Страница 15 из 28
своих. Лежать «трупами» и пропустить врагов в Холодную Щель
бессмысленно.
Не сговариваясь, Геня с Павликом поднимаются во весь рост и бросаются
навстречу немцам.
— Ложись! кричит Павлик, широко размахнувшись гранатой.
Увидев оживших мертвецов, немцы на несколько секунд замирают. Они
стоят, тесно сбившись в кучу.
В их гуще рвется граната Павлика. За ней летит граната Гени. Третьей
рвется «лимонка» Мусьяченко. Последней летит моя граната.
Уцелевшие немцы бросаются к кустам. Геня и Павлике, припав на колена, бьют по ним из карабина и автомата.
Только, четырем немцам удается спрятаться в кустах. Но матросы, выхватив ножи, уже бегут за ними...
2 Кончено! Все мертвы. Вперед!
33
Мусьяченко почти не ошибся, когда считал следы у ручья: их было
шестнадцать двое предателей и четырнадцать матерых фашистов-диверсантов.
Судя по найденным у них документам, они пришли в предгорья, чтобы из-за угла
перебить командование наших партизанских отрядов.
Очевидно, они хотели остаться в горах надолго и решили обзавестись
своим стадом. Поэтому и навестили наше пастбище. Лусту же, надо думать, захватили как «языка», надеясь получить от него нужные сведения.
Но где же Луста?
Мы внимательно осматриваем кусты, мы лазаем по окрестным скалам, мы
находим наших коров испугавшись выстрелов, они разбрелись по кустам, но
Лусты нет. И спросить о нем не у кого: моряки перестарались и не оставили в
живых ни одного диверсанта.
Мы собираемся в обратный путь. Здесь, в Холодной Щели, остаются
Павлик и Геня: они должны обшарить каждый кустик, но Лусту обязательно
найти.
Цепочкой пересекаем поляну. И вдруг справа, у скалы, появляется фигура.
— Леонид Федорович! кричит Геня.
Молодежь бросается к Лусте. Он спускается к нам, тяжело опираясь на
плечо Павлика.
Оказывается, немцы учинили ему допрос, старались выпытать сведения о
партизанах, но ничего не добились и отложили разговор до следующего раза.
А, тут разгорелась схватка, немцам стало не до него, и ему удалось отползти в
кусты, перетереть об острый камень ремни, связывавшие руки, освободить ноги
и спрятаться в глухой расщелине. Здесь он потерял сознание. Когда пришел в
себя, услышал на поляне знакомые голоса...
МАСКАРАД С ОБЕР-ФЕЛЬДФЕБЕЛЕМ
Хотя трофейного немецкого танка Геней раздобыть не смог, но у него был
его грузовик, пришедший из Краснодара, и Геня всю любовь свою к механике
перенес на полуторатонку.
Во время тяжелых горных переходов машина поистрепалась. Грузовик
требовал почти капитального ремонта. Этим и занялись Геня с Павликом. В
летнем лагере они двое суток не отходили от машины разбирали, стучали
молотками, что-то подвинчивали, смазывали и горячо спорили друг с другом. В
короткие минуты отдыха о чем-то шептались.
На третьи сутки Геня доложил дежурному по лагерю Ельникову (нас с
Евгением в этот день не было на горе Стрепет), что машина готова и ее надо
немедленно проверить на ходу.
Ельников дал разрешение неохотно у нас было плохо с горючим. Строго-
настрого он приказал Гене не увлекаться и как можно скорее пригнать машину
обратно.
— Я только до Планческой, уверял Геня. Кстати прихвачу с собой
Павлика: Женя приказал ему взять немецкого обер-фельдфебеля, пойманного
Литвиновым, и перебросить его через линию фронта.
Машина шла прекрасно. Мотор работал безукоризненно. Добрую половину
дороги за баранкой сидел Павлик: Геня решил сделать его своим заместителем.
34
На Планческой Павлик предъявил коменданту нашей базы приказ Евгения
о выдаче ему обер-фельдфебеля. Ре шили, что Геня подвезет Павлика с пленным
до Крымской Поляны, а оттуда уже один возвратится на машине в лагерь.
До Крымской Поляны доехали благополучно.
Выбрав укромное место, Геня остановил машину, весело переглянулся с
Павликом и предложил немцу:
— Steigen Sie aus. Es ist Zeit Toilette zu machen! 3
Немец вышел. Геня крепко связал ему руки и, вынув из рюкзака вату и
широкий бинт (все это под каким-то благовидным предлогом было
заблаговременно выпрошено у Елены Ивановны), начал перевязывать голову
немца. Обмотал и руки так, чтобы не было видно веревок.
Через несколько минут маскарад был закончен. Геня добросовестно
забинтовал всю обер-фельдфебельскую голову, нахлобучил на немца пилотку и
отошел в сторону полюбоваться на дело рук своих. Потом объявил немцу, что
его переправят через линию фронта и сохранят жизнь.
Но что бы ни случилось в дороге, он должен молчать, как мертвый. Иначе
первая пуля ему. Для большей убедительности Геня показал немцу револьвер.
Обер-фельдфебель, испуганно косясь на черное дуло, утвердительно
закивал головой и пытался что-то сказать. Но его челюсти были так крепко
стянуты, что раздалось лишь глухое мычание.
— Wunderschоn! улыбнулся Геня и, открыв дверь кабины, вежливо
пригласил: Bitte, nehmen Sie Platz4.
Машина тронулась. Вечерело. На фоне закатного неба темным силуэтом
стояли горные вершины. Неожиданно сзади раздался шум нагоняющей
автомобильной колонны. Уходить было поздно, да и некуда. Геня затормозил. К
машине подошел немецкий ефрейтор, начальник колонны. Он решил справиться, что за люди едут на грузовике, и для верности вынул револьвер из кобуры. Но, увидев забинтованного обер-фельдфебеля, успокоился и спрятал револьвер.
Геня объяснил по-немецки, что везет раненого госпиталь. Господин обер-
фельдфебель пострадал, во время пожара, когда русские бомбили станицу, рана
серьезная, и врач просил его не беспокоить.
Начальник колонны внимательно оглядел ребят. На них были замасленные
комбинезоны и безрукавки из овчины, какие носили и наши и немецкие
механики. Раненый сидел спокойно. Ефрейтор не нашел ничего подозрительного
и приказал колонне двигаться дальше.
Геня не стал долго раздумывать и пристроился к хвосту колонны.
Через несколько минут его опытный слух уловил перебои в моторе одной
из фашистских машин.
Машина остановилась. Колонна продолжала двигаться и скоро исчезла за
поворотом.
— Приготовь гранаты, шепнул Павлик.
У испорченной машины возились два фашиста. В кузове, лежали какие-то
бочки.
— Горючее! обрадовался Геня.
3 Прошу выйти. Время заняться туалетом.