Страница 10 из 17
Решили – берем, продавец еще и уступил в цене. На оставшиеся деньги я уговорила сестру купить мне плюшевое пальто на зиму, они в моду тогда только входили, и мне они нравились. В моде мы ничего не понимали, и поэтому купили плюшевое пальто с тремя большими яркими пятнами: белым, черным и рыжим. Пальто было приталено, я в нем была похожа на молодого пестрого бычка.
Зеркала на рынке не было, я сама себя со стороны не видела, да и моя сестра не была модницей. Больше толкаться на рынке в поисках чего-нибудь более приличного она не желала. Мы очень устали и купили то, что купили. Нина с облегчением вздохнула – выполнила мамину просьбу. Довольные покупками, мы поспешили домой. На следующий день я побежала в училище в новой плюшевой шубке. Когда после занятий мы пришли с подругой в раздевалку, и я стала одевать свою обновку, позади себя я услышала смех однокурсниц. Я поняла, что смеются надо мной, да еще и спрашивают: «Где ты такую шубку приобрела, не подскажешь? Мы тоже себе пойдем, купим». Потом они посоветовали мне отвезти ее домой – пусть мама в ней ходит за коровами. Но у меня ничего другого все равно не было, и я ходила в ней, и не обращала внимания на насмешки. Мне было в ней тепло.
Однажды в феврале я поехала к маме на день рожденья, было очень холодно, и я надела свою плюшевую шубку. Стол стоял у окна, папа сидел, обедал, смотрел в окно и увидел, как вихрем сбило с ног бычка, и тот упал. Он подумал, что теленок сорвался с привязи и уже собрался выйти из дома и загнать его в хлев. Пока он одевался, я уже дошла до порога, он вышел, увидел меня и от неожиданности говорит: «Мне показалось, что это бычок, а это моя дочь в шкуре бычка». Потом он стал надо мной подшучивать: «Как вы могли такое купить, куда ваши глаза смотрели, и это моя дочь-красавица в шкуру теленка залезла». Мамы в доме не было – она корову доила в хлеву. Папа, когда услышал, что она зашла в сени, обратился к ней: «Ксения, заходи, может, ты тоже подтвердишь, что эту шубку нужно одевать не нашей дочке, а тебе, когда идешь доить коров, они примут тебя за теленка и отдадут все молоко. Как она могла купить такую карикатуру! Снимай и отдавай маме – пусть красуется перед коровами». Я больше ничего из той поездки не помню. Не помню, как мы отметили День маминого рождения. Помню, что уезжала рано на молоковозе в Новотроицк, а оттуда на рейсовом автобусе в Херсон.
Когда я окончила училище и стала работать, я купила себе шубу из искусственного меха, на свои заработанные деньги. Так радостно было на сердце, выбрала по фигуре, приталенную, с широким поясом, а мама моя ходила возле коров в той пестрой плюшевой шубке, и она ее согревала во время морозов, даже когда уже и коров у нас не стало. А надо мной папа всегда подшучивал – вот какая шуба прочная, уже и внуки выросли, а она не рвется и не полиняла.
Мое осеннее пальто, хотя и было на два размера больше, чем надо, выглядело очень хорошо, свободного покроя с красивыми рукавами. Оно было у меня «на выход»: на праздники или в гости. Я так и не поправилась, не пополнела, и оно мне было велико, но я его любила и рассталась с ним только когда купила себе красивое голубое пальто с норковым воротником. Тогда я уже училась в институте в Одессе. Благодарю Господа нашего, ведь это Он мне дал работу, дал возможность заработать и приобрести нужные мне вещи. Благодарю Тебя Господи за все и прости меня, если я тогда не благодарила Тебя за твои благодеяния.
Морячки. Первые увлечения.
Однажды мы с Ниной пошли на танцы в Ленинский парк и познакомились с морячками: одного звали Павлик, как звали другого, не помню. Мы подружились. Они учились в мореходке и их редко отпускали в город, да еще и на практику и мы, и они разъезжались. У меня были, красивые наручные часы, и когда я уезжала на практику, Павлик сказал: «Давай поменяемся часами, я тебе свои отдам («Восток» или «Победа», марку точно не помню), а ты мне свои, чтобы мы друг о друге думали». Я вернулась с практики и решила отдать ему его часы, а свои вернуть, но Павлик сказал: «Нет, так и будем носить до тех пор, пока я тоже не вернусь с практики».
У нас в училище был выпускной, после выпускного Павлик меня встретил с букетом цветов. Мы немного отошли от училища. Он обнял меня и хотел поцеловать, но я была еще очень «дикая», я отпрянула от него. Он возмутился и сказал: «Я ждал этого момента целый год!» Развернулся и ушел. Я была гордой и не позвала его, и он не вернулся. Я уехала из Херсона, не попрощавшись с ним. Я думала, если он меня любит, то найдет через Нину, она встречалась с его другом. Но правду говорят – не надейся на человека, не знаешь, что с ним будет завтра. Так и вышло.
Нина сменила квартиру и пошла работать на хлебозавод. Она переписывалась с этим морячком и оставила ему свой новый адрес. У хозяина Нининой квартиры был друг – Валик, они вместе работали. Валик потом стал ее мужем. Хозяин как то рассказал Валику, что живет у него на квартире хорошая молодая девушка. Не замужем. Работает в хлебопекарне. Приносит домой хлеб, вкусные булочки, масло, сахар и яйца, а ты не женатый, питаешься всухомятку. Она хозяйственная – будешь жить с ней припеваючи. Они договорился, что Валик придет в гости и как бы случайно познакомится с Ниной. Так и случилось. Потом Валик стал чаще заходить в гости, Нина с ним разговаривала, но не очень охотно, ведь она ждала своего морячка, который писал, что скоро практика кончится, и он приедет. Хозяин, желая посодействовать другу, стал перехватывать и рвать письма, приходящие Нине от моряка. Нина ждет, а писем нет, он уже и сам должен был вернуться, а его все нет. А тут Валик все сватается. Она и согласилась.
Когда тот моряк вернулся и пришел к Нине, ее дома не было. Хозяин сказал ему, что она уже замужем. Неправду сказал! Нина тогда еще не была замужем. Тот поверил и ушел. Больше они не встречались.
Первое время после свадьбы Валик действительно лакомился булочками и прочим. Но после рождения сына Нина вернулась на ткацкую фабрику, где она начинала свою трудовую деятельность, когда приехала в Херсон.
Ее взяли в бухгалтерию, и она проработала там почти до самой пенсии. Наступили новые времена, и за три года до выхода Нины на пенсию фабрику продали. Пришлось ей дорабатывать в столовой кухонным рабочим. Сейчас они вместе с мужем, находясь на пенсии, порой вспоминают те вкусные булочки, из-за которых они встретились, и прекрасное время их молодости.
Нинин муж, как-то, будучи навеселе, стал подшучивать над Ниной, говоря, что он думал, будто всегда будет есть свежие булочки, потому ухаживал за ней, и морячка ее «с дороги» убрал, а ты через год уволилась и пошла в бухгалтерию, так теперь я тебе булочки покупаю… Услышав это, сестра попросила меня разузнать у него поподробнее о том, как они ее сумели убедить в том, что морячек ее забыл. Он мне и поведал всю эту историю. Я ему сказала: «Ты и мою любовь разрушил». Так и закончились мои надежды на встречу с Павликом, только часы и остались на память. Как-то раз муж у меня спросил: «Почему ты носишь мужские часы?» Я и рассказала ему эту историю. Он сказал: «Выброси их», но мне жалко было – память. Я отнесла их ювелиру. Тот их позолотил, и я подарила эти часы папе на день рождения, но папа их не носил, так как у него была только одна рука. Он отдал их зятю, Петру, а у него на работе эти часы украли.
Я долго жалела, что все так произошло со мной и с Павликом, с Ниной и Валиком. Потом я поняла, что все это было не случайно, а именно так, как и должно было быть, по воле Божьей. Ведь когда я приехала устраиваться на работу в Херсон, меня приютили и прописали у себя родители именно Валика.
«Господи, отними всякое беззаконие и прими во благо, и я принесу жертву уст» (Ос. 14:3-10). «А чего я не знаю, Ты научи меня; и если я сделал беззаконие, больше не буду» (Иов. 37:38).
Прости меня, Господи за неблагодарность! По недомыслию я сожалела о несбывшемся, ведь Ты давал нам только то, что было нам во благо и каждый из тех, кто встречался мне на моем жизненном пути, вноси