Страница 13 из 16
Уровневый характер организации процесса решения глазодвигательной задачи был убедительно показан и в исследовании С. Д. Смирнова, где было смоделировано постепенное поуровневое «снятие» регуляции решения зрительной задачи при усложнении параллельно решаемой умственной задачи (Смирнов 1971; Гиппенрейтер, Смирнов 1971; обсуждение см. также в работе: Смирнов 1985). Испытуемый должен был решать математическую задачу и одновременно следить за движением зрительного объекта, в качестве которого выступал перемещающийся по экрану арифметический пример, записанный в столбик. Достигая одного края экрана, пример вновь появлялся с другой стороны. Пример следовало решить по алгоритму, который задавался перед началом предъявления. Сам пример мог быть более или менее сложным, а в качестве контрольного условия использовалась ситуация, когда испытуемый мог быть просто внимателен к задаче слежения как таковой: его просили фиксировать какую-либо деталь объекта и прослеживать изменение его положения на экране. Когда умственная задача отсутствовала, слежение за зрительным объектом осуществлялось с должной скоростью и на адекватном уровне построения движений глаз, с привязкой взгляда к пространственной позиции целевого объекта (уровень «пространственного поля», или С, по Н. А. Бернштейну). Когда задача становилась сложнее, испытуемый продолжал осуществлять слежение, сохраняя скорость движений глаз приблизительно равной скорости движения зрительного объекта, но теряя пространственную привязку движений глаз к положению целевого объекта на экране, что можно соотнести с работой более низкого уровня В (уровня синергий). Наконец, при еще большем усложнении умственной задачи в решении задачи слежения сохранялось только направление движений глаз, соответствующее направлению движения объекта, однако движения глаз происходили уже без соответствия скорости объекта и без привязки к его пространственному положению. Задача слежения передавалась еще на более низкий уровень организации деятельности – а с точки зрения продуктивных характеристик испытуемый был просто менее внимателен в ее выполнении.
Несмотря на то что при обсуждении этих исследований используется понятие «внимание», можно заметить, что оно нигде не выступает как отдельный процесс, но оказывается стороной любого целенаправленного акта (перцептивного действия, направленного на достижение стоящей перед наблюдателем цели), а его эффекты и проявления в сознании связаны со структурой и динамикой деятельности. Тогда все «свойства внимания» (направленность, степень, объем и т. д.) можно рассматривать как свойства самой деятельности и ее организации.
В соответствии с этим подходом Ю. Б. Гиппенрейтер определяет внимание как «феноменальное и продуктивное проявление [режима] работы ведущего уровня организации деятельности» (Гиппенрейтер 1983б: 172, в квадратные скобки взято дополнение из работы: Гиппенрейтер 1983а). Иными словами, это свойство или характеристика всей функционально-физиологической системы деятельности, не элемент данной системы, но только проявление ее работы в сознании и в результатах деятельности (через повышение ее продуктивности или эффективности), обеспечиваемое физиологическими механизмами. Согласно этой радикальной трактовке, внимания не существует как отдельной деятельности, мы не можем обнаружить его в форме отдельных действий или операций, а все его проявления так или иначе связаны с целью и программой иных осуществляемых человеком целенаправленных действий. В более новых отечественных работах, развивающих взгляды Н. А. Бернштейна, ведущему уровню организации деятельности даже при построении двигательных навыков, по сути, приписываются функции внимания: селекция релевантной афферентации и ее усиление (Назаров 2009), что сходно с функциями «диспетчерской службы внимания» в модели управления действием Д. Нормана и Т. Шаллиса, которая подробно обсуждалась выше (Norman, Shallice 1986).
Близкий вариант решения проблемы существования внимания с позиций функционального подхода предлагает В. А. Иванников (2010), для которого внимание – формирование временной функциональной системы деятельности (функционального органа) в соответствии с поставленной задачей, или «приведение содержания работы психических процессов в соответствие с решаемой задачей» (Иванников 2010: 297). Данная человеку субъективно направленность его сознания, которую В. Вундт (1912) трактовал как волевой акт апперцепции, с точки зрения такого подхода представляет собой просто сторону целенаправленной активности субъекта, перед которым стоит та или иная задача. Функция отбора, традиционно приписываемая вниманию, прямо связана с детерминацией поведения: «поведение детерминирует не стимул, а жизненные задачи (потребности)», и выбор между ними «делает субъект деятельности, а не внимание» (Иванников 2010: 293). В той же логике, в которой Ю. Б. Гиппенрейтер рассматривает внимание как феноменальное и продуктивное проявление работы ведущего уровня организации деятельности, В. А. Иванников показывает, что продуктивный критерий внимания не обеспечивается «направленностью сознания» на текущую деятельность, а достигается только в том случае, когда «субъект восприятия знает, как решать ту задачу, которая поставлена перед ним», иными словами, когда у субъекта есть средства решения задачи.
Как мы уже отмечали, основы близкого подхода в когнитивной психологии заложил У. Найссер, теоретические взгляды которого в значительной степени перекликаются с представлениями о перцептивной активности и внимании человека в психологической теории деятельности и, в частности, в подходе к восприятию и вниманию Ю. Б. Гиппенрейтер, поскольку внимание выступает для него как «перцептивное действие».
Согласно гипотезе Ю. Б. Гиппенрейтер, внимание – свойство или характеристика функционально-физиологической системы деятельности. Однако возможна и альтернативная гипотеза в рамках той же трехплановой схемы анализа, согласно которой внимание может быть рассмотрено как отдельный компонент этой системы – «акт, направленный на функционально-физиологическую систему деятельности» (Дормашев, Романов 1995: 226), как особая деятельность со своим собственным содержанием и функциями. Согласно позиции Ю. Б. Дормашева, который развивает данную гипотезу (напр.: Дормашев 2003), среди функций внимания как деятельности выделяются актуализация («запуск»), удержание, подавление, разрушение, преобразование и построение функционально-физиологической системы деятельности. Иными словами, внимание выступает как отдельный исполнительный акт, возможно, с моторным механизмом (ср. Ланге 1893). Функции его в каждой из возможных ситуаций зависят от характера задачи. Например, если человек решает задачу на бдительность, ожидая появления важного сигнала, то для эффективного решения этой задачи требуются только две первые из перечисленных функций внимания. Систему необходимо привести в состояние готовности («актуализировать») и удерживать в течение максимально возможного времени в этом состоянии. Если же необходимо выполнить несколько последовательных задач разного содержания, то при переключении между ними может потребоваться разрушение предыдущей ФФС и выстраивание новой, что выразится в периоде невнимания, в течение которого решение обеих задач будет нарушено.
Акт внимания, согласно данному подходу, может быть рассмотрен на каждом из уровней анализа деятельности по А. Н. Леонтьеву в соответствии с местом, которое этот акт занимает в структуре осуществляемой человеком деятельности.
1) «Операции внимания» соответствуют актам непроизвольного внимания. Подобно всем операциям, они могут быть как автоматическими, сложившимися в филогенезе (например, непроизвольный сдвиг внимания в направлении вспышки света), так и автоматизированными, сформированными в индивидуальном опыте человека – например, сложившаяся в ходе тренировки избирательность в отношении определенной категории стимулов (Schneider, Shiffrin 1977).
2) «Действия внимания» соответствуют актам произвольного внимания. Их цель в общем виде – «быть внимательным» применительно к поставленной задаче. Акт произвольного внимания может быть осознан в виде чувства усилия, сопровождающего решения задачи, которая требует внимания.
3) Внимание как деятельность в целом представляет собой такую же абстракцию, как и в любых других попытках анализа познавательных процессов как форм деятельности. Как и мнемическая деятельность в чистом виде, направляемая соответствующим «мнемическим мотивом» (когда запоминание осуществляется ради самого запоминания), наблюдается крайне редко, так и «деятельность внимания» в чистом виде выделять не имеет смысла. Однако, по мнению Ю. Д. Дормашева, в практиках медитации как углубленного созерцания объекта внимание выступает именно как деятельность, а не только как отдельные действия или операции, встроенные в структуру другой деятельности.