Страница 16 из 21
Мы покидали Новую Англию под впечатлением от знакомства с быком Джесси и с идеей бургер-бара, пропагандирующего редкую породу. В самолете мы бурно выражали свой восторг. Возможно, по причине рыжей окраски Джесси показался нам похожим на более мелкого и дружелюбного салерса. Он был учтивым обитателем Новой Англии, а не крестьянином из Оверни, но все говорило в пользу того, что американские молочные девоны могут подойти для столь же суровых климатических условий, требуя минимума вложений и ухода. Раз так, оставалось удивляться тому, что еще не созревший сыр с фермы Элси Гоулер North Branch оказался первым сыром из молока девонских коров, который нам попался. Главным вопросом стал следующий: что говорит телосложение современной молочной коровы об истинных ценностях молочной индустрии и существует ли еще на свете место для многопрофильного скота?
Коровы-дикарки
Мы сосредоточились здесь на молочных коровах просто потому, что их история за последние триста лет – это история организации и развития молочной отрасли. Но сначала нам придется вернуться к истокам: чтобы разобраться в породе, мы должны понять, что предшествовало ее появлению. Вернее, чтобы понять, как люди изменяли телосложение своих животных, мы должны посмотреть, что происходит, когда скот предоставлен сам себе.
Замок Чиллингем в английском графстве Нортумберленд находится всего в тридцати двух километрах от шотландской границы, в местности с захватывающими видами: здесь и покатые холмы, и древние дубы, и скалистые утесы – все это привлекает туристов, ступающих по следам Уильяма Уоллеса[10]. Замок и впрямь занимал ключевое стратегическое положение в XIII–XIV веках, во время войн шотландцев за свою независимость. Но сам исхоженный посетителями замок с подземельем, где пролилось немало крови, – только часть притягательности Чиллингема. Он может похвастаться и кое-чем более оригинальным: стадом диких белых коров, которое вот уже более семисот лет живет на огороженной призамковой территории площадью 145 га.
Этих диких коров окружает множество легенд. К XIX веку они прославились чистотой крови и необузданной свирепостью, отличающей их от заурядной домашней родни. Даже молодой Вальтер Скотт в своей романтической балладе «Замок Кэдьо» описал захватывающую воображаемую охоту:
Генетическое происхождение чиллингемского скота остается неясным. В самом имении утверждают, что это «последние остатки диких стад, населявших некогда леса Британии», хотя есть больше оснований предположить, что это всего лишь домашний скот эпохи Средневековья, впоследствии одичавший{22}. Так или иначе, за несколько столетий животные совершенно отвыкли от человека и оказались полностью отрезанными от прочего скота, поэтому предоставляют замечательную возможность посмотреть, что происходит со скотом в естественных условиях.
В рекламных буклетах Чиллингемского замка по-прежнему пользуются формулой поэтов-романтиков: сулят столкнувшимся с их коровами «леденящий кровь опыт» и даже намекают, что вас могут проткнуть рогами. Поэтому мы отправились на встречу с чиллингемским стадом в приподнятом настроении, хотя, признаться, и с некоторым трепетом. Приближаясь к заветному периметру по лугу, заросшему густой травой с величественными дубами, посетитель должен миновать несколько дезинфекционных ножных ванн, устроенных, чтобы не заносить в парк инфекцию. Потом его взору предстают ряды изгородей под высоким напряжением, назначение которых – не пропустить животных наружу и исключить общение «дикарей» и домашнего скота с соседних полей. Смотрительница парка Элли Кроссли встречает нас у сарая, обклеенного плакатами, которые живописуют историю чиллингемского стада. И мы отваживаемся пройти дальше за ограждение, готовые к встрече с «царь-быком».
После столь волнительного ожидания трудно не разочароваться, увидев этих коров во плоти. Несколько грязно-белых животных спокойно жуют на солнышке. Их изящные рога впечатляют – особенно тех, кто привык к обрезанным рогам домашней скотины. Но где же устрашающие размеры, вдохновлявшие поэтов-романтиков и сочинителей завлекательной рекламы? Перспектива и расстояние ни при чем: чиллингемские коровы оказались на диво мелкими, вдвое меньше современных голштинок. Вымя у них настолько маленькое, что почти незаметно глазу. Эти девочки одичали, их молочные железы остались спрятанными. Что касается быков, то их задние ноги гораздо тоньше, чем у современных пород.
Кроссли, с любовью рассказывающая о своих питомцах, сравнивает их с оленями: они, дескать, стремительнее и проворнее домашнего скота, сразу переходят на быстрый бег, если их напугать. Несмотря на малорослость, выглядят они удивительно здоровыми и сытыми для диких животных. «Они следят за собой, им несвойственны болезни домашнего скота, – объясняет нам Кроссли и продолжает: – Здесь выживает самый приспособленный. Им это удается. Правда, они восхитительны!»
Физически чиллингемский скот не представляет собой ничего особенного, но с генетической точки зрения он вызывает удивление. Это стадо – самый экстремальный пример инбридинга, причем не только у крупного рогатого скота, а вообще у млекопитающих{23}. На протяжении более сотни поколений, несколько раз пережив эффект бутылочного горлышка – численность стада сильно менялась за эти годы (чрезвычайно суровой зимой 1947 года оно сократилось всего до 13 голов), – стадо сохраняет полную генетическую идентичность. Этот скот – настоящая головоломка: ведь даже умеренный уровень инбридинга у домашних животных часто ассоциируется с понижением выносливости. Такие инбредные животные зачастую имеют серьезные заболевания, в том числе бесплодие.
Ученые во главе с Питером Виссчером из Института клеточной, популяционной биологии и биологии животных (Institute of Cell, Animal and Population Biology) Эдинбургского университета изучили генетику чиллингемского стада и пришли к выводу, что при интенсивном инбридинге в среде, где происходит отбор на высокую приспособленность, как здесь, в отдаленных угодьях Нортумберленда, геном очищается от слабого генетического материала{24}. При иных обстоятельствах инбридинг может становиться источником слабости. Инбридинг также – неотъемленная часть создания новой породы.
Беседуя и работая с фермерами, очень легко принять концепцию породы без малейших вопросов. Один держит джерсейский скот, другой – голштино-фризский. Все современные европейские породы крупного рогатого скота, от огромных представителей итальянской кианской породы до миниатюрных декстеров, принадлежат к одному виду, Bos taurus. По определению, два представителя одного вида могут, спарившись, произвести на свет плодовитое потомство.
Внутри огромного диапазона генетического многообразия вида Bos taurus случайные факторы, различия климата и сельскохозяйственных систем, как и ощутимое человеческое вмешательство приводят к появлению скота с определенными ценными свойствами. Эти схожие группы животных, нередко состоящих в близком родстве, с течением времени описывают как «скот из определенной местности», а затем как породы. При этом не существует научного, основанного на генетике определения породы. Как разъясняет Комиссия по генетическим ресурсам для пищевой промышленности и сельского хозяйства, работающая в рамках Комиссии ООН по продовольствию и сельскому хозяйству (Commission on Genetic Resources for Food and Agriculture), порода – термин из области искусства. Если отбросить ненужные слои, то это понятие окажется всего лишь общепринятой социальной конструкцией, художественным описанием, связанным в большей степени с тем, как люди классифицируют мир, чем с существенными свойствами самих животных.
10
Уоллес Уильям (1270–1305) – народный герой Шотландии, прославившийся во время войны за независимость от Англии (конец XIII – середина XIV в.). – Прим. ред.
11
Пер. Н. Я. Рыковой.
22
Ritvo H. Race, Breed, and Myths of Origin: Chillingham Cattle as Ancient Britons // Representations. 1992. № 39. Р. 1–22.
23
Visscher P., Smith D., Hall S., Williams J. A Viable Herd of Genetically Uniform Cattle // Nature. 2001. № 409. Р. 303.
24
Ibid.