осужденной душой, израненным телом.
Каждая чертова часть меня принадлежала ей, и если бы она позволила, я был бы ее до последнего дня.
СЕРАФИНА
Мое сердце горело от эмоций. Свирепо. Римо признался мне в любви. Что-то, о чем я никогда не думала. Этот жестокий человек владел моим сердцем, и я не хотела ничего другого.
Поцелуй Римо был яростным, резким. Потом он отстранился.
— Выходи за меня.
Я замерла. Это был приказ. Римо не был человеком, который просил что-то. Я медленно прислонилась к стене, вглядываясь в его глаза.
Он не дал мне отступить. Он снова поцеловал меня, но уже мягче.
— Выходи за меня замуж, Ангел.
Это все еще не было вопросом, но его голос больше не был доминирующим. Он был мягким, неотразимым, грубым.
— Стать Фальконе? — прошептала я ему в губы.
— Стать Фальконе. Стать моей.
Я улыбнулась.
— Я была твоей долгое время.
— Это значит "да"? — спросил он, его рука скользнула по моему бедру, поглаживая, отвлекая меня.
— Да. — прошептала я.
— Серафина Фальконе, — пробормотал он. — Мне нравится, как это звучит.
Я улыбнулась, потому что это фамилия звучало правильно, более правильно, чем Манчини, когда либо.
Была ли это любовь? Было ли это безумием? Мне было все равно. В любом случае это было совершенство.
Г Л А В А 31
• ────── ✾ ────── •
СЕРАФИНА
Я необъяснимо занервничала, когда Римо сказал, что хочет объявить о нашей свадьбе своим братьям и Киаре на следующий день. Мы все собрались на кухне за завтраком, Невио сидел на коленях у Киары, а Грета на моих.
— Вас ждет новая свадьба, — неожиданно сказал Римо.
Все взгляды метнулись от него ко мне. Мои щеки вспыхнули. Я не была уверена, что Савио и Нино думают об этой ситуации. Адамо и Киара любили меня, но двое других …
— Нам позволят кого-нибудь похитить? Или хотя бы пролить кровь? Поскольку ты уже пробовал товар раньше, традиция кровавых простыней не будет, — протянул Савио, ухмыляясь.
Римо перегнулся через стол и ударил его по голове. Савио только усмехнулся.
— Будь осторожен, я не пролью твою кровь.
Адамо улыбнулся мне, затем закатил глаза Савио. Киара встала и передала Невио Римо, чтобы обнять меня.
— Я так счастлива.
Савио и Нино определенно не выглядели несчастными, но их реакция не была такой восторженной, как у Киары или Адамо, не то, чтобы я ожидала этого.
Когда Савио встал, чтобы ответить на звонок, я последовала за ним, но подождала, пока он закончит, прежде чем подойти к нему. Заметив меня, он с любопытством посмотрел на меня. Он больше не был похож на подростка, особенно теперь, когда у него появилась щетина.
— У нас все хорошо? — спросила я.
— Если ты говоришь об инциденте с супом, то я забыл. Поверь мне, большинство людей хотят сделать мне хуже, особенно девушки, поэтому я научился не держать обиды. — он пожал плечами. — И мы были теми, кто держал тебя в плену, так что у тебя больше причин злиться.
— Правда. Но моя семья похитила твоего младшего брата и чуть не убила старшего, так что мы квиты?
Выражение лица Савио на мгновение напряглось при упоминании моей семьи, и мой собственный желудок болезненно сжался.
— Теперь ты часть нашей семьи. Мне плевать на прошлое. Просто убедитесь, что ты не разобьешь сердце Римо.
— Ты думаешь, это возможно? — поддразнила я.
Его темные брови сошлись на переносице.
— До тебя я бы поставил свои яйца против этого. Честно говоря, я не был уверен, что у Римо есть что-то похожее на сердце.
— Он любит тебя.
Савио отвернулся, явно чувствуя себя неловко.
— Мы братья. Мы умрем друг за друга.— я улыбнулась. — Мы должны вернуться, — пробормотал Савио. — Я не хочу, чтобы Римо подумал, будто мы делаем что-то за его спиной.
Я фыркнула.
— Извини, Савио, ничего не имею против тебя, но у тебя нет ни единого шанса.
Савио высокомерно улыбнулся.
— Признайся, тебе нравится то, что ты видишь.
Он вернулся на кухню прежде, чем я успела выстрелить в ответ. Но почему-то его невыносимое эго было почти милым. Это напомнило мне немного Сэмюэля, что было утешительно и болезненно одновременно.