Страница 90 из 108
— Правда? А я и рад был бы поверить в её существование на самом деле, — немного расстроившись от услышанного, промямлил я.
— Валяй. Никто тебе и не мешает верить в её существование. Правда, когда авторитетный ум сказал тебе, что её нет, трудно в это поверить, а?
— Когда тебе об этом говорит сам Бог, тяжеловато уверовать в существование того, чего, по словам первого, не существует.
— Вот оттого, собственно, в моё существование и не верят большинство людей: кто-то вякнул, сделал вид, что доказал моё небытие, а потом совсем уж ходит, положившись исключительно на себя. Вон, погляди, — он указал пальцем на чувака с тройным подбородком который выглядел бы довольно молодо, если бы не весь его жир, — сын губернатора. Его папаша сотрудничает с криминальными структурами, зарабатывает на отмывании бюджетных средств и взятках кучу денег, а потом кормит эту свинарню. Все говорят, что если питаться здоровой пищей, то будешь выглядеть хорошо и здорово — чушь полнейшая блять. Не уверен, что все эти казнокрады жрут торты с пальмовым маслом и прочим дерьмом, которым они пичкают остальных.
— Ты это всё к чему? — я обернулся к нему снова, потеряв нить разговора.
— А к тому, что папочка его ходит в церковь при любой удобной возможности оказаться в свете телекамер, мол, с народом же. Творит хуйню, ходит в церковь и в меня не верит. Хотя на его месте тяжело было бы не делать первого, но, как видишь, многие убеждаются, что легче делать вид, что веришь в меня, чем верить на самом деле. Выгоднее порой. Можешь повторить тот же трюк с той самой леди-дьявол, — старик усмехнулся, отпил ещё.
— Да мне-то какой толк с этого? — удивлённо спросил я.
— Не знаю, Серёжа. Вера заставляет мысли оживать, и если ты веришь во что-то, может оно и впрямь становится чем-то реальным? Во всяком случае, в твоей жизни точно. Может, и я твоя галлюцинация, появившаяся от подмешанных в алкоголь веществ, как ты думаешь?
— Это вряд ли, — как только мои веки встретились и разошлись, передо мной оказался пустой диван. — Что за хуйня?! — я моргнул снова, и старикан появился на том же месте, где был секунду назад.
— Ха-ха-ха, видишь, как легко сломить твою веру в меня. Стоило мне исчезнуть, так в твоей голове пробежалась мысль о том, что я галлюцинация, не правда ли? Вот так же и остальные, только мало кому удавалось видеть меня воочию, так что многие довольствуются верой. Ты же веришь в то, что существует хорошая литература, которую пишут наши современники, правда?
— Что-то с трудом натыкаюсь на неё, — эта тема была моя, ведь кто мог разбираться в плохой литературе, как не её создатель? Мимо нас из туалета снова прошла эта компания из псевдомолодых людей.
— А я и говорю, — говорил уже другой выскочка, — что если ваша тусовка не похожа на что-то подобное, то можете меня не звать, — вся кучка людей засмеялась, и они пошли далее.
— Да они что, мать их за ногу, сговорились сегодня?! Что ни фраза, то интернет-шаблон. Тебя и так никто не позовёт ни на какие тусовки, ведь чтобы кто-то тебя звал, нужно иметь хотя бы друзей. Заебали, ей Богу.
— Не ругайся матом, сам уже заебал, — тонко подметил Бог, а я поглядел на него с вопросительным выражением лица, мол, «какого хера читаешь мои мысли». — Так вот, вера. Повторю вопрос: ты же веришь в хорошую литературу в наши дни?
— Допустим.
— Во-о-о-о-от. И она действительно есть, просто у каждого понятие хорошее и плохое своё, а ты что не женский роман, так сразу в мусорку глядишь или унитаз.
— Это же шлак редчайший.
— Этот, как ты выразился, «шлак» порождён ни чем иным, как системой, в которой вы живёте. От монстра не может родиться красавица, — Бог уже заканчивал бутылку вина. — А, Господи, какое хорошее вино.
— Поясни, — заикнулся я, подумывая о том, что Бог взывает сам к себе.
— Да что пояснять? Ты сам бы попробовал это вино, зря сюда пришёл что ли? Хотя тебе, наверное, уже хватит пить на сегодня…
— Да я про систему и литературу.
— А, так это легко же, — он снова достал сигарету и закурил. Всё следующее время она тлела у него в руках, издавая едва уловимый аромат. — Смотри: сейчас в цене молодые женщины, и главной задачей мужчины ставится протрахать как можно больше самок, а последним приписано либо быть так называемой шлюхой, не задумываясь о том, сколько и чего в тебя натыкали, либо всё равно поглощать своей вагиной продолговатые предметы, но после каждого такого мужчины страдать неимоверно. Каждый новый такой мужчина в жизни дамы становится ни чем иным, как очередным поводом пострадать, попить алкоголя и поплакаться в подушку, а всё это нервы и посаженное здоровье, так что годам к тридцати она уже выглядит настолько потасканной жизнью, что мама не горюй. Ей повсюду — в рекламе, кино, сериалах, которые она так любит или не любит вовсе — заливают, что она должна жить в особняке на берегу моря, выглядеть сексуально и вообще наслаждаться жизнью, но стоит ей посмотреть в зеркало или свою халупу, в которой она с мужем-алкашом живёт, едва сводя концы с концами, так её одолевает всё та же депрессия, и чтобы поддержать атмосферу сказки, которыми её кормят каждый день, с красивыми дамами, непростой судьбой и красавчиками вокруг, она начинает читать женские романы, в которых все испытания, через которые проходит главная героиня, один в один с жизнью бедной пухленькой дамочки за тридцать (потому что написана такой же её соратницей по несчастью). Она начинает ассоциировать себя со стройной девушкой, вокруг которой творится какая-то ерунда, но вместо обрюзгшего мужа и злых людей на работе ей начинают рисовать образ сексуальных мужчин с огромными мышцами на всех частях тела, хуями с твою руку и прочую херню, которой в реальности нет. И знаешь что? Она начинает верить в это, что это действительно существует, от чего ещё больше начинает страдать, видя ту суровую реальность вокруг неё самой же. Оттого дамочка, прочитав очередной сопливый роман, погружаясь в серость будней и работы, ищет нового убежища для себя, новую сказку, в которую можно будет поверить полностью, поставив себя на место главной героини романа. В реальности же эта дама уже никому не интересна, и чтобы обмануть саму себя, она лезет в эту, как ты, быть может, думаешь, «недолитературу». Я не зря упомянул, что вся жизнь становится показухой: ты наряжаешься, красишься и точно таким же образом надеваешь маску счастливого человека, счастье которого должно состоять из денег, популярности и количества половых контактов, ведь вы, люди, сами себе это и навязываете. Мужчины начинают верить в ту же сказку, гонясь за деньгами, видя, что с их помощью можно купить красивую подружку, прям как в рекламе и фильмах, а тот факт, что сами они выглядят как мешок дерьма, их не особо заботит. Это всё о нашем окружении я тебе говорю, стоит только присмотреться. Но знаешь что? Мне нравится тот факт, что ценности ближе к старости начинают меняться, и вся вот эта роскошь, все эти тачки, бабки, бабы и так далее — всё это отходит на второй план. Кажется, люди осознают, что в могилу с собой ты не затащишь ни квартиру, ни сумму из банка, ни свою шлюху. Но система такова, что слушать старого и наученного опытом человека вряд ли кто-то будет слушать — в моде молодость и сила, стремления к ложным ценностям, которые дают мимолётное ощущение счастья а-ля бухло: когда пьёшь, тебе хорошо, но стоит переборщить или вовремя не добавить дозы, как приходится снова оставаться наедине с собой в гадком состоянии. Хотя это всё и без того понятно. Да и вообще разговор о ценностях совершенно странная херня.