Фараон

— Но будет достаточно вынуть вилку из розетки компьютера Хуссейни.

— Ничего подобного. У них определённо имеется запасная схема. Невозможно представить, чтобы операция с таким размахом, если дело касается именно этого, базировалась исключительно на одном настольном персональном компьютере какого-то там профессора из Чикаго. Отключение компьютера может повлечь за собой немедленные и, возможно, катастрофические последствия. К тому же компьютер может быть установлен в укромном месте.

— Они арестуют Хуссейни и заставят его заговорить, — упорствовал Блейк, хотя и не без угрызений совести.

— Заговорить о чём? Ты считаешь, что он — ас в компьютерах?

— Насколько мне известно, он ловко справляется с любой обработкой текстов, но наверняка не знает даже азов программирования.

— Вот именно. Я не удивлюсь, если весь этот механизм был внедрён при его полнейшем неведении.

— Возможно, это наиболее вероятная версия, — согласился Блейк. — Однако же он не отвечает на телефонные звонки. Мы даже не знаем, проживает ли он ещё в своей квартире.

Раздался повторный сигнал «бип», и Сара горестно покачала головой:

— Ко всем нашим несчастьям разрядилась батарейка и нет электрического тока.

— Воспользуемся телефоном Селима, — быстро отреагировал Блейк.

В этот момент на лестнице послышались шаги, а затем прозвучал голос Селима:

— Доктор Блейк, мисс Форрестолл, это я, откройте.

Блейк включил электрический фонарик, но почти разрядившиеся батарейки давали только слабое, тусклое свечение: он направился к двери на ощупь впотьмах, спотыкаясь и цедя сквозь зубы проклятия. Вошёл Селим и зажёг свой собственный электрический фонарик.

— Надо уходить, — предупредил он, — повсюду облавы, и всех иностранцев, в особенности европейцев и американцев, останавливают для проверки. Радио беспрестанно призывает всех граждан сигнализировать о любой подозрительной личности или деятельности. И потом...

— Что — потом?

— Во всех общественных местах между разыскиваемыми личностями развешаны ваши фотографии. Надо уезжать из Каира, пока темно.

Они взяли свои рюкзаки, а также сумку Олсена, и вышли на улицу, где их ожидал «пежо» Халеда, который запустил двигатель и с погашенными фарами немедленно тронулся в путь в направлении пустыни.

— Куда ты думаешь везти нас? — спросил Блейк.

— У меня есть друзья в племени бедуинов, которое кочует между Исмаилией и сектором Газа. Я доверю вас их защите, пока времена не переменятся.

— Пока времена не переменятся? Ты шутишь, Селим. Мы должны немедленно покинуть Египет и найти аэропорт, из которого можно будет вылететь. У нас только сорок восемь часов времени для...

— Для чего, доктор Блейк?

— Ничего, Селим... мне трудно объяснить тебе... но речь идёт о срочнейшем деле чрезвычайной важности.

— Но, доктор Блейк, вы хотите чуда. Нет таких мест, из которых вы могли бы вылететь в пределах этого срока.

— Нет, есть, — внезапно заявила Сара, щёлкнув пальцами. Блейк повернулся к ней, поражённый таким решительным утверждением.

— О чём ты говоришь, девушка?

— О «фальконе»! «Фалькон» всё ещё стоит в своём ангаре в горе, в шести километрах от Рас-Удаша. И я вполне в состоянии поднять его в воздух и долететь до Америки.

Блейк покачал головой:

— Но это невозможно: как мы пересечём границу в зоне военных действий, как доберёмся до Рас-Удаша на этой машине, ночью и в темноте?

Сара ничего не ответила, и никто не проронил ни слова в течение более чем получаса. Вокруг теперь расстилался только степной пейзаж, предшествующий пустыне: небольшие округлые скалистые возвышенности, отполированные ветром, поднимались там и сям, окружённые у основания редким кустарником и высохшей травой, подобно лысым головам стариков-гигантов под тусклым мерцанием луны.

Халед сейчас вёл свой автомобиль по грунтовой дороге на совсем небольшой скорости, полагаясь только на лунный свет и стараясь не поднимать пыли, чтобы не привлекать к себе внимания. Потом Селим стал вполголоса совещаться с ним на диалекте Эль-Квирны, так что для Блейка было затруднительно разобрать что-либо.

— Возможно, я знаю, как можно устроить это, — внезапно громко провозгласил Селим.

— Ты это серьёзно говоришь?

— Халед знает племя бедуинов, которые проживают рядом с границей и обычно переходят её, чтобы украсть технику, брошенную израильтянами на стрельбищах в качестве целей для истребительной авиации. Они либо разбирают её и продают на запчасти, либо восстанавливают её. Бедуины могут, так или иначе, доставить вас в Рас-Удаш, ночью и под покровом темноты, если им хорошо заплатить, а уж деньги у нас имеются.

— Тогда поехали, Селим, — воскликнул Блейк, хлопнув его рукой по плечу. — Именем Аллаха, поехали!

Халед увеличил скорость, когда они приблизились к просёлочной дороге, ведущей внутрь Синайского полуострова; они продолжали равномерно двигаться в течение четырёх часов. В какой-то момент, почти внезапно, до них донеслись звуки войны: вначале слабое громыхание, как молотком выбивавшее из земли глухие отзвуки, затем длительный резкий свист, за которым следовал громкий взрыв, и звуки эти становились всё ближе; в то же время на горизонте в нескольких точках возникали апокалиптические взрывы, вспышки кровавого света, сотрясающие небо и опаляющие землю.

Внезапно из пелены облаков, плывущей к югу, вынырнула группа истребителей, перешедших в пике и поливающих землю очередями залпов. Тотчас же другие самолёты набрали высоту в ответной атаке против них, как будто их выбросили из недр земли, затеяв яростную дуэль. Небо было исполосовано множеством трассирующих линий всех цветов, разорвано гневным воем двигателей, которые выталкивали самолёты за пределы скорости звука и разума в безумную акробатику высшего пилотажа.

Чуть позже один из самолётов упал: шар ярко-красного огня и гром, сотрясший землю, указали на место его катастрофы. Другой, подбитый, умчался вдаль, выбросив длинный хвост чёрного дыма, и разбился где-то вдалеке, обозначив свою гибель вспышкой, короткой; как летняя молния. Третий сначала выпустил в небе маленький белый зонтик, который поплыл в прозрачном небе зари подобно медузе в прозрачной морской воде, затем, чуть позже, был растерзан взрывом, измельчён на водопад раскалённых кусков.

Селим указал в направлении севера.

— Рас-Удаш находится там, — пояснил он. — Через несколько минут мы будем в Эль-Муре и должны там встретиться с нашими друзьями. Не заботьтесь о деньгах. У меня с собой часть наличных, которые я взял на приобретение папируса. Но поскольку он нам ничего не стоил...

— Ты ещё не поведал мне, как нашёл эти деньги, — напомнил ему Блейк.

— Меня попросили не рассказывать вам этого.

— Селим, это важно. Я должен знать, откуда взялись эти деньги. Клянусь тебе, что не скажу никому ни слова.

— Мне дал их доктор Хуссейни. Он очень переживал за вас и когда узнал, что появилось известие о папирусе Брестеда, то сделал невозможное, чтобы добыть деньги.

— Сколько?

— Двести тысяч долларов, наличными. У меня с собой десять тысяч, этого более чем достаточно. Остальные хранятся в надёжном месте.

Они вышли из машины, и Селим отправился в лагерь, даже не удостоив подобием приветствия женщин, которые шли по воду к колодцу с кувшинами на голове. Халед последовал за ним, далее шагал Блейк. Сару, облачённую в галабию, попросили идти поодаль, в одиночестве и на почтительном расстоянии.

Селим подал голос у входа в палатку, и чуть позже оттуда появился мужчина в чёрном бурнусе[36] и приветствовал его. Селим и его друг тоже ответили приветствием, склонив голову и коснувшись кончиками пальцев груди, рта и лба. Человек оглянулся и, заметив также Блейка, знаком пригласил всех троих зайти в палатку. Саре было указано сесть на землю поблизости от пальмы.

Тот факт, что Блейк говорил по-арабски, чрезвычайно облегчил переговоры.

Селим не стал ничего объяснять: он знал, что большая часть времени будет безвозвратно потеряна на торг. Блейк, со своей стороны, воздержался от указания Селиму немедленно принять первую же запрошенную цену, зная, что это не решит проблему, а, напротив, осложнит её.

36

Плащ с капюшоном, который носят бедуины.