Страница 22 из 37
К аэродрому местные жители приносили оплетенные лозой бутылки «кьянти» и легкую закуску. Взамен получали сигареты, армейские ботинки, банки консервированной свинины…
Пилот Эрвин Висли в свои 29 лет где только не побывал, ведь их 98-я группа бомбардировочной авиации часто меняла дислокацию. Но Фоджа нравилась ему больше всего. В кабине своей «летающей крепости» среди множества приборов он прикрепил открытку — пейзаж полюбившегося ему итальянского города.
На аэродроме № 15 получили приказ: 498-й и 460-й бомбардировочным группам вылететь для нанесения воздушного удара по намеченным объектам гитлеровской армии.
На рассвете около серебристых Б-52 засуетились механики, заправщики. Эрвин выслушал напутственную молитву священника и пошел к машине. «Крепости» взлетали одна за другой и брали курс на заданную цель.
Над Словакией из туч вырвались «мессершмитты». Завязался воздушный бой. Машина Эрвина вспыхнула.
Он включил устройства огнегашения, но пламя охватило все левое крыло. Медлить было опасно, вот-вот могли взорваться бензобаки. Прозвучал приказ: «Экипажу покинуть самолет!» Командир машины Эрвин Висли выпрыгнул последним. Чтобы не попасть под пулеметную очередь немецких истребителей, долго не раскрывал парашют. Приземлился в лесу, неподалеку врезалась в землю его машина, взметнув в небо огромный столб огня.
Пилот, держа в руке пистолет, долго бродил по зарослям. Наконец около горного потока заметил человека в летнем комбинезоне.
— Хелло! С приездом, дружище Лузнер, — узнал своего товарища Эрвин.
— А вы, сэр, кажется, тоже вышли на несколько станций раньше, — ответил Говард Лесли Лузнер. — Если припасли надежный талисман, то наци в лучшем случае заставят вас чистить отхожие места в концлагере.
На самом деле летчикам было не до шуток. Положение сложилось серьезное. Они долго блуждали по лесу, вздрагивая от каждого шороха. У Эрвина Висли был шоколад. Лузнер не успел захватить из горящего самолета свой аварийный паек. Скромного запаса хватило на один день.
— Теперь в нашем меню будут мерзлые корни деревьев и кустарников, — хмуро заметил Лузнер. — Что ни говори, а нас таки хорошо кормили.
— Все в прошлом, Лесли. Мы уже вычеркнуты из списков. Ты отлично знаешь, как в нашем полку быстро забывают о сбитых летчиках.
Но об этих американских пилотах не забыли. В район падения самолетов из Банска-Бистрицы двинулись эсэсовцы, а из Низких Татр — партизаны. В горах гитлеровцев встретил и отряд Морского. Завязался бой. Эхо разносило захлебывающиеся очереди пулеметов, автоматные и винтовочные выстрелы, взрывы гранат. Хотя бойцов было немного, эсэсовцы не прошли: партизанам помогли лес и скалы.
На следующий день после боя разведчики Морского нашли американцев и привели в штаб. Пилоты сердечно благодарили за спасение.
— Мы верны союзническому долгу, — коротко ответил Морской.
Летчиков переодели, посадили за стол.
— Что это? — спросил Эрвин, глядя в тарелку.
— Украинский борщ, — усмехнулся Николай Люхин, которому командир поручил взять американцев под свою опеку.
Пилот попробовал.
— О'кей! — воскликнул он удовлетворенно и показал большой палец.
Вечером Морской сообщил в Центр: «У меня американские пилоты. Вылетели из Италии бомбить гитлеровцев и сбиты над районом контролируемой нами Словакии: Висли Эрвин Роберт из Чикаго, армейский серийный номер 16142844 и Лузнер Говард Лесли из города Пауль Сборо штат Нью-Джерси, номер 4229044. Просят помочь вернуться на родину».
Некоторое время американские летчики жили неподалеку от партизанского лагеря. Но вскоре по приказу Центра их самолетом, возвращавшимся на Большую землю, отправили в Советский Союз, а оттуда — в Соединенные Штаты Америки.
ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ
В Низких Татрах, где базировался спецотряд Морского, пошли слухи о новом партизанском отряде, который действует в этом же районе. Как и тот, что действовал в Словакии раньше, он назывался Чапаевским. Бойцы этого отряда взорвали мельницу, обстреляли костел, проводили агитационную работу. Однако что больше всего поражало словаков — эти «чапаевцы» грабили населенные пункты в горах, пьянствовали, издевались над людьми.
Действия этого отряда во главе с каким-то майором Васильевым не могли не вызвать тревоги и недоверия к нему. О Васильеве и его деятельности Морской информировал Центр. Ответ был неутешителен: «Васильев Центру и партизанскому штабу не известен. Он подлежит всестороннему изучению».
Морской и Григорьев поручили начальнику контрразведки Олевскому проверить, кто же этот Васильев на самом деле. Но первым об этом узнал «Сокол», имевший доступ к секретным документам полиции безопасности. Тогда Центр приказал Морскому захватить или уничтожить провокатора.
Поиски продолжались больше трех недель. Как-то в горном селе Зазрив на конспиративную квартиру, где обычно Морской и Олевский встречались со своими разведчиками, зашел молодой симпатичный блондин с большими голубыми глазами в форме полицейского. Напившись воды, он спросил хозяина:
— Как попасть на Козий хребет?
Тот, услышав пароль, растерялся, потому что полицейский употребил в пароле слово «попасть», а не «пройти».
— Не удивляйтесь, что полицейский интересуется, как попасть на Козий хребет. Полицейские бывают разные… — видя нерешительность хозяина, сказал незнакомец.
— Так что вы хотите?
— Как пройти на Козий хребет? — на этот раз правильно назвал пароль блондин.
— Идите через Низкие Татры, — поспешно, с облегчением назвал отзыв хозяин. — Так и заикой стать можно, — он вытер холодный пот со лба, неприязненно поглядывая на полицейскую форму. — Тоже мне, вырядился!
Через несколько минут «полицейский» — командир одной из разведгрупп Николай Светлов — докладывал Морскому:
— Товарищ подполковник! В сельской пивной сидит партизан из отряда Васильева.
Вскоре Морской вместе с разведчиком зашли в пивную. Светлов указал на молодого парня. Тот в одиночестве сидел за столиком. Он был одет в кожаную куртку, вооружен, как говорится, до зубов. Подполковник подошел к нему.
— Я сяду около тебя. Не возражаешь? — И, не ожидая ответа, опустился на скамью, сбросил плащ.
Парень был выпивши и держался воинственно, но, увидев погоны подполковника, поднялся.
— Чего испугался? — удержал его Морской. — Садись, разговор есть.
— Мне уже пора, насиделся, — смущенно ответил тот, однако уйти не решился.
— Ты местный?
— Нет, с Украины.
— Наверно, чапаевец? В нашем отряде я тебя не видел.
— Да, я из этого отряда.
— А кто у вас командир?
— Вы что, не знаете?! — удивился парень.
— Не представлялось случая встречаться.
— А вы кто такой, товарищ подполковник?
— Разве ты не знаешь? — в тон ему спросил Морской. — Вот мы и квиты. Я не знаю твоего командира, а ты — меня.
— Кажется, я видел вас. Вернее, ваше фото в газете. Вы — командир Морской? Да? Рискуете, товарищ подполковник. Фашисты давно вас разыскивают, а предатели, к сожалению, еще не перевелись.
Морской посмотрел в черные, цыганские глаза молодого партизана и подумал: «Видно, парень честный. Может, и станет ключом к Васильеву».
Постепенно парень разговорился. Назвал свое имя, рассказал, что он сын потомственного рабочего, комсомолец, служил в пограничных войсках. В плен попал в бессознательном состоянии — контузило взрывом авиабомбы… Бежал из лагеря «Дора-Эдельвейс» и, пробираясь на восток, присоединился к отряду Васильева.
Морской внимательно выслушал, потом спросил:
— Расскажи, Тарас, все, что знаешь о своем командире. Меня интересует, кто он и чем занимается, перед кем отчитывается о своей работе? Плечом к плечу воюем, а получается так, будто наши отряды действуют за сотни километров друг от друга.
— Это правда, но знаю я немного. Ну, например, Васильев ввел в отряде единоначалие. За малейшее недовольство его действиями расстреливает. Окружил себя какими-то сомнительными людьми…