Страница 92 из 144
Странный сон явлен был Волконскому в ту ночь: будто он стоит неподалёку от усадьбы и видит, что его магическая защитная ограда объята пламенем, языки которого высоко вздымаются в серое небо. И вдруг из пляшущего огня вырываются тёмные силуэты на чёрных конях. Незнакомцев всё больше и больше, и всё сильнее охватывает Волконского ужас.
Тут он и проснулся. И в миг, когда сознание вернулось в плывущую реальность, Лев Сергеевич понял, что явившиеся ему образы не принадлежат сну, что незнакомцы в полутора верстах отсюда действительно скачут на конях и что желания их темны и ужасны.
Волконский вскочил подобно солдату, разбуженному далёким призывом к битве, и обратился к супруге, которая проснулась от резких движений мужа.
- Настя, скорее вставай, накинь что-нибудь. Вместе с детьми я закрою вас в убежище.
- Что случилось?
- Ярый не попусту грозился: нашу границу пересекли разбойники.
Настасья Никитична испустила сдавленный крик.
Одевшись за минуту, супруги бросились в детскую. Лев Сергеевич зажёг свечи. Настасья Никитична одевала сонных, ничего не понимавших детей.
- Я разбужу Андрея.
Но того будить не пришлось. Он, качаясь из стороны в сторону, брёл по коридору.
- А вы корили меня за чтение книг о тёмной магии, - крикнул он. – У нас, как я понимаю, гости?
- Да. Помоги Насте провести Сашу в библиотеку.
- Конечно.
Лев Сергеевич перебрался в крыло, где жила прислуга, и разбудил всех, приказав не сопротивляться, а если будет возможность, спрятаться: это шайка отменных головорезов, если верить тому, как полыхала защита. Потом он вернулся в библиотеку с лампой в руке и открыл потайной ход, ведущий в каменное убежище.
- Я наложу заклятие недосягаемости. Андрей, вы сможете его убрать, когда я подам сигнал?
- Обижаете, Лев Сергеевич.
- Что ты задумал? – с тревогой спросила Настасья Никитична. – Ты ведь будешь с нами в убежище?
- Нет.
- Нет?! – воскликнула Волконская.
- Это не по-мужски.
- О, Господи! Да ведь тебя могут убить!
- Не убьют. К тому же изнутри нельзя наложить заклинание недос…
- Я тебя не пущу! – закричала Настасья Никитична и бросилась на мужа.
Тот поднял лампу, осмотрел поверх головы бьющейся супруги просторное убежище, стены которого сплошь выложены из камней, и спокойно обратился к Андрею:
- Возьмите, пожалуйста, лампу.
Андрей выполнил просьбу.
А Волконский тряхнул хорошенько супругу и поцеловал её в губы.
- Я не могу сидеть здесь как крыса, пока мою усадьбу разбирают по кусочкам. Ты ведь это понимаешь. Я скоро вернусь. Андрей, знаком моего возвращения будет три быстрых удара и вслед за ними через десять секунд ещё два.
- Хорошо. Удачи.
Волконский кивнул, посмотрел на дрожащих детей и, не дав жене броситься на него снова, вышел из убежища и навёл заклинание на каменную дверь, которая стала частью стены. Потом он оглядел библиотеку в поисках того, что могло бы выдать существование потайной двери, передвинул на пару шагов диван и спустился в подвал.
- За тобой пришли, - громко сказал Лев Сергеевич.
- А? –спросонья спросил Денис, жмурясь от света лампы.
- За тобой пришли.
Денис не спеша потянулся.
- Так ты меня освобождаешь?
- Когда это мы успели перейти на «ты»? – со злостью полюбопытствовал Лев Сергеевич.
Денис усмехнулся, глядя в глаза хозяину усадьбы.
- А, - протянул он тихо, - нервничаешь? А я ведь тебя предупреждал, Лёва.
Волконский дрожащими руками открыл замок, распахнул решётчатую дверцу и вцепился в руку Денису, приставив к виску пистолет.
- Ещё раз ты назовёшь меня иначе, чем господин Волконский или Лев Сергеевич, и содержимое твоей головы обретёт независимое от тебя существование.
- О! Я прям волнуюсь.
Волконский тащил Дениса по ступеням, ведущим в коридор.
- А почему, уважаемый Лев Сергеевич, вы так не переносите фамильярности? Может, вас в детстве дразнили мальчишки? Или первая девушка не захотела раздвинуть ноги, потому что вы были просто «Лёвой»?
Волконский ударил Дениса головой о стену. Висевшая позади них картина упала на пол, рамка разлетелась. Денис съехал вниз, но Волконский заклинанием швырнул его в другую часть коридора, так что тот, пролетев метров десять, пробил собой дверь.
Но Ярый оказался куда более выносливым, чем можно было предположить. Он не стал отлёживаться, а сразу попытался подняться. Правда, это у него не получалось.
Волконский приближался, ступая тяжело, словно отмерял каждый шаг.