Страница 27 из 65
— Своими мудрованиями я испортил тебе чудесный вечер, дорогая.
— Нет, напротив, — Иоланда нежно посмотрела на мужа. — Ты сделал этот вечер по-настоящему чудесным. Я очень счастлива тем, что могу теперь постигать цветущую сложность бытия, и что у меня есть такой мудрый учитель. То, что ты говоришь, Ариэль, это не просто правильно, это по-настоящему красиво. Без тебя этот вечер не мог стать таким красивым, — Иоланда замолчала от переполнявших её чувств, ей казалось, что сегодня она уже не может вместить красоты больше той, которая ей открылась. Она опять стала смотреть на небо, словно желая уравновесить цветущую сложность бытия великой и мудрой простотой небосвода. И вдруг её лицо изменилось, отразив такой восторг, на который она сегодня, кажется, уже не была способна.
— Ты только просмотри, Ариэль! Драконы! Как они прекрасны! — очарованная поклонница красоты разом забыла всё, что муж когда-то рассказывал ей о драконах.
Ариэль посмотрел в небо, и его лицо исказила судорога страдания и ужаса. По небу летела большая стая драконов — красных, зелёных, чёрных. Движения их крыльев и хвостов были такими мощными и одновременно столь грациозными, что зрелище их полёта и правда производило потрясающее впечатление, к тому же они летели очень стройно, в сложном, но безупречном построении. Душа Ариэля наполнилась таким безграничным отчаянием, что он чуть не зарыдал.
— Вот и всё, дорогая, — с трудом выдавил он из себя, когда кое-как обрёл дар речи. — В наш мир пришло такое беспредельное зло, по сравнению с которым весь этот газават скоро покажется нам невинной детской забавой.
Иоланда испуганно притихла, Ариэль с окаменевшим лицом продолжал следить за драконами. Они летели в сторону исламских позиций, быстро удаляясь и уменьшаясь в размерах. Когда они стали совсем маленькими, зоркие глаза Ариэля всё же успели рассмотреть струи огня, которые драконы изрыгали на землю. Драконы жгли мусульман.
— Не очень понимаю, что происходит, — сказал Стратоник. — Если драконы уничтожают мусульман, тогда получается, что они наши союзники?
— Драконы не могут быть союзниками никому, кроме дьявола, — ответил Ариэль. — Это своего рода бесы во плоти. Это зло в чистом виде, без человеческих примесей добра. Люди никогда и ни о чём не смогут договориться с драконами.
— Но ведь пресвитер Иоанн удерживал драконов за границей, значит, он с ними договорился.
— Это не был договор в нашем понимании. Пресвитер удерживал драконов при помощи некой духовной силы, которой они ничего не могли противопоставить. Мы ведь до сих пор не знаем, а теперь, очевидно, и никогда не узнаем, кем был пресвитер на самом деле — простым человеком или кем-то большим. Бесспорно одно — ему была дана от Бога власть запечатывать зло, препятствовать любым его проявлениям. Теперь, когда пресвитер умер, зло вырвалось на волю, в том числе и самые крайние, беспредельные формы зла, олицетворяемые драконами. Когда начался распад государства, а потом газават, о драконах я даже не вспомнил, а стоило бы. Не трудно было предвидеть, что драконы вырвутся и примут участие в нашей истории. Впрочем, если бы я это и предвидел, сейчас мы находились бы точно в таком же положении, в каком и находимся. Предусмотреть планы драконов невозможно. Что они сейчас делают, к чему стремятся, мы даже примерно не можем себе представить.
— А я-то уже было подумал, что мы теперь будем кататься на драконах и поражать мусульман с воздуха, — усмехнулся Стратоник.
— Даже думать себе об этом запрети, — неожиданно властно сказал Ариэль. — И мысли об этом не допускай даже в самом далёком приближении. Мысль обладает материальной силой. Неосторожные мысли, и уж тем более неосторожные желания, могут привести к катастрофическим последствиям, в этом я убедился на собственном очень печальном опыте.
— Но если драконы настолько враждебны к людям, так не позволят же они мне на себе кататься, буду я об этом думать или не буду — какая разница.
— Да в том-то всё и дело, что если ты захочешь использовать дракона в качестве боевого коня, дракон не только не будет возражать, но и подставит тебе свою спину с изъявлениями самой изысканной любезности. Этих тварей никто не знает в достаточной степени, но я с ними сталкивался и о некоторых вещах всё же могу судить. Для дракона не настолько важно уничтожить человека, он стремится прежде всего соблазнить человека, очаровать, привлечь на свою сторону, потому что это означает уничтожить его душу. Если дракон тебя атаковал, значит он расписался в собственном поражении, провалил проект сотрудничества.
— Но чем так опасно сотрудничество с ними?
— Если ты хоть что-то делаешь вместе с драконом, это означает, что ты отрёкся от Христа. Точнее, ты не сможешь ничего вместе с ним делать, пока от Христа не отречёшься. Это выходцы из ада, если ты с ними, значит ты уже в аду. И запомните, господа, — голос Ариэля опять звучал очень властно, — Нельзя использовать дракона в своих целях. Дракон может мурлыкать перед вами, как ласковый котёнок, он может изображать вашего покорного слугу, но он всегда перехитрит человека и использует его в своих целях.
— Тогда вот что непонятно: почему они напали на мусульман без всяких предварительных предложений о сотрудничестве? Неужели они сочли сарацин настолько духовно сильными, что даже и не попытались ни о чём с ними договориться?
— Нет, не думаю. Тут какая-то тонкая игра, которую я пока не понимаю.
— А что тут непонятного, — вдруг неожиданно вставил Марк. — Нападение на мусульман — это и есть предложение о сотрудничестве. Драконы таким образом предлагают сотрудничество нам.
— Возможно, Марк, возможно, — протянул Ариэль, внимательно посмотрев на Марка, которого в течение всего разговора вообще не замечал.
— Только этим можно объяснить, — продолжил Марк, — то, что драконы не тронули нас. Эта стая могла до тла испепелить наш городок, и мы сейчас уже пребывали бы в обугленном варианте. Вместо этого они испепелили наших противников, а нам приветливо помахали хвостиками. Вот только не понимаю, почему они после этого к нам гонца не послали?
— А я, кажется, начинаю понимать, — медленно и напряжённо проговорил Ариэль. — Драконы, повеселившись на побережье, пролетели над нами обратно, причём — в сторону Бибрика. Там — центр власти, там им интереснее установить первый контакт. А в нас они, похоже, и так не сомневаются. Что мы должны сделать, если противник, к войне с которым мы готовились, вдруг неожиданно исчез?
— Мы должны устремиться в Бибрик, по дороге продумывая благодарственную речь, с которой мы обратимся к драконам, — улыбнулся Марк.
— Значит, что мы сделаем? — так же улыбнулся Ариэль.
— Пойдём на побережье, как и планировали, — твёрдо резюмировал Марк. — К тому же мы не знаем, что там, на побережье. Может быть, драконы нанесли мусульманам большой урон, а может быть полностью их уничтожили. Неплохо бы выяснить.
— Всё правильно говоришь, — в глазах Ариэля понемногу начинала светиться сила. — Я предлагаю ввести в наш совет ещё одного человека. Измаила.
— Очень хороший человек, — жизнерадостно рассмеялся Стратоник.
— Хороший… — виновато улыбнулся Ариэль. — Прошу понять, господа, что газават закончен. Может быть, мусульман вообще больше нет. Но даже если на побережье ещё сохранились некоторые исламские силы, нам уже нет смысла с ними воевать. Это во всяком случае люди, которые верят в Бога, а нам теперь противостоит инфернальная безбожная стихия. У нас теперь общий противник.
— И ты думаешь, что мусульмане посмотрят на дело точно так же?
— Вот потому-то нам и нужен Измаил. Если я смогу его убедить, он сможет убедить своих. Если таковые остались.
— Приветствую тебя, Измаил, — сказал Ариэль, переступив порог комнаты пленника. — На сей раз у меня к тебе один конкретный вопрос. Представь себе, что перед тобой два противника. Один — христианин, второй — шайтан. Ты можешь поразить только одного, двух тебе никак не одолеть. Кого ты предпочтешь уничтожить?