Страница 2 из 14
Действительно, как подчеркивает Делез, существуют два прочтения мира: "различается только сходное" и "сходство может быть только между различным". В ничто нет ни сходства, ни различия; космос же как нечто, состоящее из частей, обратившихся вещами, становится только посредством различения: вещи утверждаются благодаря их различению, то есть они являются объектами одновременного утверждения, потому что утверждается их различие, поскольку различие само становится тотальным утверждением.
В космосе вещи ограничивают друг друга. "Будучи ограничивающим, нечто, правда, низводится до того, что само оно оказывается ограничиваемым, однако его граница как прекращение иного в нем, в то же время сама есть лишь бытие этого нечто: благодаря ей нечто есть то, что оно есть, имеет в ней свое качество"8. Итак, если вообще есть нечто, то оно ограничено другим. Нечто всегда положено другим, то есть нечто существует постольку, поскольку существует другое. Различение действительно первично. Различение как таковое материализуется в границе. Граница – формирование поверхностей, которые позволяют различенному внутри себя быть собой, а не другим, и соотноситься с другим только внешне. Поверхность и представляет собой материальность, а если материальность оформлена выражением в ней внутреннего бытия, то – телесность вещи. Ничто, равное абсолютной полноте бытия, не содержит границ, а значит, не имеет поверхностей, и как таковое оно бестелесно, нематериально.
Если космос в качестве некоторого целого, состоящего из частей (вещей) проистекает из противоположения абсолютной полноте бытия, ничто, то в свою очередь и бестелесное ничто противополагает себя космосу, состоявшемуся как совокупность вещей. Об одновременном существовании вещного космоса и бестелесного ничто свидетельствует сам вещный космос. В вещном космосе всякое нечто ограничено другим нечто; нечто служит границей другому, а другое является границей этого нечто, тогда космос несет в себе непрерывность, свойственную абсолютной полноте бытия и, следовательно, существует не только как бесконечная совокупность нечто, но и как целое, по причине этой непрерывности не равное сумме своих частей. Космос как целое снова вбирается полнотой бытия ничто, размывающего телесные поверхности, зафиксировавшие отдельность и самотождественность вещей. Космос как целое отрицают лишь атомисты, для которых нечто не может быть положено другим. "Другой" не является принципом существования атомистического мира, поэтому здесь отсутствует идея порождения и трансмутации мира, мир ни из чего не порождается и ни во что не превращается, просто существует множество от века данных, автономных нечто – независимых определенностей – атомов, которые абсолютно непроницаемы друг для друга, существенно нейтральны, и для сохранения их нейтральности (не-противоположности) границей между ними оказывается не другое бытие, а пустота. Нейтральность атомов, прерывность атомарного космоса исключает принцип утвердительной дизъюнкции, являющийся принципом метаморфозы и трансформации.
Космос как единое, именно так его и рассматривает античная метафизика осевого направления, беспустотный космос (Horror vacui – ужас, боязнь пустоты) непрерывен, и если даже на обыденный взгляд кажется, будто тела существуют в пустоте, то на самом деле тела служат границей друг другу. Даже если они не присутствуют в непосредственном контакте, они ограничивают друг друга через промежуточные среды, более того, все тела находятся в отношении к бестелесному, и бестелесное оказывается их "средним термином". А это значит, что если нечто изменяется, то изменяется и другое, если изменяется другое, изменяется и нечто. Допустим, нечто и другое ему взаимоопределяют друг друга. Нечто – это граница другого, иначе говоря, небытие другого. Другое – это граница нечто, то есть небытие нечто. Следовательно, со-бытие нечто и другого – одновременно и их небытие, если одно рассматривать через другое, а не через его собственную самость; хотя и утверждение каждого через его самость предполагает утверждение через другое.
Но дальше всякое нечто непременно стремится выйти за рамки наличных поверхностей. Нечто со стороны своей границы, то есть с внешней стороны обладает поверхностью, следовательно, материальностью. Самобытие же – нематериально, оно осуществляется внутри поверхностей, окутывается и сохраняется этими поверхностями. Тогда движение нечто за свои рамки можно понимать как движение целого и себе равного бытия, оформленного телесно, стало быть, тела, в собственное небытие и бестелесность, потому что та часть нечто, определенного своей телесностью, что вышла из своих границ и внедрилась в другое, покинула свою родную территорию (телесность) и, покинув, является уже чем-то неопределенным, неограниченным, и, внедряясь, проникая в сферу чуждого бытия, определенного чуждой телесностью, становится сверхчувственным, не соотнесенным с материальностью, – бестелесным. Проникновение нечто в другое ему можно зафиксировать лишь как метаморфозу этой чуждой телесности, обусловленную процессом становления нечто, начавшемся в чужом основании. Выхождение нечто за рамки своих границ можно объяснить только непрекращающейся работой утвердительной дизъюнкции.
Гегель пишет: "Другое определение – беспокойство, присущее всякому нечто и состоящее в том, что в своей границе, в которой оно имманентно, нечто есть противоречие, заставляющее его выходить за свои пределы. Так диалектика самой точки — это стать линией "9. "Беспокойство" – это положенность другим, бытие нечто через небытие и небытие через бытие, это цепная реакция утвердительной дизъюнкции, которая проникает лезвием границы не только абсолютную тотальность ничто для того, чтобы конституировать множественность разнообразного, но и всякое нечто, возникающее как нечто единое.
Опираясь на гегелевскую "Науку логики", но, сосредотачиваясь именно на утвердительной дизъюнкции, проследим отношения ничто как абсолютной полноты бытия и нечто – бытия конечного и определенного другим ему; другим в предельном отношении является все, что по ту, другую сторону поверхности этого тела, в том числе и ничто как абсолютная полнота бытия. Собственно, нечто только и может утверждаться как одновременное другое абсолютной полноте ничто. Нечто, отчуждаясь посредством формирования поверхностей (телесности), выделяясь из ничто, становится автономным телом. Но ничто снова внедряется в нечто как в "свое-чужое". Вообще – проникать в другое, стремиться за свои границы в другое возможно лишь в том случае, если одно и другое изначально едины. Демокритовские и эпикурейские атомы, данные как дискретное множество автономных самостей, никогда не проникают друг в друга, отчего они неизменяемы и неуничтожимы; полагать друг друга, стремиться друг в друга – принципиально невозможно для их природы.
Итак, ничто проникает в нечто, в автономное тело как в "свое-чужое", при этом тело не изменяется вещественно и материально, принятую часть ничто тело замыкает в своих границах. Если предположить, что ничто, будучи истинно полнотой или бесконечностью бытия, проникает в нечто сообразно с конечностью этого нечто, некоторым "квантом ничто", то скорей всего данным квантом ничто, проникшим в автономное бытие, организованное как тело, окажется то, чем это тело было до своего выделения из полноты бытия, ведь тело раньше присутствовало в ничто как не различенное с другими бестелесное бытие. Значит, в автономное тело ничто проникает в качестве прошлого состояния этого тела. Это проникновение начинает процесс метаморфозы автономного телесного бытия. Принцип утвердительной дизъюнкции сделал возможным различение одного и того же бытия внутри одного и того же бытия.
8
Гегель, Г. В. Ф. Наука логики. – М., 1970. – Т.1. – С. 189.
9
Гегель, Г. В. Ф. Наука логики. – М., 1970. – Т. 1. – С. 190-191.