Страница 23 из 37
— А комиссар куда смотрит?
— Комиссара у нас нет. Я же сказал, Васильев командует сам. Ни перед кем не отчитывается. Говорит, что послал людей для установления связи с командованием Красной Армии, но они еще не возвратились…
— А откуда берете продукты?
— Грабим, — опустил глаза Тарас. — У нас это называется хозяйственными операциями.
— А оружие, боеприпасы?
— Этого я не знаю.
— Неужели у вас одни бандиты?
— Нет. Большинство в отряде — бывшие военнопленные, бежали из немецких концлагерей. Они рвутся в дело, а приказы Васильева выполняют потому, что боятся его… А еще больше капитана Оленя боятся. Васильев ему полностью доверяет. Зверь, а не человек. Два дня назад собственноручно расстрелял нашего пулеметчика только за то, что тот намекнул командиру: мол, пассивны, отсиживаемся в горах.
— Где теперь Васильев?
— Об этом знают только доверенные, с которыми он пьет. Но сегодня утром был в селе Кончита. Это километра четыре отсюда.
Морской разбирался в людях, умел заглянуть в душу и составить о человеке определенное мнение. Так было и на этот раз. Он поверил парню и «по секрету» рассказал правду о Васильеве — агенте тайной фашистской полиции. Партизан, которого уже давно одолевали сомнения относительно деятельности руководства отряда, поверил Морскому и согласился помочь ему отыскать своего командира.
На подготовку операции времени было мало. Морской приказал поднять по тревоге взвод Федора Володченко, отдыхавший недалеко от Зазрива.
Солнце уже садилось за горы, когда два жандармских мотоцикла с пулеметами влетели в Кончиту. Здесь их дважды останавливали партизанские патрули, спрашивали пароль. Тарас отвечал, и мотоциклы мчались дальше.
Штаб отряда Васильева разместился в опрятном доме, окруженном пихтовыми деревьями. Во дворе дежурили два вооруженных немецкими автоматами охранника. Они преградили группе путь.
— Я — командир объединенного партизанского отряда, — пояснил Морской и назвал себя. — Ваш партизан Тарас Коваль может это подтвердить. А это — моя охрана. С вашим командиром мне необходимо обсудить неотложное дело.
— Сейчас доложу.
— Ты что, не веришь мне? — Морской решительно направился к дому.
За ним, как и было условлено, двинулось еще несколько человек. Двое остались в мотоциклах и столько же — около часовых.
В комнате клубился табачный дым. Васильев, на которого указал Коваль, сидел за столом. Перед ним стояла недопитая бутылка самогона. В банке из-под консервов торчали окурки сигарет.
— Кто такие? — недовольно буркнул провокатор. — Кто такие?! — повысил он голос. — Что за глупые шутки?
Рука Васильева потянулась к лежащему на диване парабеллуму. Олевский успел выбить из его рук оружие. Прозвучал выстрел, пуля попала в потолок. На стол посыпалась штукатурка. Парабеллум оказался в руках Морского.
В комнату вбежала охрана.
— Обезоружить их! — прохрипел Васильев.
Олевский выхватил гранату.
— Не двигаться! Уничтожу всех.
Морской обвел взглядом суровые лица охранников, которые замерли у порога с автоматами в руках. Не спеша вынул обойму из парабеллума и вернул его Васильеву. Потом снял с себя маузер, вынул из колодки, разрядил и положил на стол.
— Товарищи! — спокойно обратился Морской к присутствующим. — Не спешите играть на ваших инструментах, — он кивнул на автоматы. — Надеюсь, в этом не будет нужды. — И усмехнулся: — Вы, наверное, слышали, что Морского пули не берут, что он заколдован. Так вот я — Морской. Приехал к вам как представитель Советской власти и именем закона должен обезвредить в вашем отряде того, кто изменил Родине и за немецкие марки продал ее и всех вас фашистам, а именно: агента тайной полиции Лебедя.
Эта весть ошеломила охранников. Они переглянулись. Васильев побледнел.
— Вашими руками, товарищи чапаевцы, — продолжал Морской, — Лебедь выполняет приказы гитлеровцев. А с чем вы возвратитесь на родную землю, к женам, детям, невестам? Что скажете им? Были в отряде, который носил имя легендарного Чапаева, и выполняли задания гитлеровцев: грабили, убивали тех, кто боролся против фашизма?
— Не тяни за душу! — не выдержал один из охранников. — Говори, где он, тот Лебедь? Где?!
— Далеко искать не надо. Вот он — ваш командир. Васильевым его нарекли фашисты.
— Брехня! — истерически закричал Васильев и внезапно умолк. Он стоял растерянный, бледный. Испуганные глаза бегали по окнам, натыкались на окаменевшие взгляды своих охранников.
В комнату вбежал капитан Олень. Расталкивая присутствующих, закричал:
— Не верьте провокации! Это не Морской! Морского я знаю! — и сразу замолчал, почувствовав, как ему в бок уперся ствол автомата одного из разведчиков Морского.
— Я говорю правду, товарищи партизаны, — подошел ближе к столу Морской. — Распорите борта кителя Васильева. Увидите его истинное лицо! — Он выхватил у Тараса финку и передал парню со светлым чубом, который стоял впереди. — Распарывай.
Тот замялся, но, заметив испуг Васильева, стянул-таки с него китель и полоснул финкой по шву.
— На, — протянул он китель Морскому. — ищи на виду у всех.
Оторвав подкладку, Морской достал небольшой лоскут шелка с нанесенным на него кодом: «№ 86. Лебедь — Васильев», а ниже — печать со свастикой и орлом, подпись генерал-майор Миллера. Показал присутствующим.
В комнате повисла гнетущая тишина. Ее нарушил Васильев:
— Это не мой китель. Я снял его с убитого майора словацкой армии, когда бежал из лагеря.
— Врешь, гад! Это еще не все! — сверкнул глазами Морской. — Ты не только провокатор, фашистский прихвостень! Ты — грабитель и мародер! Обыщите его.
«Командира» раздели, разули, распороли голенища сапог и вытряхнули золотые монеты, даже несколько сплющенных золотых зубных коронок.
— Ах ты ж гнида! — возмутился светловолосый парень и ударил Васильева по лицу. — Я из трех лагерей бежал, у меня ладони горели, пока не взял в руки автомат, а он приказывал ждать удобного момента, посылал людей грабить…
Согласно приговору трибунала отряда особого назначения «Вперед» и требованию бойцов-чапаевцев на следующий день Васильева-Лебедя расстреляли перед строем.
Чапаевцы присоединились к отряду Морского. Сбежали только бывшие полицейские и предатели. Исчез и капитан Олень. Морской и Олевский не могли себе этого простить, когда узнали, что это был закоренелый фашист, лейтенант Хирш (по-немецки hirsch — олень), специально приставленный гитлеровской контрразведкой к Лебедю.
ТАЙНА МАХА
— Вы знаете этого человека? — бросил на стол фотографию полковник.
Женщина посмотрела, побледнела и закрыла глаза.
— О, зачем же так?! — полковник открыл бутылку минеральной воды и налил в стакан. — Успокойтесь. Пейте. Это «виши», из французских источников. Чудесный напиток.
Женщина сделала глоток холодной пузырящейся воды.
— Вы такая молодая, а… нервы! — покачал головой полковник.
Женщина сидела ошеломленная, в больших серых глазах застыли страх и ожидание.
— Я вас понимаю, такое потрясение… Но здоровье можно поправить. — Он прищурил глаза, блеснул золотым зубом. — Главное, что вы узнали. Он?
— Он, — еще больше волнуясь, прошептала женщина.
Могла ли забыть она того, кого так горячо любила, кто стал ей мужем? Не успели они познать всех радостей семейной жизни, как началась война… Лейтенант Красной Армии Нечипорук, молодой, здоровый, всегда спокойный и рассудительный, собирался на фронт, как на парад. Отутюжил командирскую форму, пришил к гимнастерке белый воротничок. Прощаясь с молодой женой и родителями, успокаивал, что война продлится недолго и скоро он возвратится домой. Но через некоторое время из военкомата пришло извещение: «Пропал без вести». Дальше — черные и страшные дни гитлеровской оккупации. В теплушке жену красного командира-коммуниста вывезли в Германию, в хмурый, затянутый дымом Деггендорф. Работала домработницей у старого парализованного домовладельца. Двое его сыновей воевали на Восточном фронте. Когда от них долго не было вестей, хозяйка лютовала и вымещала свою злость на служанке.