Страница 8 из 16
Согласно теории перцептивного цикла, в большинстве случаев человек не может выполнять двух действий одновременно не потому, что на второе не хватает «ресурсов внимания», а потому, что вынужден решать задачи, «не имеющие между собой естественной связи» (Найссер 1981: 119), и не сформировал для них единых или скоординированных схем. Неустранимые ограничения появляются только в тех случаях, когда действия, подлежащие одновременному выполнению, требуют либо несовместимых движений, либо использования одной и той же схемы для достижения несовместимых целей, либо в условиях маскировки, которая разрушает циклический процесс восприятия, не позволяя осуществить модификацию схемы, направляющей исследовательскую активность. Эта идея будет впоследствии разработана в отношении разных видов маскировки в теории «замещения объекта»: скажем, в случае метаконтрастной или четырехточечной маскировки (см., напр.: Ogmen et al. 2003) стимул-маска, не перекрывающий целевого объекта (например, рамка или даже четыре точки по углам условной рамки, которая окантовывает целевой стимул) и предъявляемый на его месте через 50 мс после него, в терминах Найссера, разрушает «перцептивный цикл» в отношении данного объекта и делает сбор информации относительно него невозможным.
Если ни одно из указанных выше условий не нарушено, координации схем можно добиться, выработав навык сочетания задач, за которым не обязательно стоит автоматизация выполнения одной из задач. Автоматизированные действия и процессы переработки информации, согласно общепринятой точке зрения, не требуют «ресурсов внимания», поэтому для У. Найссера важно было показать, что тренировка приводит к успешному сочетанию двух не автоматизируемых полностью и, следовательно, требующих внимания действий.
Эксперименты, направленные на проверку данной гипотезы, были проведены под его руководством Э. Спелке и У. Херстом, см. (Найссер 1981). В их исследовании два студента выполняли двойную задачу: читали про себя отрывки прозы, понимание которых затем проверялось, и записывали под диктовку слова. Это повторялось каждый учебный день в течение 17 недель по часу. Сперва показатели понимания текста, скорости его чтения и записи слов под диктовку были очень низкими по сравнению с решением каждой из задач по отдельности. В определенный момент задача записи слов стала решаться автоматизированно (испытуемые не понимали и не запоминали, что они записывают), но исследователей это не удовлетворило, поскольку они ставили своей целью показать возможность сочетания двух неавтоматизированных действий, требующих внимания. Поэтому задача была модифицирована, и в конце эксперимента испытуемые уже могли читать текст, полностью понимая его, и параллельно записывать категории, к которым относились диктуемые слова. Таким образом, было показано, что распределение внимания зависит не от фиксированного количества его «ресурсов», а от навыка наблюдателя, сформированного в результате упражнения соответствующих перцептивных действий. Сходной точки зрения придерживался и П. Я. Гальперин, который подчеркивал, что вниманию, как любой умственной работе, необходимо научиться, сформировав свернутое и обобщенное действие умственного контроля, например, на материале выполнения школьных заданий (Гальперин 1958; Гальперин, Кабыльницкая 1974).
По итогам проведенных исследований У. Найссер, не отменяя в своей теории ограничений в переработке перцептивной информации, высказывает серьезные сомнения в том, что эти ограничения являются центральными и едиными для всех возможных в данный момент действий. Вместо идеи «центральных ограниченных ресурсов» он выдвигает положение о том, что физиологических пределов информационного потока, который может быть переработан человеческим мозгом, нет, вопрос только в умении использовать его ресурсы.
Но почему сочетание двух даже очень простых задач вызывает у человека затруднения, проявляющиеся, например, в форме упомянутого выше «психологического рефрактерного периода» (Welford 1952)? Эта задача не идет ни в какое сравнение с чтением рассказа и параллельной записью категорий слов, читаемых вслух, но даже длительная тренировка не приводит к исчезновению периода «рефрактерности» между двумя последовательными ответами, что противоречит представлению о неограниченных возможностях мозга в переработке информации.
По мнению Э. Стайлз (Styles 1997), за этим противоречием может стоять неразличение восприятия и действия. Допустим, мозг действительно перерабатывает параллельно огромное количество информации, и вся эта информация в принципе может быть доступна для управления поведением. Тогда проблема, решение которой обычно отдают на откуп процессу или механизму внимания, состоит в выявлении того, как «организовать управление нашим поведением таким образом, чтобы оно направлялось должной информацией в должное время в отношении должных объектов и в должном порядке» (Styles 1997: 118). Поэтому говорить об отборе и упорядочивании информации следует в связи с особой задачей – задачей управления действием. Рассмотрим более подробно теоретические построения, сложившиеся в рамках данного подхода, отметив сразу, что используемые в нем принципы и понятия будут в значительной степени перекликаться с понятийным аппаратом и принципами построения физиологии активности Н. А. Бернштейна (1966).
Один из ведущих исследователей внимания в контексте управления действием Д. А. Оллпорт (Allport 1980a; 1980b; 1996) предложил изменить форму традиционного вопроса, который ставит перед собой психология внимания. Вместо того чтобы спрашивать, что такое внимание и существует ли оно, вопрос следует поставить так: «Для чего нужно внимание?» Для ответа на этот вопрос он разбирает следующий пример:
Хищная птица (скажем, ястреб-перепелятник) наталкивается на стаю одинаковых животных – потенциальных жертв, однако для нападения она должна избрать только одно из этих животных; жертва, которая пытается удрать, должна с неменьшей скоростью избрать только одно из всех возможных направлений бегства (Allport 1987: 396).
Таким образом, внимание (избирательность познания или сознания) понимается здесь как эволюционный механизм, который обеспечивает избирательное управление действием на основе поступающей информации, иными словами, функционирует не просто как отбор, а как «отбор для действия», связанный с выбором направления будущего действия за счет предвосхищения его результата в условиях неопределенности (ср. Clark 2016).
Принцип «отбора для действия», сформулированный в совместном манифесте ведущих авторов данного направления, состоит в «необходимости фокусировки или ограничения средовых факторов, управляющих конкретным двигательным актом» (Neuma
… интерференцию и задержки… не следует интерпретировать ни как недостаток ресурсов, ни как результат неудавшегося отбора. Это просто знак того, что система, оптимально приспособленная к нормальной обстановке, нуждается в дополнительном времени, чтобы должным образом решить задачу в высшей степени искусственной обстановке (van der Heijden 1987: 441).
Тем самым авторы попутно декларируют экологический подход к вниманию в соответствии с принципами «контекстно-обусловленного познания» (situated cognition), вновь продолжая линию У. Найссера, который ставил экологичность во главу угла.
Но как именно устроен механизм, связывающий множество сенсорных входов и, как правило, единственно возможное ответное действие? В отличие от моделей селекции, отбор рассматривается здесь не как обработка одних и отсечение других зрительных, слуховых или тактильных стимулов или их признаков, а как выбор одного из возможных направлений действия во избежание «поведенческого хаоса» (попыток одновременного выполнения всех действий, для которых в данный момент времени существуют достаточные основания). Но в таком случае отбору должны подлежать схемы, которые будут управлять действиями субъекта, как внешними, так и внутренними.