Страница 212 из 219
— Энтузиасты и новаторы, — проворчал Снейп.
— В своём роде, — директор негромко засмеялся, но через мгновение лицо его стало серьезным. — Увы, у всего есть другая сторона. Тьма сама по себе весьма беспощадна. В ней нет правил, законов, морали, милосердия и спокойствия. И если тёмному магу не хватает границ, его порывы и стремления не имеют предела и могут принимать поистине чудовищные формы.
— Вы сейчас говорите о Тёмном Лорде, — понял Северус.
— Том Риддл — яркий пример абсолютно тёмного мага, — Альбус кивнул. — Блистательный и умный мальчик, жаждущий признания и славы, настолько же гениальный, насколько беспощадный. Не знавший любви и семьи, он был одержим ненавистью и страхом. Мировая история магии знает множество схожих примеров. Возможно, не таких выдающихся, как Том, но не менее страстных в своих стремлениях и порывах.
— Гриндевальд? — предположил Снейп.
— Геллерт бесспорно тёмный маг, — Альбус безрадостно хмыкнул, — но и свет в нём присутствует.
— Свет не помешал ему развязать войну, — напомнил Северус.
— Но и не позволил ему окончательно превратиться в чудовище, как случилось с Томом, — заметил Дамблдор и, помедлив, вынужденно признал: — Впрочем, это не отменяет его преступлений.
— И, следуя этой логике, «тёмный» означает «злой», — угрюмо заключил Снейп.
— Не всегда, — заверил его Альбус. — Конечно, оградить абсолютно тёмного мага от фатальных ошибок крайне непросто, они все-таки весьма своенравны и темпераментны.
— Но возможно?
— Безусловно. Всё зависит от окружения и воспитания.
— Каким образом?
— Это очень просто, Северус, — Дамблдор вздохнул. — И одновременно очень сложно. Видишь ли, если с самого раннего детства такой волшебник не знает ничего кроме жестокости и отречения, он неизбежно изберет путь разрушения и ненависти. Поэтому, очень важно научить тёмного мага любить.
— Любовь редко кого спасает от глупостей, — Северус скривился. — Скорее толкает на них.
— Я не говорю о страсти, желаниях или безумных свершениях во имя любви, — директор иронично взглянул на него. — Я говорю об умении любить. Ценить, дорожить, оберегать, сопереживать и заботиться о ком-то. Большинству абсолютно тёмных магов чувство безусловной любви чуждо, но, — Альбус поднял вверх указательный палец, — если они хоть раз испытают ее, то уже не смогут отпустить. Оно будет жить и расти в них, меняя образ мышления и оказывая весомое влияние на поступки.
Снейп помолчал, безуспешно пытаясь представить себе Тёмного Лорда, который любил бы кого-то. Нарисованный в сознании образ выходил до отвращения карикатурным. Волдеморт не знал любви. Лишь жажду власти.
*
С неба плавно опускались крупные хлопья снега. Приподняв руку, Гарри поймал одну из снежинок и, не ощутив холода, сжал в ладони, после чего внимательно рассмотрел перепачканные чем-то черным пальцы.
«Но это же не снег», — удивленно понял он.
В воздухе кружит пепел и земляная пыль, заслоняя грязно-серое небо и оседая на волосы и мантию. А вокруг, насколько хватает глаз, простирается мертвая, выжженная земля, усыпанная обгоревшими головёшками, камнями и обломками.
Лежа на мерзлой земле, Гарри разглядывает бледное лицо лучшего друга, склонившегося над ним.
«Ты что, плачешь?»
Том отшатывается, и его рука непроизвольно касается кончиками пальцев влажной щеки, после чего на лице отражается невероятно яркая гамма чувств от замешательства и брезгливости до удивления и злости.
«Просто у меня глаза слезятся от этого проклятого пепла», — сконфуженно и сердито бормочет он, тыльной стороной ладони стирая с лица солёные капли.
Воспоминание померкло и медленно растаяло. Остались лишь тени, поврежденные стены цитадели и камни, которые, падая на землю, обращались в пепел, словно пожираемые невидимым пламенем.
Задыхаясь от смеха и совершенно не обращая внимания на усыпанные снегом мантии и волосы, Гарри и Том, заляпанные красно-желтой краской, лепят горы снежков, после чего прицельно запускают в гриффиндорцев, увлеченные снежным боем.
Холод сковывал каждую клеточку тела. Пепел смешивался с молочно-белым маревом и исчезал. Вместе с ним угасали, теряя краски и звуки воспоминания.
«Пожалуйста, не предавай меня. Если ты это сделаешь, у меня никого больше не останется. Том. Ты же вся моя семья».
Чем сильнее разрушались стены, тем отчетливее казались тёмные силуэты, скользящие в густом сумраке.
«…из нас двоих только меня заботит твоя жизнь…» — равнодушно пожимая плечами, Том без предупреждения взмахивает волшебной палочкой, и мир вдруг взрывается ослепительными вспышками заклинаний и грохотом ломающейся мебели в библиотеке Слизерина.
Тишина тонула и исчезала в витках тумана вместе с пеплом.
«То есть ты не захочешь отомстить человеку, по вине которого погибли твои родители?»
Тени говорили, кричали, шептали и плакали. Над головой прокатывался гул голосов и чей-то смех. Слышался шорох страниц, шаги, скрип пера.
«…я тебя не первый день знаю, Гарри. Ты с детства был неспособен решать свои проблемы».
Так и есть. Не хотел. Не считал нужным. Потому что был слишком глуп, слишком слаб, слишком наивен.
«Просто предоставь это мне».
Потому что рядом всегда был Том.
«Почему ты всегда стремился помочь мне, но никогда не позволял помогать тебе?»
Он горько усмехнулся. Впрочем, последний опыт показал, что ничего хорошего из его помощи все равно не вышло. Туман милосердно поглотил досаду и сожаление, заслоняя Гарри от мира непроницаемой завесой снегопада.
*
Северус решил вернуться к изначальной теме разговора.
— А что же светлые маги?
— Тут всё несколько сложнее, — Дамблдор пригладил серебристую бороду. — Тогда как тьма — это хаос бытия, свет, напротив, — порядок. Свет безупречен и чист. Правила, законы, мораль и спокойствие — всё это сосредотачивает в себе свет.
— То есть свет ограничивает тьму.
— Именно, — подтвердил Альбус. — Но, несмотря на то, что светлые волшебники зачастую становятся хорошими лидерами и правителями, абсолютно светлых магов история знавала куда меньше, чем тёмных.
— И чем же это обусловлено? — Северус ехидно изогнул брови, размышляя, стоит ли намекнуть уважаемому директору, что один конкретный светлый маг определенно давно вошел в историю. — Врождённой скромностью?
— Отсутствием амбиций, — Дамблдор перехватил язвительный взгляд слизеринского декана и с улыбкой покачал головой. — Не стоит так смотреть на меня, Северус. Во мне слишком большая доля тьмы, чтобы причислять меня к абсолютно светлым магам. Я же сейчас говорю о тех, в ком тьмы нет совсем, либо её так мало, что она едва проявляется. Ведомые верой в справедливость, высшее благо и тягой создать и сохранить некий идеалистический миропорядок, такие волшебники могут при необходимости встать во главе войск и стран. Но по своей воле они к этому стремиться никогда не станут. Как и не станут рваться к знаниям и силе. Зачастую, светлые маги проживают весьма тихую, незаметную жизнь, — Дамблдор насмешливо глянул на Снейпа. — Ты мог бы даже назвать её посредственной.
— Как я понимаю, сильными магами они тоже редко становятся?
— Если нет такой необходимости, да, так и есть, — согласился Альбус. — Даже если заложенный магический потенциал необычайно велик, им порой очень сложно найти достаточную мотивацию для его развития.
— Но некоторые находят, — заметил Снейп, думая о Поттере.
— Безусловно, — Дамблдор помолчал. — Впрочем, есть ещё одна причина, по которой мы давно уже ничего не слышали об истинно светлых магах.
— И какая же? — Северус заинтересованно подался вперед.
Дамблдор медлил с ответом. Взяв со стола чайник, он неторопливо наполнил свою треснувшую чашку, сделал глоток чая и только тогда произнёс:
— Дело в том, что из десяти светлых магов девять погибнут, не достигнув и восьми лет.