Дети на дороге

– Мы знакомы.

– Да, – кивнула девушка, и полуулыбка превратилась в улыбку, очень её красящую.

– Универ? – теперь уже вопросительно.

– Да, – так же улыбаясь, кивнула она. Вот если сейчас он вспомнит её имя – это будет чудо. Ну, ну, ну как же…

– Меня зовут Оля, – произнесла девушка, видимо, расшифровав сомнение на его лице. Андрей смутился, перестал упираться локтями в поверхность стола, откинулся на спинку пластикового стула. Еще он успел удивиться – куда подевались все тучи? С утра небо застилала пасмурная пелена, а тут, как по заказу выглянуло солнце… Странно. Однако заставить себя поверить в то, что солнце выглянуло с появлением девушки Оли с разноцветными глазами, Андрей не сумел.

Они действительно были знакомы. Участвовали в бесчисленных студенческих вечеринках в общаге, ходили по одним и тем же коридорам девяти корпусов Университета, давали на подпись зачетки одним и тем же преподам…

– Помнишь день студента? – спрашивала Оля. – Ты тогда был на третьем курсе…

Он хмурил лоб, кивал как можно увереннее. Ему хотелось смотреть на неё…

– Ты сидел, переставлял кассеты в магнитофоне…

– А магнитофон доживал свои последние дни, – продолжал он, и она кивала, улыбаясь, но это был безошибочный выстрел, потому что на других магнитофонах дискотеки в общагах не крутят.

– Мы сидели вместе на ящике из-под шоколада, – слово «шоколад» прозвучало как действительно иностранное слово. – Я подкуривала тебе сигареты, одну за другой. Ещё удивлялась – как можно столько много курить?

– Тогда можно было, – отвечал он.

Кофе стоял нетронутым.

Они вспомнили, как Жора Налимов вышел на КВН-е в женском раздельном купальнике, как горел весь второй этаж общежития номер четыре, – Оля, оказывается в нём жила, – как застукали на обнажённой студентке декана Строева и он пытался доказать, будто демонстрировал искусственное дыхание «рот в рот».

Но чем дальше шли минуты, тем воспоминания находились реже и реже. К своему удивлению, Андрей обнаружил, что он огорчён тем, что ему больше нечего вспомнить с этой девушкой. Казалось то, что он проучился пять лет в Университете, Оля была где-то рядом, а он не заметил её, – это пошло ему в ущерб. Просто она не нуждалась в его помощи, а может, и нуждалась, но гордость не позволила ей обратиться именно к нему, на помощь пришёл кто-то другой – ты всё ещё жалеешь о чём-то? Да, он жалел, хотя часто повторял, что ни о чём в этой жизни не жалеет…

Подожди, может, она пришла за помощью именно сейчас, шепнул ему внутренний голос. Андрей согласился с ним – действительно, не для воспоминаний же она к нему пришла, в конце концов. Он встал и направился за ещё одной порцией кофе. Когда вернулся, то обнаружил, что Оля больше не улыбается, исчезли и улыбка, и полуулыбка. Теперь она была серьёзна, даже строга и отвлечённо вращала зонт, чуть склонив голову набок. Андрей сел напротив, облокотился на стол и в ожидании смотрел на неё. Первым нарушил молчание всё же он.

– Мне кажется, я могу быть чем-то полезен, – Андрей выговорил это с большим усилием, но молчанием становилось невыносимым, только через три столика хохотали две размалеванные подруги, завсегдатайки кафе с идиотским названием «Оскар»…

– …Ты не пробовал посмотреть на всё это с другой стороны? – спросил вдруг Стива, засовывая тощую стопку документов в сейф.

– То есть?

– Представь себе, что жалость доступна не только тебе, – сказал Стива. – Представь себе, как будто кто-то чувствует жалость по отношению к тебе. Представь себе, что Мэри спит с тобой время от времени, потому что её жалко тебя, дурака, что на работе тебя держат, потому что, если выгнать – ты сгниешь от голода в какой-нибудь канаве… Представь себе, что все, кто приходит к тебе за помощью, делают это только потому, что им жалко тебя, одинокого и убогого…

– Ну ты и сволочь, – убитым голосом проговорил Андрей.

Стива неожиданно хлопнул тяжёлой дверцей сейфа и заорал:

– Я сволочь?! Только потому, что у меня богаче твоего воображение?! Или потому что я прав?!

– Альтруизм – антиквариат в наши дни, – одухотворённо сказал Андрей. Он слишком устал, для того чтобы орать на Стиву и ссориться с ним. К тому же адвокат так же быстро успокоился, как и закипел.

– Жертва из жалости – это не альтруизм, – сказал он. – Решать всё равно тебе самому. Не приставлять же тебе пистолет к голове…

…Где-то рядом с ними раздался непонятный стук – на свободном стуле появился её зонт, она положила его туда, возможно, потому что он мешал, возможно, просто надоел. На девушке было синее приталенное пальто с блестящими пуговицами, сейчас она расстегнула его, и Андрей бессмысленно смотрел на пацифи-ключ, висящий на её шее в качестве талисмана. Он смотрелся несколько странно в сочетании с пальто, но был небольшого размера, Андрею стоило труда разглядеть его.

– Извини, что отвлекаю тебя от размышлений, – сказал он. – У нас, очевидно, есть общий знакомый…

– Как ты догадался? – спросила Оля.

– Ты не смогла бы найти меня без… посторонней помощи…

– Смогла бы, – она должна была улыбнуться, Андрей ждал этого – тщетно. – Может не так быстро… Но нашла бы… Дело вот в чём, Андрей…

Оля перевела на него свой взгляд неожиданно потемневших глаз, заглянула ему в душу, глубоко-о-о-о, насколько это было возможно. Сейчас она признается мне в любви, устало-безразлично подумал Андрей, хотя в любви за всю жизнь ему признавались всего дважды – в школе и в колхозе, на сборе яблок.

– Я хочу родить от тебя ребёнка, – почти пропела Оля, и ему не нужно было ничего переспрашивать.

После этой встречи, едва только выплыло «Стива», с кирпичным выражением на лице Андрей проник в здание, где сидел этот жирный сукин сын. Андрей прошёл мимо охранника, обнаружил, что у этого толстого хрена уже есть секретарша. Еще он обнаружил, что она его не пускает к «Константину Дмитриевичу», он оказывается, занят, но если есть желание, то можно записаться на приём, на следующую неделю.

Не раньше.

Андрей начал орать на неё, секретарша испугалась. Вызвала какой-то потайной кнопкой охранника, вместе с охранником в приёмную заявились ещё человек пятнадцать из той же конторы, Андрей сопротивлялся, и очень широко размахивал руками, появился Стива, объяснил, что всё в порядке, такое поведение для выпускников Университета – вполне естественное явление, тем более – филологический факультет – но всё это было потом…

Под парусиновым зонтом кафе «Оскар», в лучах сюрреалистичного октябрьского солнца Андрей уставился на свою чашку с полуостывшим кофе и принялся помешивать в нём сахар пластиковой ложечкой.

– Мне можно подумать? – не поднимая глаз, спросил он…

– Насколько я понял, ты ей ничего не обещал, – деловито произнёс Стива, уже в лифте.

– Я тут же согласился, – саркастично отозвался Андрей. – Нет, конечно.

– Тут же убежал? – невинно предположил Стива, изогнув бровь.

– Ты всё-таки сволочь, – сказал Андрей. – Она – очень понятливая девушка.

– Я знаю, – пробормотал Стива.

– Поэтому она нацарапала номер своего телефона на салфетке…

– … и убежала?

– Как тебе будет угодно, – равнодушно произнёс Андрей.

– Если ты не согласишься, – я тебе ещё таких троих подсуну, – пообещал Стива.

Андрей усмехнулся, но видел, что адвокат сказал это совершенно серьёзно. В этот момент кабина остановилась, первым вышел адвокат, – не потому что так привык, просто он был ближе к дверям.

– В случае чего – могу помочь в оформлении, – говорил Стива на пути к своей машине. – Там, претензий не имею, и всё такое прочее…

– Я ещё ничего не решил, – сказал Андрей.

– Когда-нибудь решишь, – уверено произнес адвокат. – Только не пытайся выбрасывать её из головы.

– Ты бы выбросил? – спросил у него Андрей.

– Нет, – ответил Стива. – Но она же не ко мне с этой просьбой пришла.

– А к кому?!