Страница 1 из 28
ВОЕННАЯ БИБЛИОТЕКА ШКОЛЬНИКА
П. ИГНАТОВ
Командир партизанского отряда
БРАТЬЯ-ГЕРОИ
ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕДАКЦИЯ
П. Лопатина
РИСУНКИ ХУДОЖНИКА-ПАРТИЗАНА
А.Глуховцева
Сделано при поддержке группы «ПАРТИЗАНСКАЯ ПРАВДА ПАРТИЗАН»
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
НАРКОМПРОСА РСФСР
Москва 1945 Ленинград
В Краснодаре в одном из городских садов стоит памятник из
черного полированного гранита.
На цоколе сверкают золотые буквы:
ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
ЕВГЕНИЙ И ГЕНЯ ИГНАТОВЫ
К памятнику часто приходит невысокий человек с орденом
Ленина на груди. Это отец Евгения и Гени, бывший командир
отряда краснодарских партизан Петр Карпович Игнатов. Батя
называли его партизаны.
Отдыхающие в саду бойцы, комсомольцы, школьники узнают
Батю и просят его рассказать о братьях-героях.
Петр Карпович садится на ступеньки памятника и
рассказывает о своих сыновьях.
Некоторые из его рассказов собраны в этой книжке.
ВСЕЙ СЕМЬЁЙ
Помню холодный ноябрьский день 1941 года...
Вечером радио приносит тяжелую весть: по приказу Верховного
командования, нашими войсками оставлен Ростов-на-Дону.
Всю ночь дует пронзительный осенний ветер. Идет колючий снег. Ветер
бросает его пригоршнями в окно, он стучит назойливо, упрямо, и этот стук
отчетливо слышен даже сквозь двойные рамы и тяжелые гардины.
Рано утром я выхожу на работу. Иду по улицам Краснодара. Низко несутся
серые рваные тучи. Под ними, почти касаясь верхушек деревьев, летят на север
наши самолеты. Грохочут танки по мостовой. В скверах стоят зенитки.
В коридоре Краснодарского химико-технологического института у стола
отборочной комиссии группа взволнованной молодежи. Студенты уходят на
фронт.
Прохожу в свой кабинет. Начинается обычный рабочий день. Говорю со
своими сотрудниками о новом расписании занятий, о будущей студенческой
практике, о проекте нового завода «Главмаргарина». Еще недавно это казалось
мне живым, интересным, а сейчас с какой радостью я стал бы в очередь со
своими студентами к столу отборочной комиссии и сказал бы: «Я старик. Но что
из того? Разве я не могу воевать?»
Поздно вечером я прихожу домой. Меня встречает жена. Она зябко
кутается в белый пуховый платок.
— Женя до сих пор не пришел. А он обещал непременно зайти. Я уже два
раза выходила на крыльцо. Никого. Только ветер и снег. Слышишь?
Мы молча сидим с женой, слушаем вьюгу и вспоминаем далекие годы: Питер, подпольная работа на заводе, ссылка в далекий Невьянск на Урале, а
потом бои за Октябрь, великая битва у стен Царицына и ликвидация кулацких
банд на Дону.
— Нет, больше нельзя сидеть сложа руки... Надо действовать!
Три дня назад я снова просился на фронт у секретаря горкома партии.
— Рано, посиди пока в Краснодаре, сказал секретарь.
— Стар, что ли?
— Стар не стар, но и не молод: полвека прожил.
— Может быть, некого посадить на мое место директора института?
— Не торопись: твое время еще не пришло...
Невмоготу ждать, когда придет это время! А проклятый ветер попрежнему
воет за окном, и Жени до сих пор нет.
— Пора брать в руки винтовку, Елена Ивановна, говорю я жене.
Жена молчит, но я знаю: в нужный час она бесстрашно пойдет в бой, как
шла когда-то в ссылку, как боролась за жизнь наших сыновей в осажденном
белогвардейцами Царицыне. Не раз приходилось ей скрываться в деревнях, занятых врагом, стирать чужое белье в оплату за угол в сарае, украдкой кормить
ребят картошкой с чужих огородов и бок о бок со мной итти в бой с винтовкой в
руке и медицинской сумкой на боку...
Все это было давным-давно. А сейчас мы по-стариковски каждый вечер
сидим дома, перечитываем редкие, скупые письма нашего среднего сына
2
Валентина он на Западном фронте и ждем чего-то настоящего, яркого, большого.
Придет ли оно для нас? Или нам, старикам, только и осталось в жизни, что
память о прошлом?..
Кто-то стучится. Наконец-то!
Женя входит, весь запорошенный снегом. Быстро снимает пальто, целует
мать.
— Родичи, что это вы призадумались?
Женя садится рядом со мной.
— Я к тебе, папа. Позволь без предисловий. У нас на комбинате
сколачивается партизанский отряд. В него входят мои друзья. Многих из них ты
хорошо знаешь: Ветлугин, Литвинов, Янукевич, Сафронов, Слащев. Меня
выбирают начальником штаба. А тебя просят быть командиром у тебя большой
опыт и боевой и подпольной работы. Я уже говорил с секретарем горкома, он
согласен. Ну, папа, решай...
Глубокой ночью я провожаю сына.
Тихо в городе, тише, чем в поле в глухую полночь. Рваным пологом
повисли лохматые тучи. Только ветер свистит и воет в переулках и швыряет в
лицо колючий снег. Но на сердце легко и ясно. Пришло наконец то на стоящее, большое, о чем мы думали с Еленой Ивановной: вся семья идет партизанить и
мы, старики, и наши ребята.
ГЕНЯ МЕЧТАЕТ
На следующий день рано утром мой младший сын Геня выходит в
столовую пить чай. Я говорю ему:
— Мы уходим партизанить в горы. Согласен итти с нами?
Геня ничего не понимает. Он смотрит на меня большими, широко
открытыми глазами.
— В партизанский отряд?.. Вместе с тобой, с мамой, Женей?..
Я повторяю ему еще раз. Теперь Геня понимает. Но он еще не верит.
Он подходит к матери, кладет ей руки на плечи, внимательно смотрит в
глаза:
— Мама, дай честное слово... дай честное слово: это правда?
— Правда, Геня.
Геня от радости что-то кричит, хватает мать в охапку и кружит ее по
комнате.
— Ура-а-а!
— Пусти, Геня... пусти... Больно... смеется мать.
— Ура-а-а! не унимается Геня.
Потом, посадив мать на стул, Геня подходит ко мне.
— Папа, ты назначишь меня шофером в отряд. Я буду водить партизанскую
машину. Хорошо?
Он старается говорить серьезно, «как взрослый». Но его глаза сияют от
восторга, и я знаю: если дать ему волю, он снова завертит мать по комнате, перевернется на полу через голову и так гаркнет «ура», что сбегутся соседи.