Страница 48 из 65
— Ваше величество, я не уверен, что это правильное решение, — напряжённо возразил Стратоник. — Пока власть драконов сосредоточена в основном в Бибрике. Падёт столица, падёт и драконья власть. А что нам даст апостольская гора, я признаться не очень понимаю.
— Апостольская гора — это сакральный центр царства. Это для нас важнее, чем столица, которая не более, чем административный центр. Мы — рыцари Христовы, если захватим апостольскую гору, всё царство увидит, что меч в руках у христиан, и тогда столица спелым яблоком упадёт к нашим ногам.
— Его высочество прав, — бесстрастно заметил Марк. — Кроме прочего, на пути к апостольской горе мы явно встретим меньшее сопротивление. Если Бог благословит наше оружие и дарует нам в начале хотя бы некоторый успех, драконы будут прикрывать в первую очередь столицу и стянут основные силы туда, а мы их разочаруем. К тому же нам нужен монарх. Его высочеству правильнее будет короноваться у мощей святого апостола. Тогда новая власть получит высшую сакральную санкцию. И тогда возможен массовый переход людей на нашу сторону.
— С этим согласен, — кивнул Стратоник. — Пусть будет по-вашему.
— И ещё, — продолжал Ариэль. — Вы уже заметили, что климат изменился. Сейчас ещё весна, к тому же мы на море, здесь климат довольно мягкий. А наш поход пройдёт через пустыню и уже летом. Там будет адская жара. Если вы когда-нибудь жарили рыбу на сковородке, то представьте себя на месте этой рыбы, и тогда вы поймёте, что нас ожидает в пустыне. Поверьте, во внешнем мире я пережил это на себе. Прошу командоров принять все необходимые меры для ведения боевых действий в условиях раскалённой пустыни.
— Сделаем, отчеканил Марк. — Но есть ещё один вопрос. Как мы теперь называемся? Раньше у нас был просто Орден, не надо было пояснять какой, потому что никакого другого не было. Но теперь у драконов целых три Ордена — Красный, Чёрный, Зелёный. А у нас какой?
— Белый, — не думая сказал Стратоник. — Мы же в белых плащах.
— Быть по сему, — кивнул Ариэль. — Учреждаю Белый Орден. А знак? Мы до сих пор не имеем на своих плащах никакого знака, а сейчас полагаю это необходимым. Самым простым было бы нашить на наши плащи кресты, но это уже сделали за нас братья храмовники. Нам нужен другой символ, причём столь же однозначно христианский.
— Его высочество уже пообещал нам участь рыбы на сковородке, — без тени иронии заметил Марк. — Настрадаемся в пустыне, господа, сверх всякой меры. Нас ждёт самое настоящее мученичество. Христианский символ мученичества — терновый венец Спасителя. Таким может быть наш символ.
— Хороший символ, — заметил Стратоник, но недостаточный для нас. Сейчас не та ситуация, когда мы можем позволить себе просто быть замученными. Нам нужна победа. От нас должно веять силой. Символ силы — меч.
— Меч в терновом венце, — кивнул Ариэль. — Отныне таков наш символ, господа. Прошу изобразить его на своих плащах с левой стороны напротив сердца. Приказываю немедленно начать подготовку к походу. Выступаем послезавтра. Все свободны. Измаил, останься.
Присутствовавший на совете Измаил ни разу не проронил ни одного слова, хотя слушал очень внимательно, заинтересованно, но о том, что у него на душе можно было только догадываться. Ариэль решил прояснить характер их отношений и сразу же спросил:
— Ты с нами?
— Да, Ариэль, — кивнул Измаил.
— Ты считаешь меня принцем?
— Считаю, ваше высочество, — улыбнулся эмир.
— Конечно, когда мы вдвоём, ты можешь называть меня просто по имени, я лишь хотел уточнить, готов ли ты служить христианскому государю?
— Разве я не ответил?
— Мне нужна не столько твоя сабля, Измаил, сколько твоё сердце. Мне важно знать, готовы ли мусульмане искренне и от души служить новой власти так же, как служили пресвитеру Иоанну?
— А ты не слишком много хочешь, дорогой? Ты претендуешь на мою душу, а я и сам не могу в ней разобраться. Газават был моей мечтой. Ты думаешь, так легко отказаться от мечты? Это же надо умереть и родиться заново.
— Но пророк Мухаммад никогда не воевал с христианами, он воевал с многобожниками, что тебе сейчас и предстоит. Разве это не газават?
— Поэтому я и с вами. Сейчас послушал, каких мерзких религий навыдумывали драконы — чуть не вытошнило. Конечно, с этой безбожной мразью надо воевать в первую очередь. Но с христианами надо воевать во вторую очередь.
— Значит, если нам суждено совместными усилиями победить безбожников, мусульмане тут же объявят войну христианам?
— Надеюсь погибнуть на войне с безбожниками. Не хочу убивать христиан. Всегда хотел, а теперь не хочу. Но разве мои желания так важны? Важно только одно — исполнить долг перед Аллахом. Как я могу искренне служить христианскому монарху, который никогда не позволит зелёному знамени Аллаха взметнуться над землёй? Христиане словно созданы для того, чтобы похоронить нашу мечту о всемирном халифате. Можно ли любить могильщиков нашей великой мечты? Бери мою саблю, Ариэль, но сердца — не требуй.
— Спасибо за откровенность, Измаил. Я принимаю твои условия. А знаешь почему для меня так важно твоё сердце? Я видел настоящих мусульман, я сражался против них. Меня восхищало их благородство, их искренняя религиозная воодушевлённость. Я не просто уважал истинных воинов Аллаха, я любил их. Поэтому мечтал сражаться не против них, а вместе с ними против общих врагов. Так что ты тоже похоронил мою мечту.
— Что же делать, дорогой. Вы — по одну сторону, а мы — по другую.
— Принято. Вот только знаешь… Кажется, мир начал развиваться по другой схеме, и теперь мы с вами по одну сторону. Даже если мы сможем победить драконов, безбожие нам искоренить не удастся. Боюсь, что эта зараза навсегда въелась в поры нашего мира. Мы будем сражаться с безбожием и мечом, и словом, и молитвой, но не сможем его истребить, оно будет растлевать всё больше и больше сердец, а там и конец света. А это значит, что до конца света настоящие христиане и настоящие мусульмане будут вместе. Перед лицом безбожного мира наши разногласия, на самом деле — весьма существенные, всё же отходят на второй план. До конца света христиане и мусульмане обречены оставаться по одну сторону. А потом уж Бог нас рассудит.
— Может быть, дорогой, может быть.
Глава XVI, в которой начинается пустынный поход
Они решили уходить в пустыню ночью. Поздним вечером перед выступлением Ариэль приказал построить войска и при свете факелов решил сказать людям несколько слов:
— Мы уходим в пустыню. Шансов на успех почти нет. Враги стократно нас превосходят. Если кто-то надеется выжить в этом походе, пусть лучше останется у моря. С нами должны пойти только те, кто уже простился с жизнью. Только так мы можем победить — не пытаясь спастись. И если Бог благословит наше оружие, мы одолеем безбожников. А если нет — умрём за Христа. Запомните, что христианский рыцарь побеждает всегда. Ради Христа погибая, мы идём в Царство Небесное. Ради Христа побеждая, мы прославляем Его на земле. Если мы готовы страдать ради Христа, наша награда — Христос, потому что Он всегда будет с нами. Мы и живём, и умираем, и страдаем, и побеждаем только ради того, чтобы быть со Христом. Этого у нас никто не отнимет. Вперёд.
Они маршировали всю ночь без помех и без проблем. В старом Ордене по части выносливости давали очень неплохую подготовку, рыцари были приучены к длительным переходам, а ночная пустыня была почти такой же ласковой, как и прежняя пустыня царства. Сильно вымотались только ополченцы, не имевшие орденской подготовки, но и те держались, понимая, что поблажек им никто не станет делать. В темноте шагали, почти не видя друг друга, но вот понемногу начало рассветать, и каждый словно обнаружил себя посреди братьев. Все посматривали друг на друга с усталыми улыбками, дескать, испытания уже начались, и мы довольно неплохо их выдерживаем. Но испытания ещё не начинались.
Когда начало припекать, прозвучал приказ ставить палатки и спать. Палатки были сделаны из очень плотной ткани, солнечных лучей они совершенно не пропускали, но от адской невыносимой жары не могло уберечь ничто. Кто-то быстро захрапел после тяжёлого ночного перехода, кто-то, напротив, из-за сильного переутомления не мог уснуть, а потом уже не спал из-за жары. Люди в палатках ворочались, изнывая от зноя и вскоре едва ли не купались в собственном поту, постоянно прикладываясь к бурдюку с водой. Воды у них было с собой не слишком много, каждый имел трёхлитровый бурдюк и всё. Командоров очень жёстко инструктировали, чтобы они следили за экономным расходованием воды. Никто толком не знал, когда покажется ближайший оазис, и если они раньше времени переведут всю воду в пот, войско так и не покинет пустыню. Но командоры не могли заглядывать в каждую палатку и проверять, не пьют ли там слишком много воды, а людей, которые из-за жары не могли уснуть, от бурдюков было не оторвать.