Страница 4 из 28
Штаб МПВО комбината становится партизанским штабом. Это выходит
как-то само собой: Евгений начальник обоих штабов.
На комбинате наши ночные сборища никого не удивляют: почти все мы, как бойцы групп местной противовоздушной обороны, находимся на
казарменном положении. Что же странного в том, что из ночи в ночь мы
собираемся в штабе МПВО?
Конспирация полная: даже
самые близкие люди не знают о нашем
партизанском отряде. Об этом позаботился Евгений. Он сам свято хранит тайну и
научил хранить ее и наших будущих партизан.
Даже меня, своего командира, они в беседе друг с другом не называют по
имени и отчеству.
На одном из наших первых собраний в штабе Евгений, смеясь, назвал меня
«Батя». Подозреваю, он сделал это не случайно. Новое имя прижилось: так меня
стали звать все мои товарищи по отряду.
Ну что же, Батя так Батя.
ВЕРЕВОЧКА ВЕЩЬ НЕНАДЕЖНАЯ
Прошла зима. Помню, как-то поздним весенним вечером Евгений пришел
ко мне:
— Папа, я к тебе за советом. Мне кажется, мы не имеем права быть
обычным партизанским отрядом. Уж хотя бы по одному тому, что среди нас
много инженеров. Мы должны стать отрядом минеров-диверсантов: рвать
поезда, мосты. плотины, склады, минировать дороги, разрушать переправы. Я
организую на комбинате занятия по минному делу под руководством опытного
сапера капитана Гришина. Ты как смотришь на это?
Со следующего дня начинаются занятия. На них ходят все партизаны
нашего отряда. И на лекциях капитана Гришина на одной парте сидим я и Геня.
В разгар занятий к нам приехал неожиданный гость мой средний сын
Валентин. Офицер, дважды тяжело раненный в боях под Москвой и Ростовом, он
едет через Краснодар в Крым, где разгораются тяжелые бои.
Вечером у нас собрались все три брата: Валентин, Евгений, Геня. Валентин
рассказывает об одной из своих минных диверсий:
— Как-то меня с товарищем послали в тыл помочь партизанскому отряду
взорвать мост. Когда я подобрался к берегу реки, я увидел: мост охраняется так, что даже кузнечик к нему не подберется незаметно.
Этот двухарочный мост лежал на важной железнодорожной магистрали
по ней непрерывным потоком шли на передовую воинские эшелоны, и немцы
охраняли мост, как зеницу ока.
Но приказ был ясен: взорвать мост во что бы то ни стало. Я лежал в кустах, придумывал десятки комбинаций и тут же отвергал их все они были одинаково
безнадежными.
И вдруг мне вспомнилась кинокартина, я видел ее в детстве. Это был
приключенческий фильм из жизни контрабандистов на турецкой границе. И я
решил на белорусской земле использовать опыт контрабандистов Закавказья.
Валентин на минуту замолчал. Но Гене не терпится:
— Ну, дальше, Валя!
8
— Рано утром следующего дня я на берегу разделся догола, оставив на себе
только пояс с привязанным к нему солидным камнем. Потом вырезал длинную
сухую тростинку и, держа ее во рту, вошел в реку. Вода покрыла меня с головой.
Но на поверхности, как перископ подвод ной лодки, торчала тростинка. Я дышал
сквозь тростинку и шел по дну, как заправский водолаз. Фильм, оказывается, не
врал: тростинка действовала на славу.
От радости я засмеялся под водой. Но тут же, как ворона в крыловской
басне, разинул рот, выпустил тростинку и вдоволь хлебнул воды. Пришлось
прекратить опыт, отвязать камень и плыть обратно к берегу.
Все же решение первой части задачи было как будто найдено. Оставалось
решить вторую часть: ухитриться доставить к мосту взрывчатку. И снова мне
помогли все те же контрабандисты с экрана.
Мы с товарищем сняли нижние рубахи, намочили их и связали у каждой
ворот и рукава, оставив только отверстия внизу. Потом крепко ударили рубахами
о воду. Рубахи вздулись пузырями. Под водой мы осторожно стянули и
перевязали отверстия. Пузыри свободно держали на воде нужный нам запас тола, тщательно завернутого в пергамент.
Вечером началось подводное путешествие к мосту. Над рекой густой белой
пеленой плыл туман. При свете фашистских ракет наши пузыри походили на
распухших мертвецов в те дни много их плыло по реке.
Мы медленно шли по дну, держась за края пузырей. Иногда на мелких
местах нам приходилось итти, согнувшись в три погибели. Нe раз мы срывались
в ямы и глотали холодную речную воду, но продолжали крепко держать свои
пузыри с толом и не выпускали изо рта спасительных тростинок.
Наконец подошли к среднему устою моста. Осторожно взобрались на него, привязали пакеты со взрывчаткой, прикрепили к чеке взрывателя конец
парашютной стропы (я забыл сказать, что захватил с собой около двухсот метров
этого тонкого и крепкого шпагата, обвязав его вокруг пояса) и так же медленно
отправились по дну реки назад, разматывая стропу, пока она не кончилась. Тогда
вылезли на мель и потянули стропу. Она намокла и была тяжела, как морской
канат. Потянули еще раз никакого результата.
«Неужели стропа зацепилась за корягу?» подумали мы.
Передохнув, впряглись, как бурлаки, в стропу и потянули что есть силы.
Страшный взрыв потряс воздух. Мы с товарищем нырнули в воду.
Когда через минуту мы снова высунулись из воды, в ярком свете ракет был
виден рухнувший мост. Тяжелые фашистские пулеметы исступленно били по
кустам на берегу, тревожа ни в чем неповинных лягушек...
— Дальше, Валя, дальше! нетерпеливо торопит Геня.
— Дальше?.. Дальше было так: мы пришли к себе на базу, партизаны
принялись нас качать, нечаянно уронили моего спутника, он шлепнулся о землю, ушиб заднюю часть тела и долго ругался... Вот и все.
— Слышал, Женя? Слышал? восхищается Геня. Вот бы нам так рвать
мосты! А?.. Да что ты молчишь, Женя? Скажи, здорово?
— С тростинкой и пузырями хорошо, — медленно говорит Евгений, а вот
с веревкой плохо. Мы будем рвать без веревки. Как мы это сделаем, я сегодня
еще не знаю. Но будем рвать лучше: проще, надежнее. Поверь, не ударим лицом
в грязь... Ты не сердись на меня, Валя, и Евгений ласково притронулся рукой к
9
плечу брата, но ведь ты сам понимаешь: веревочка вещь ненадежная. А в
нашем деле надо работать так, чтобы наверняка, безотказно, насмерть.
Понимаешь?..
ЛАГЕРЬ НА ГОРЕ СТРЕПЕТ
В июле 1942 года мы узнали, что нашими войсками оставлены Ростов и
Новочеркасск.
Немцы рвутся на Кубань, к перевалам Кавказа. Значит, пора!
В отряде идут последние приготовления. Мы заготовляем полушубки, валенки, телогрейки, шапки, перчатки. В механических мастерских комбината
куются финские ножи и кинжалы. К обычным гладкоствольным ружьям Евгений
делает особые патроны с тупыми пулями, напоминающие «джиганы»