Страница 47 из 65
И тут, видимо, драконолюди начали рассказывать своим братьям рептилам, как они теперь живут во дворцах, ходят в шелках, едят всякие вкусности. Раньше драконы считали себя аскетами и презирали людей за приверженность к жизненным удовольствиям, дескать им, избранным созданиям, вполне достаточно радостей высшего порядка — интеллектуальных, эстетических, духовных. Но тут вдруг стало понятно, чего на самом деле стоит их «духовность». Драконы заоблизывались на примитивные удовольствия и один за другим стали принимать человеческий облик.
Они, конечно, понимали, что не могут остаться без военно-воздушных сил, составляющих основу их боевой мощи, и решили, что в телах рептилий останется серая, низшая каста. Это что-то вроде наших сержантов. Красные, черные и зелёные все до единого превратились в людей, а серым это строго настрого было запрещено. И тут произошёл бунт, какого драконы в своих рядах никак не ожидали. Серые, почувствовав себя оскорблёнными и обделёнными, стали втихаря один за другим превращаться в людей, пренебрегая запретом, и постепенно все до единого покинули тела рептилий. Высшие драконьи касты пришли в бешенство, серых собрали и провели децимацию, обезглавив каждого десятого. Более сурового наказания к ним применить не могли, потому что драконолюди нуждаются в сержантской касте. Не говоря уже о том, что драконов вообще немного, точную цифру не назвать, но где-то около тысячи, не больше. При этом они собираются править миллионами людей, так что слишком большого численного ущерба своей породе они не могли допустить.
Такова, пожалуй, единственная хорошая новость: драконы остались без военно-воздушных сил. Теперь с ними можно сражаться. Хотя не стоит забывать, что нас тут тысяч десять, а их армия уверенно приближается к миллиону. Ещё надо сказать, что дракон, вселившийся в человеческое тело, продолжает превосходить человека по множеству признаков. Во-первых, они сохраняют свой сверхинтеллект. Человекодракон может одновременно анализировать огромные объёмы информации, ни одному обычному человеку такое не под силу. Хотя драконий интеллект, казалось бы, сверхмощный, иногда оказывается удивительно примитивным. Их рациональность основана на безупречной математической логике, а люди сплошь и рядом ведут себя нелогично, и этого драконы просто не в состоянии учитывать. Любое нелогичное поведение вызывает у драконов растерянность, в таких случаях они не знают, что делать, и делают большие глупости. Тут бы им очень помогли бы советники из людей, которым легче прогнозировать человеческие поступки, но драконы настолько уверены в своём интеллектуальном превосходстве, настолько презирают человеческий разум, что даже с самым умным человеком никогда не станут советоваться.
Во-вторых, драконолюди гораздо сильнее обычных людей, а изощрённый разум делает их прекрасными фехтовальщиками. Но и тут у драконов проявляется всё та же слабость, стоит противнику дракона сделать какой-нибудь идиотский выпад, а глупость, как известно, просчитать невозможно, как дракон теряется, ошибка противника оборачивается против него.
Внешне драконолюди тоже отличаются от людей. Глаза у них либо красные, либо чёрные, либо зелёные в зависимости от касты, и оттенок кожи соответствующий. Жутковатые физиономии, доложу я вам, пугающие, нечеловеческие. Но чтобы на людей страха нагнать — в самый раз.
Вот что в общих чертах я имел вам сообщить.
Глава XV, в которой рыцари учреждают Белый Орден
Когда Перегрин закончил, рыцари некоторое время молчали. Стратоник встал и начал расхаживать взад-вперёд по комнате. Потом, резко обернувшись к Перегрину, спросил:
— Откуда ты всё это знаешь?
— С людьми разговаривал. С самыми разными людьми. Прикинулся деревенским простачком, который решил перебраться в город, ничего в новой реальности не понимает и хочет как можно больше узнать.
— И у тебя получилось прикинуться простачком? У тебя же на лбу вся мудрость веков отпечаталась, — усмехнулся Стратоник.
— Я прекрасно знаю, что взялся не за своё дело, разведчик из меня никудышный, потому что притворятся я совершенно не умею, — мрачно заметил Перегрин. — Выручила меня только ситуация всеобщей растерянности. Люди пытаются как-то оценить происходящее, хотят выговориться. Взаимная подозрительность в столице всё нарастает, но это касается только нелояльности к драконам, а этого я себе не позволял. А вот шпионов там ниоткуда не ждут и шпиона ни в ком не подозревают, иначе я показался бы очень подозрительным, и меня схватили бы на второй день. И то надо сказать, что моя скромная персона вызвала интерес у одного комиссара из красных, так что я спешно покинул столицу. Хотел ещё поискать какое-нибудь сопротивление или оппозицию драконам, но не успел. Теперь это придётся делать тем, кто лучше меня умеет прикидываться простачком, — усмешка у Перегрина получилась не хуже, чем у Стратоника.
— А про нас они знают? — сухо и по деловому спросил Марк, проигнорировав обмен усмешками.
— Разумеется, знают, но не принимают нас всерьёз. В этом проявляется обычная драконья логика. Они сравнили количество нолей в числах «десять тысяч» и «миллион», после чего сразу успокоились. Если, по их мнению, мы не можем с ними сражаться, то и думать о нас, как об угрозе, они не считают нужным. Они уверены, что мы со временем точно так же примем драконью власть, как и прочие подданные пресвитера. Власть драконов стремительно распространяется, вскоре докатиться до нас, и они просто придут к нам с вербовочным предложением. Насколько могу судить, никакой боевой операции против нас драконы не планируют.
— А ты уверен, что летающих драконов больше нет? — так же сухо уточнил Марк.
— Разумеется, не уверен. За это никто не может поручится. Я знаю то, что знают в Бибрике все: полёты драконов над столицей и её окрестностями полностью прекратились. Вот уже больше месяца никто не видел в небе дракона. Но что если с десяток крылатых драконьих сержантов исполнили приказ о запрете на превращение и теперь сторожат пещеры? Не могу этого полностью исключить. А, может быть, и кто-нибудь из красно-черно-зелёных упорствует в своём драконьем аскетизме, не желая становиться людьми. Всё может быть. Только непонятно, почему они не летают.
— Может быть, драконы из соображений военной хитрости скрывают, что у них всё ещё есть воздушные силы?
— Это вряд ли. Гордыня драконов безмерна, они настолько самоуверенны, что никогда не унизятся до того, чтобы обманывать нас. У них стократное превосходство в сухопутных силах, зачем им с нами хитрить?
— Ну в общем суть ясна, — отрезал Стратоник. — Мы должны немедленно выступать в поход на Бибрик. Я прав, ваше высочество?
— Ты прав в том, что мы должны немедленно выступать в поход, — не торопясь заговорил Ариэль, до тех пор не проронивший ни слова. — Время теперь работает против нас, власть драконов будет постепенно укрепляться, их армия будет расти, но даже это не самое страшное. Сейчас ещё среди тех, кто формально принял власть драконов, должно быть не мало тех, кто с удовольствием бы её сбросил при первой возможности. Есть ещё христиане, которые скрываются в шахтах. И в столице, наверное, кто-то пытается организовать тайное сопротивление. Но пройдет совсем немного времени, и все очаги сопротивления драконы передавят. В нас они не видят угрозы, но внутреннего сопротивления наверняка опасаются, а что смог выяснить Перегрин, то и драконы, конечно, знают. Но и это не самое страшное. Большинство людей остались равнодушны к смене власти и подчинились драконам не из великой любви, а просто потому, что драконы их кормят. Это плохие христиане, но и сатанисты из них никакие. Сейчас они ещё могут перейти на нашу сторону и вернуться ко Христу, но стоит этому равнодушному большинству пожить под прямым управлением бесов, как их души начнут забесовляться и тогда обратного пути для них уже не будет. Бесовскую власть нельзя принять формально, не отдавая ей души, через некоторое время произойдёт уже не формальное, а фактическое забесовление человека. Если это явление примет массовый характер, нам будут противостоять уже не люди, а бывшие люди с пустыми гляделками вместо глаз и с такими же опустошёнными душами. Таких мы не сможем привлечь на свою сторону, их придётся просто убивать, а наша священная война превратиться в безумную кровавую бойню. И сейчас-то кровищи будет более, чем достаточно. Не потонуть бы нам в ней. Итак, через три дня мы выступаем. Но не в Бибрик, а на гору святого апостола Фомы.