Страница 211 из 219
Текст закончился, и Снейп поднял колючий взгляд на директора.
— Это, конечно, необычайно занимательно, — кисло прокомментировал он. — Но при чём тут Поттер?
— Он светлый волшебник, — сказал Дамблдор таким тоном, словно это всё объясняло.
— Да, мы это установили ещё лет пять назад, — декан Слизерина нетерпеливо захлопнул книгу. — Но какой смысл обсуждать это сейчас?
— Ты так и не понял, Северус, — мягко ответил Альбус. — Гарри абсолютно светлый волшебник. Живое воплощение света.
*
Напольное зеркало, где до этого отражались лишь смутные очертания комнаты и самого Поттера, теперь походило на распахнутую дверь, за которой до самого горизонта простирался Белый Мир. У порога, не сводя с Гарри пристального взгляда, сидел светловолосый двойник.
«О, расслабься, Гарри, — рассмеялся голос Тома, затерянный среди скользящих в густой дымке теней. — Всё, что можно было о нас подумать, они уже подумали, какая разница?»
И правда. Какая разница?
Он смотрел в серебристо-зеленые глаза и впервые не испытывал ни страха, ни удивления. Сознание двоилось. Гарри по-прежнему сидел на полу, привалившись спиной к стене, но в то же время ощущал, как со всех сторон его обступает туман.
Комната и всё, что в ней находилось, утонула в молочно-белой дымке. Впереди к небу поднималась исполинская серая стена цитадели.
«Может, мне предначертано уничтожить мир?»
Можно ли уничтожить мир, в котором ничего нет?
«…он решил получить силой то, что унаследовал по праву рождения…»
«Ты собираешься поступить так же?»
С вершины крепости сорвался камень, и его тут же поглотила мгла и живущие в ней тени. Тихий рокот, похожий на далекий раскат грома, донёсся до слуха Гарри.
— Ты слышишь? — двойник теперь сидел прямо напротив него. — Они разрушаются…
«Взгляни, что сотворило с твоей жизнью одно единственное прорицание».
Гарри улыбнулся собственному отражению.
— Я знаю, — спокойно ответил он.
«Плачь льдом и туманом и взирай на пустоту своего мира».
Это не имело никакого значения. Ничто больше не имело значения. Так почему же ему всё ещё кажется, что он истекает кровью?
— Ты чувствуешь, дитя магов? — голос двойника разносился в пространстве, подобно горному эху. — Чувствуешь, как время ускользает? Видишь, как оно обращается в пепел?
«Это глупо, Том».
Стрелки часов ползли по кругу, отсчитывая секунды до… до чего?
«Пророчество — это эхо неизбежности».
Гарри наблюдал, как с вершины стены в бескрайний океан тумана рухнул ещё один камень. Что случится, когда камней не останется?
«Удиви меня», — скучающе мурлыкнула тень голосом Тома.
Гарри улыбнулся:
— Я постараюсь.
*
Директор поставил локти на ручки кресла, переплетая пальцы, и взглянул в окно. На жердочке справа от него с тихим шорохом чистил перья Фоукс. С улицы доносилось пение птиц и голоса студентов.
— Магия сама по себе не имеет цвета, — не оборачиваясь, заговорил он. — Как не имеет сознания. Она — лишь чистый источник энергии, проистекающий из Великого Потока. Мы же, напротив, вполне разумны, и, приходя в этот мир, приносим в него свет и тьму, добро и зло, порядок и хаос. Именно мы направляем данную нам при рождении силу, — Альбус повернул голову, обращая взгляд на Снейпа. — Плотно переплетенная с нашим разумом и чувствами, магия приобретает окрас, а мы получаем то, что я называю предрасположенностью.
— То есть, по-вашему, мы уже с самого рождения либо злые, либо добрые?
«Что за чушь Мерлина ради?!»
— Конечно, нет, Северус, — губы директора дрогнули в едва заметной улыбке. — Добро и зло мы узнаём, постигая этот мир. Но тьма и свет приходят с нами сразу. Наша душа — это своего рода призма, преломляющая и изменяющая прямые лучи магической энергии. Именно цвет и форма души во многом определяют порывы и желания нашего сердца.
— Вы хотите сказать, всё, что мы собой представляем, формирует окрас хм… души? — скептически уточнил Снейп.
— О да, — Дамблдор перехватил мрачный взгляд декана Слизерина и поднял руку, прерывая готовое сорваться с его губ отрицание. — И я сейчас не говорю о добре и зле. Лишь о некоторых наших, хм, наклонностях, которые многократно усиливаются благодаря курсирующей в нас магии.
— Наклонностях?
— Идеальный баланс — это одинаковое количество тьмы и света, — терпеливо пояснил Альбус. — Человек, гармонично сочетающий в себе оба потока, в равной степени обладает страстью и бесстрастием, границами и безграничностью, любовью и ненавистью. И если бы все были на это способны… — директор с мечтательным вздохом вновь устремил взгляд в окно, рассматривая плывущие по небу белые облака, — в каком прекрасном мире мы бы тогда жили. К сожалению, — удрученно продолжал говорить он, — что-то в нас всегда превалирует.
*
Было что-то неуловимо прекрасное в том, как камни обрушивались с вершины цитадели, исчезая в тумане, отчего тот приходил в движение. Он вздрагивал и клубился, закручивался спиралью и мягкими волнами расползался в стороны, как потревоженная гладь воды.
— Осторожнее, дитя магов, — светловолосый двойник то терялся в белой дымке, то появлялся вновь, — то, что ты разрушишь, невозможно будет восстановить.
«Потенциал твоей магии безграничен».
— И всё-таки где мы?
— Там, где рождается вечность… — отвечал двойник, и в его голосе, потустороннем и бесстрастном, слышалась нотка упрека.
В стене образовался внушительных размеров пролом, и сквозь него медленно проникал туман. Узкие прорези бойниц в слепом безразличии взирали на расположившегося у подножья цитадели подростка. Он рассматривал поврежденную крепость, думая о том, что однажды уже наблюдал нечто подобное. Одна из скользящих в дымке теней неожиданно обрела четкость, став похожей на хвост дракона, который, изогнувшись, врезался в стену, оставляя глубокие борозды от огромных шипов, после чего растаял как мираж.
«Так вот что такое легилименция дракона».
Гарри помнил сквозные дыры в стенах, за которыми не было ничего — лишь гулкая, безжизненная пустота и густой туман. Тогда он впервые повстречал двойника с белыми волосами и глазами, в которых жил древний разум вечного существа. Тогда он был напуган. А сейчас…
Где был этот страх?
«Ты разбудил меня и смешал пустоту с туманом...»
С вершины сорвалось ещё несколько камней. Гарри встретился взглядом с отражением, пристально наблюдающим за ним сквозь мутно-белый полог тумана.
«Человеком тебя делают лишь кровь, плоть и бремя смертности, дитя магов. Я то, что обитает вне этих рамок».
— Ты — зверь?
Двойник молча склонил голову к плечу, его губы тронул слабый призрак улыбки.
«Я — это Ты», — едва слышный шелест прошлого породил в сознании смутную догадку.
— Ты воплощение моей магии, — сказал Гарри.
— Её осознанной части, — слова доносились сразу отовсюду, но звучали куда реальнее, чем приглушенный, далекий шепот скользящих в тенях голосов.
— Что ты здесь делаешь?
В серебристо-зеленых глазах на миг вспыхнуло нечто беспредельно печальное.
- Оберегаю цитадель.
«Шах и мат» — откинувшись на спинку кресла, Том ленивым взмахом руки передвигает черную ладью на ход вперед и победно ухмыляется.
Мимолетное видение изломанного и покореженного белого коня лежащего на ладони, мелькнуло в памяти и тут же пропало.
«Я с самого начала был просто сломанной шахматной фигуркой».
Из витков тумана выступила тень, похожая на огромного волка. Распахнув исполинские крылья, зверь бросился на Гарри, но, потеряв форму, прошел сквозь него, накрывая его с головой, словно волна. Всё вокруг вспыхнуло голосами и красками.
*
Несмотря на умиротворяющую обстановку в кабинете, по спине Северуса пробежал холодок, ему не нравилось то, куда идёт разговор.
— Тьма — сосредоточение желаний, страстей, инстинктов и страхов, — речь Альбуса обрела размеренный, неторопливый темп, словно он читал лекцию на уроке. — Во тьме живут все чувства и стремления, амбиции и мечты, кошмары и ненависть. Тьма не знает границ и рамок. Ты удивишься, — по губам старого волшебника скользнула лукавая усмешка, — но большинство гениальнейших ученых, исследователей и изобретателей — темные маги. Именно в сознании такого волшебника, не скованного понимаем нормы, не приемлющего барьеров, правил и законов, рождаются самые невероятные проекты и идеи. Темных магов ведет увлечение, азарт и безграничная вера в невозможное. И чем больше в них тьмы, тем больше в их душе пылает огонь страсти и алчность познания.