Крепость Луны

- Вы правы, Денис Тимофеич, но следует учесть, что он не жмот и не душит семью постом, он живёт размашисто и скромно одновременно. Вы сами увидите: стол будет ломиться от яств, а между тем всё будет съедено за один вечер, потому что лишнему нет места. А банька у него такая, что не тело (куда ему бедному!), - душа раскрывается, грешки в ней твои перемываются, а кости, и те, кажись, разбухают от пару да жару.

- Ну, вы так его расхваливаете, что я теперь ехать к нему боюсь, - улыбнулся Денис.

- Не бойтесь, - тоже улыбнулся Сан Саныч, но больше от воспоминаний, - к нему не со страхом, а с радостью великой ехать нужно. И не хвалю я его, а правду говорю...

Он осёкся. На какой-то миг ему показалось, что слух обманывает его, но нет, в воздухе действительно висел нарастающий разбойничий свист. Сан Саныч выхватил из кармана пистолет и щелкнул пальцем предохранитель.

- Ложитесь, Денис Тимофеич!

Но спутник тоже достал до блеска начищенное оружие, с отполированными втулками на ручке.

Свист не прекращался. Карета замедляла ход.

Громыхнул выстрел, и Денис увидел в окне вылетевшего из козел Лаврентия, чьё тело кубарем покатилось по снегу.

Пассажиров ударило о спинку кресла: это понесли кони, испугавшиеся выстрела. Карета рассекла шайку беснующихся разбойников. Несколько человек пришпорили коней и двинулись вслед. Самый лихой из них поднялся в стременах и соскочил на козлы. Путники тряслись в карете, готовой развалиться от бешеной скорости, пока разбойник не усмирил разгорячённых животных. Потом с руганью и гомоном, разодетые в порванные тулупы, широченные грязные штанищи, взлохмаченные шапки, разбойники окружили карету.

Сан Саныч ударил по дверце кулаком, высунулся на половину, бахнул в воздух и заорал так, что звякнули стёкла:

- Гони своих прочь!

Он взял на мушку голову разодетого разбойника, сидящего на самом высоком и стройном коне, и нажал на курок. Грохнул выстрел, и шапка главаря сделала в воздухе изящный пируэт.

Шайка притихла. Приземистый мужичонка соскочил с коня, подобрал шапку, отряхнул её от снега и подал главарю, который с непоколебимым достоинством водрузил её вновь. Надо лбом теперь зияла дыра.

- Грозный ты дюже, - сказал спокойно главарь, - уважаю таких. Бросай рэвольвэр, и я сохраню тебе жизнь.

- Как ты смеешь, ворюга и бесчестник, дарить мне жизнь?! - закричал Сан Саныч. - Мне, генералу великой ранийской армии?!

Денис давно опустил оружие. И теперь он холодным взором наблюдал в окошко за разбойником, который, крадучись, лез на карету. Денис надеялся, что Сан Саныч его не увидит.

- Отвечай же! - крикнул генерал.

Крыша прогнулась и скрипнула. Денис громко шаркнул сапогом по полу. Главарь усмехнулся в усы. Тут же прозвучал глухой удар, и Сан Саныч повалился лицом в снег.

Разбойничья шайка загикала, засвистела, конь главаря вздыбился. Ударивший генерала мужик заорал громче всех и победителем спрыгнул с кареты.

Генерала ссунули в сторону. Дверца кареты распахнулась, и по ступеням, в начищенных до блеска сапогах, спустился Денис.

- Сказано - сделано, барин, - пробасил главарь, кивнув Денису. - Давай обещанную долю.

Молодой человек сунул револьвер во внутренний карман френча и улыбнулся.

- Разве мы договаривались с тобой, Емельяныч, что доля твоя будет после дела?

- Видишь ли, я передумал, - хохотнул главарь, а вместе с ним и вся шайка.

- А я нет, - сказал Денис, и прозвучало это столь просто и уверенно, что главарь призадумался.

- Ну… если есть, - попросил он.

- Есть, - и Денис достал перевязанную пачку денег.

Шайка зашумела.

- Цыц!

Конь тонкими изящными ногами поднёс главаря к Денису. Разбойник провёл когтистым пальцем по краям хрустящих купюр.

- Неплохо, - выкрикнул он, чтобы все слышали.

Разбойники одобрительно загалдели.

- Вели помочь, - сказал Денис и стал раздеваться догола.

Главарь движением глаз подозвал своих друзей. Те резво стащили одежду с генерала и подали Денису. Денис, чтобы не мёрзнуть, принялся тут же её натягивать.

- Великовато, - усмехнулся главарь.

- Минуту, господа, - отозвался Денис и опустился на колени.

Он достал из тёмной бархатной коробочки маленькую обоюдоострую иглу - она блеснула на свету - и аккуратно вонзил в ладонь Сан Саныча. Потом, стиснув зубы, накрыл его ладонь своей ладонью, прошептав:

- Возьми образ мой, а я возьму твой.

Каждая клеточка Денисова тела будто вскипела. Ему стало ужасно жарко. На лбу выступила испарина, несмотря на мороз. 

Тело разбухало, цвет волос и кожи изменялся, свисавшая одежда принимала строгую форму.