Страница 5 из 53
— Кто?
— Тот, кто розы тебе вчера подарил! В кошмаре такое не приснится!
Я почувствовала, как меняюсь в лице и медленно указала пальцем на дверь:
— Хочешь сказать, что Соверен Гард сейчас сидит в нашей гостиной?
— Именно! Грузим мы розы в подводу, а тут останавливается шикарная карета и из нее выходит Соверен Гард. Я сначала решила, что обозналась. Потом присмотрелась — он самый! И давай ему предлагать дюжину роз по дешевке.
— Ты серьезно продала розы?! — ужаснулась я.
— Ну, не выкидывать же добро. — Она прижала ладошки к бледным щекам, в глазах заблестели слезы. — Я чуть не заставила Соверена Гарда купить цветы, которые он уже покупал! Как ты думаешь, меня теперь в кутузку загребут?
— За что?
— За незаконный оборот роз в Городе десяти островов!
Скорее в пансионат для душевнобольных, если она не перестанет дергаться. Но об этом я мудро промолчала и тихо спросила:
— Давно он приехал?
— Часа полтора назад.
— Надо же, какой терпеливый, — процедила я и, отодвинув соседку с дороги, вошла обратно в квартирку. Рута посеменила следом, опасливо прячась за мою спину.
Наплевав на все приметы вместе взятые, я появилась в гостиной в уличной обуви, разве что пальто расстегнула. В конце концов, глава семьи-основателей в крошечной квартире не в самом шикарном районе острова — уже дурная примета. Хуже не придумаешь.
Соверен Гард, холеный и совершенно неуместный в скромной обстановке, сидел в старом кресле, элегантно уложив ногу на ногу. На аристократической физиономии хозяина половины острова Тегу застыло такое выражение, будто он увяз в грязной луже. Хотя наверняка увяз, правда, не в луже, а в дыре. Кресло давным-давно просело, и в середине зиял провал, лишь для вида прикрытый плоской подушкой.
На кофейном столике стояла чашка с крепким остывшим чаем. На поверхности образовалась тонкая темная пленка и выглядел напиток не особенно аппетитно. Я бы тоже побоялась пить. Зря он попросил чаю, не в обиду Руте, но кофе она варила поприличнее.
Медленный взгляд мужчины прошелся по мне от туфель до макушки. На лице вдруг заходили желваки. Признаю, мешковатое платье в мелкую клетку и неприметное пальто, делавшее мои глаза почти бесцветными, мало походили на шикарные тряпки из дома мод Арлис. Но если бы я нарядилась во что-то приличное, то перекосило бы мадам Драмлин. Одобрение старой карги важнее попранного чувства прекрасного у аристократа.
— Добрый вечер, — наконец поздоровался гость глубоким спокойным голосом, никак не выдавшим недовольства.
— Пожалуй, свежим воздухом подышу… — пробормотала за моей спиной Рута и скоренько слиняла на улицу. Осторожно закрылась дверь, щелкнул замок.
— Что вы здесь делаете? — холодно спросила я.
— Это же очевидно, жду вас, — насмешливо ответил он. — Конечно, я бы предпочел беседовать в ресторации отеля, но вы опоздали на встречу. На два часа.
— Я не опоздала, — сухо прокомментировала я.
— Не заметили приглашения?
— То есть намека вы не поняли? — вопросом на вопрос ответила я.
— Прекрасно понял, но решил, что отсутствие нормального ужина не отменяет разговора, — объявил он, не сводя c меня пристального взгляда.
— Полагаете, у нас есть темы для разговора?
— Конечно.
— Вы ошибаетесь.
— Я никогда не ошибаюсь, — уверенно заявил он. — Мне в первый раз дали от ворот поворот через охрану.
Подозреваю, что ему вообще впервые дали от ворот поворот.
— То есть теперь вы хотите услышать лично? — предположила я.
Он напрочь проигнорировал сарказм и неопределенно кивнул:
— К слову, здесь тонкие стены. Я не подслушивал, а просто услышал ваш разговор с соседкой. Всегда так поступаете: продаете подарки от мужчин?
Я почувствовала, что против воли начинаю краснеть. С розами действительно вышло неловко. Да что там неловко… помереть от стыда!
— Обычно я их вообще не принимаю, чтобы не избавляться, — ответила я.
— Любите превращать разговор в обмен колкостями? — вдруг спросил он, с трудом сдерживая улыбку.
— Только когда устаю.
— В таком случае не стойте, Лаэрли, присаживайтесь, — хозяйским жестом он указал на диван, укрытый прятавшим огромную проплешину пледом.
— Спасибо, — машинально я сделала шажок в комнату, но замерла на месте.
Стоп! Я только что поблагодарила свалившегося как снег на голову гостя за то, что мне предложили войти в мою же гостиную?! Да что со мной такое? Садиться не стала из принципа, скрестила руки на груди и вперила в мужчину ледяной взгляд.
— Какая вы, однако, сложная… — сдался он и поднялся с печально скрипнувшего кресла. Очень ловко поднялся, надо заметить. Я обычно долго ковырялась, чтобы вытащить пятую точку из дыры. И, честное слово, лучше бы он оставался на месте, потому как высокая плечистая фигура, упакованная в дорогой костюм, казалось, заполнила пространство скромной гостиной. В кресле Соверен Гард выглядел… несколько компактнее. Не таким подавляющим. В доме мод он и вовсе не производил столь ошеломительного впечатления.
Мужчина прошелся по комнате. Помедлил возле комода, заставленного цветными гравированными карточками в деревянных рамках. Задумчиво покрутил один снимок в руках, поставил обратно. Кажется, небрежно, но ровно туда, откуда взял. А Соверен Гард, похоже, педант.
— Должен признать, что я несколько разочарован, — вдруг произнес он в тишине.
— В чем?
— Вы гораздо непритязательнее в обыденной жизни, чем кажетесь на первый взгляд.
Непритязательной я была и на второй, и на десятый взгляд. Когда половина жалования уходит на выплату ссуды в монетном дворе, как-то быстро учишься жить по средствам. Сама не знаю почему, но это верное наблюдение меня страшно задело.
— То есть можно было не напрягаться и не покупать тележку роз? — со смешком уточнила я. — Знаете, вы бы меня сильно обязали, если бы ограничились букетиком гвоздичек.
— Любите гвоздики? — Он перевел на меня пронзительный взгляд.
— Я вообще не люблю цветы, но чтобы выбросить маленький букет, не надо нанимать подводу.
— Вам нравится так жить, Лаэрли?
— Как?
— Бедненько, но чистенько. — Темная бровь изогнулась, светло-карие глаза насмехались.
Я никак не могла отвести взгляда от этих самых обычных глаз. Разве у магов его родословной не должно быть отличительных черт? В зрачках не должны мерцать звезды, а на физиономии расцветать какой-нибудь сложный орнамент, который на колдовском языке складывается в слова «осторожно, первосортная сволочь»? Нет? Как жаль!
— В таком случае, зачем вы явились в мой бедный, но чистый дом?
— Поверьте, не для обмена колкостями, — хмыкнул он.
— Тогда для чего? Явно не для того чтобы полтора часа любоваться на чашку с чаем, — кивнула я в сторону кофейного столика.
— Я хочу тебя, — будничным тоном произнес он.
— Простите, что? — опешила я.
— Что в этом непонятного? — Он изогнул бровь. — Я хочу тебя как женщину.
— Прямо сейчас?
— Особенно сейчас, когда ты мило остришь. Даже в этом уродливом рубище и в этой убогой хибаре на продавленном диване.
— Вы только что назвали мой дом хибарой?
— Это все, что ты услышала? — быстро переспросил Соверен.
— И диван не продавленный. Он просто вытертый! — для чего-то принялась я доказывать годность мебели, хотя по обстановке давно плакала свалка. — Вообще, прекратите оскорблять нас с диваном!
В комнате стало очень тихо. Замерев, я следила, как Соверен лениво приближался. Он остановился в паре шагов. Поза расслабленная, руки в карманах брюк, голова чуть склонена — он чувствовал себя не только хозяином положения, но даже нашего дома. Дивана с проплешиной в том числе.
Я подавила предательское желание отступить, а еще лучше сбежать на улицу и спрятаться в торговой лавочке тетушки Совы, которая из-под полы продавала отличную брусничную настойку. Было у меня подозрение, что после милой беседы с Совереном Гардом бутылочка не помешает.