Фараон

— Мы должны открыть этот файл, — настойчиво заявила Сара, — что-то мне в нём не нравится.

— Но это невозможно. Пароль тоже будет либо иероглифический, либо на арабском языке.

Он попытался набрать команду на открытие файла.

— Видишь? Не открывается. Запрашивает у меня пароль для входа.

Но Сара не желала сдаваться:

— Не будем падать духом: часто речь идёт о простейшей вещи, допустим, номере телефона...

Блейк назвал его без особого воодушевления.

— Нет... или же дата рождения. Ты её знаешь?

— Не знаю. Брось, Сара. Действительно, послушай, Хуссейни отличный человек, могу даже назвать его другом, и я не...

— Или имя жены. У него есть жена?

— Любовница. Если не ошибаюсь, её зовут Салли.

— Салли, да? Нет... не идёт. Попробуй на арабском языке, ты сумеешь. Там есть программа.

Блейк сдался и попытался внести свой вклад:

— Салли по-арабски... попробуем, Сара... Однако нет. Не срабатывает.

— Дочь, сын...

— У него нет детей.

Сара развела руками:

— Ладно, бросим это дело. Ты прав: нехорошо совать нос в дела других. Но смотри: это будет моим поражением как профессионала...

— Подожди-ка минутку, — прервал её Блейк, и внезапно в его мозгу, как наяву, всплыла фотография мальчика на столе Хуссейни в его чикагской квартире и надпись на арабском языке: Саиду. Папа.

— У него есть сын... — нерешительно произнёс он, — или, возможно, был.

Он набрал по-арабски «Саид», и файл открылся.

— О Господи! — воскликнула Сара. — А это ещё что такое?

Блейк придвинулся поближе к дисплею, но увидел всего-навсего скопление группок букв ASCII, расположенных по схеме, напоминающей виноградную гроздь.

— Я ничего не понимаю, — озадаченно промолвил Блейк, — почему ты так встревожилась?

— Потому что это очень сложная, требующая осторожного подхода и очень редкая программа. Насколько мне известно, она используется только в очень немногих разведывательных структурах. Дорогой мой, твой друг общается со странными людьми.

— Но... он всего-навсего профессор коптского языка. Мы с ним знакомы несколько лет: это самый спокойный и ведущий чрезвычайно упорядоченную жизнь человек, которого только можно себе представить. Я не разбираюсь в информатике, но уверяю тебя, что... Посмотри, может быть, это — система орфографического контроля арамейского языка...

— Боюсь, что нет... Чёрт бы побрал этот микроскопический экран, вот если бы я могла распечатать всю схему... Подожди, посмотрим, не удастся ли мне ввести её в мой декодер. — Она начала поспешно стучать по клавиатуре, и кончики её пальцев, ударяя по клавишам, производили странный звук, смахивающий на тиканье часов. По мере того как дешифратор обрабатывал странную гроздь, повисшую на экране, выражение лица Сары становилось всё более тревожным.

— Тебе удаётся понять, что это такое? — осмелился спросить Блейк.

Сара хранила молчание, продолжая ударять по клавиатуре с ритмичными промежутками. Она ожидала ответа, а потом возобновляла введение знаков. Наконец девушка оторвалась от экрана и вытерла лоб, покрытый потом.

— Так что же это такое? — добивался Блейк.

— Это такой вид автоматической системы, шарнирное соединение трёх секторов, то есть система в виде виноградной грозди, которую ты видишь здесь, автоматически управляет перемещением по очереди трёх предметов или лиц по различным целям.

— А ты можешь определить их?

— Надо попытаться увеличить один отдельный сектор и потом определить его топографическую поддержку... дай-ка попробую... вот так, так, так, ещё, прекрасно, давай так и дальше. Вот... вот топографическая поддержка: вот одна из целей... теперь посмотрим вторую... так, хорошо... а теперь третья... О Господи, но какого чёрта...

— Ты собираешься объяснить мне хоть что-нибудь? — настаивал Блейк.

— Послушай, — сказала Сара, — если я не ошибаюсь, эта система командует постоянным перемещением по очереди, каждые сутки, трёх объектов, которые названы этим словом... это что, по-арабски?

— Да, — подтвердил Блейк, надев очки и присмотревшись к экрану. — Это на арабском языке и означает «осёл».

— Ладно, пусть будет по-твоему. Однако эти три «осла» каждые двадцать четыре часа перемещаются на другую цель, по очереди. Система скомпонована из шести перемещений, из которых четыре уже были выполнены, — пояснила она, указывая на беспорядочное скопление группок букв ASCII в углу экрана. — При шестом смещении активируется другая программа, нечто вроде автоматической системы, типа компьютерного вируса, который провоцирует необратимые последствия, такие как разрушение памяти компьютера, потерю архива или что-то ещё.

— Что? — спросил Блейк.

— Как называется этот файл?

Название тотчас же всплыло в его уме:

— «Армагеддон».

— То есть битва последнего дня, верно? Это не наводит тебя ни на какие мысли?

— Вот почему наше правительство не совершает никаких действий, — осенило Блейка, — и наши союзники — тоже. Страна находится перед лицом какой-то катастрофической угрозы с задействованным часовым механизмом.

— Вполне возможная вещь, — согласилась Сара. — Представь себе, что эти «ослы» являются ёмкостями с газом нервно-паралитического действия либо бактериологическими снарядами, либо тактическими ядерными зарядами. При шестой схеме перемещения они будут наведены на заранее установленные цели, и тогда вводится в действие конечная программа. Нечто вроде взрывателя. Бум!..

— Мы должны немедленно предупредить посольство, но, если мы поступим так, за нами могут послать ещё пару прихвостней, типа тех двоих, для окончательной расправы.

— Невозможно, — возразил Блейк. — Они не знают, где мы, и у них нет никакой возможности определить наше местонахождение. Им придётся выслушать нас. Выходи из этого файла и вызывай посольство. Сейчас же.

— Хорошо, — пошла ему на уступку Сара, — будем надеяться, что к нам прислушаются. В конце концов, мы тоже не можем быть стопроцентно уверены. Может быть, я проанализировала программу видеоигры.

— Возможно, — не стал спорить Блейк, — но лучше ложная, чем необъявленная тревога. Им ничего не стоит сделать проверку. В худшем случае я в своё время извинюсь перед Хуссейни. Звони.

Сара закрыла файл, вышла из Интернета, выключила компьютер, затем набрала на мобильнике номер телефона, по которому уже один раз звонила в посольство.

— Занято, — сообщила она чуть позже.

— Мне это кажется странным: сейчас десять вечера. Попробуй ещё раз.

— Я поставлю его на автомат: будет звонить, пока номер не освободится.

Блейк потушил фонарик и принялся слушать в тишине сигналы крошечного мобильника, который продолжал давать вызов каждые две минуты, и каждые две минуты номер оказывался занят.

— Это невозможно, — заявил наконец Блейк, — мы пытаемся дозвониться уже полчаса. Не может быть, чтобы все линии были заняты.

— Сейчас чрезвычайное положение. Возможно, что многие звонят с просьбой о помощи.

— Также и по линии для служебного пользования, по которой ты связывалась в последний раз? Тогда тебе ответили сразу же, не так ли? А если линия повреждена? Если посольство закрыто?

Сара в темноте опустила голову.

— Послушай, свяжись с кем-нибудь в Соединённых Штатах. Ты столько работала на правительство, разве не так? Тебе должно быть известно какое-нибудь важное лицо, которое займётся этим или которое расшевелит нужных людей. Господи, мы же не можем сидеть здесь и ожидать, пока этот проклятый телефон разблокируется.

— У меня никогда не было прямых контактов ни с кем из правительства в Соединённых Штатах. Моим посредником был Гордон. И несколько раз Мэддокс. Но они наверняка оба мертвы.

— Звони кому угодно! — в негодовании вскричал Блейк. — В полицию, в ФБР. В Армию спасения! Они должны выслушать нас!

— Будет нелегко объяснить, о чём мы говорим, и даже когда они будут слушать нас, то как объяснить им систему для блокирования программы или для определения трёх поочерёдно меняющихся конечных пунктов?