Ржавые цепи

- Спасибо, - кивает она, пряча игрушку в кармане.

- Не за что.

Она подсаживается ближе, смотрит на небо, и не замечает, как кладёт голову ему на плечо; Зигмунду странно это чувствовать, но он не отталкивает её, лишь также направляет свой взгляд на ночное звёздное полотно, думая о том, как приятно дарить подарки.

Особенно тем, кто оставляет свой особый след в сердце.

========== Измена. ==========

- Можем поздравить друг друга с победой! – голосит Симон, вторгаясь в личное пространство Менгеле, когда та делает пометки в своём блокноте о ещё одной неудачной операции. На столе лежит, вытянувшись, тот самый монстр, и она решает его изучить – вполне возможно, что некоторые секреты древних существ им ещё пригодятся в будущем.

Кригер запирает двери – запасной ключ всегда у него с собой в кармане – и демонстрирует Батори бутылку вина – кажется, он намерен сегодня здесь задержаться. Блондинка разворачивается к нему, встаёт со стула, идёт от бедра; да, после долгого дня ей следует расслабиться. Она уже тянется за спиртным, но Симон отступает: нет, дорогая Fräulein, ещё рано – нужно заслужить. Батори не умеет читать мысли, но хорошо его знает, от того сразу берёт его лицо в ладони, дышит жарко, почти тянется за поцелуем, но… немец отстраняется и открывает двери.

Батори стискивает зубы, когда видит на пороге Минс, застёгивающую лиф платья.

Только на одном скакала, так решила накинуться на второго, помоложе? Чёртова нимфоманка!

- Что она здесь делает? – спрашивает Менгеле, а самой хочется взять скальпель и вонзить его промеж глаз узкоглазой уродке.

- У нас поменялись планы, - приглашает Симон Минс, наблюдая за тем, как недовольна Бутчересс, что между ними вклинилась ещё одна особа. – Ты же не против?

Менгеле молчит, не зная, что ответить; она просто стоит и смотрит, как Минс – эта шлюшка Вульфа - набрасывается на Симона и целует его: страстно, влажно, уже отстёгивает пуговицы на его рубашке… Бутчересс хочет уйти: развлекайтесь без меня, тут ещё есть работа, но… когда оборачивается, то видит, как Кригер тянет к ней руку, приглашая.

- Будь паинькой и иди к нам, - говорит он, а Минс уже липнет к нему, обнимает за шею и ласкает ушную раковину шаловливым языком. – Тебе понравится.

Батори ухмыляется: может, он прав, и им действительно нужен человек со стороны? Менгеле делает шаг вперёд, развязывая фартук, кидает его куда-то в сторону и падает прямо в объятия немца, начинает целовать его, конкурируя с Минс. Симон блаженно жмурится, а сам думает, что даже тут он обогнал Вульфа, забрав у него самое ценное, что у него было.

Его драгоценную послушную шлюшку, охотно переменившей сторону, стоило ей только пообещать немного больше, чем просто деньги.

========== Причины. ==========

- Зигмунд?

- Да? – немец поворачивается в сторону Рейн; они сидят уже неизвестно сколько времени, но здесь так тихо, так хорошо, что им не хочется никуда спешить.

- Можно задать тебе один вопрос? – он кивает. – Почему ты здесь? Ну, в смысле… Ты ведь не такой, как они… Ты не подумай, просто…

- И я и сам не знаю, как ответить на этот вопрос, - он пожимает плечами, и дампир отстраняется, - Наверно… это просто моё место, Fräulein. Хотя… я действительно, наверно, не там, где нужно. Но есть одна причина, которая заставляет меня сидеть на месте.

- Наверно, мне не стоит спрашивать, что это за причина?

- Скажем так, это – простое любопытство, - немец поворачивает голову в сторону полукровки, - а ты? Ты зачем здесь?

- Месть, - она не уверена в своём ответе, - чем что-то другое. Но когда всё это закончится, я уйду, наверно.

- Мы всегда можем уйти вместе, - Кригер сам не верит, что это говорит; усмехается собственным словам, даже смеётся, понимая, что сказанное им – глупость. – Забудь.

- Ну, уж нет, - хитро прищуривается Рейн, вставая со скамьи. – Такое я точно не забуду.

Зигмунд следует за ней, улыбается; всё же ему приятно, что она не отталкивает его, говорит с ним, не сторонится. Она сама берёт его за локоть, и немцу кажется, что он прямо сейчас взлетит, ведь ни с одним другим человеком или существом ему не было так легко, как с ней.

Он провожает её до спальных комнат, очень надеясь, что она не шутит и… что, возможно, у них обоих есть причины, чтобы в итоге держаться вместе и, по окончанию всего этого, уйти, забыв обо всём, как о страшном сне.

========== Как король. ==========

Он чувствует себя королём, когда видит, как две его послушные шлюшки стоят на коленях и играются друг с другом и с ним, но когда он сам позволит к себе прикасаться. Менгеле и Минс липнут друг к другу, целуются, ласкают, нежатся на операционном столе, перепачканные в чужой крови, а Симон просто наблюдает со стороны, пригубливает вино, усмехаясь: ему хорошо – он почти на вершине мира. Осталось сделать последний штрих, и всё будет готово.

Он манит механическим пальцем своих подруг, и те, спускаясь на пол, ползут к нему на коленях, а затем сражаются за самое главное, как кошки, не поделившие добычу; Симон сидит на кресле, раскинув ноги, наблюдает за схваткой горячих девиц, и Минс выигрывает у недовольной Менгеле: сосёт она так же прекрасно, как и выглядит, даже не смотря на острые клыки. Батори пристраивается сзади, языком проводит по ягодицам, чертит влажную дорожку у своей главной соперницы. Дампир дразнит и подмахивает, а блондинке хочется большего. Симон жмурится и блаженно стонет, но возбуждают не эти двое, а мысли о будущем, когда в его руках окажутся все артефакты, когда-то принадлежавшие древнему демону.

Вино в фужере плескается, багровыми кляксами расползается на коже, а Симон закусывает губу: так хорошо, просто нереально. Он щёлкает пальцами, и Минс отступает, переключая своё внимание на блондинку: Кригер к себе не притрагивается, лишь наблюдает, а у самого всё переворачивается верх дном от желания накинуться на них двоих и отодрать так, чтобы потом они сидеть не могли. Но он терпит и смотрит, слушает их стоны, видит, как они трутся друг о друга, как тонкая нить слюны соединяет двух прекрасных горячих женщин, которые, по факту, ему не нужны.

Но они отлично трахаются.

Симон, испив вино, задумывается: не хватает только той рыженькой, которую он особенно хочет поиметь, чтобы насолить брату, чтобы сделать ему ещё больнее, ведь он знает, как Зигмунд каждый раз смотрит на неё и что чувствует, когда новенькая подвергает себя опасности.

Он видит Рейн в Минс и Бутчересс.

И очень жалеет о том, что эта шлюха к ним не присоединилась.

========== III: Силуэт. ==========

Зигмунд последние дни безвылазно проводит на тренировочном полигоне: стреляет по мишеням, представляя вместо деревянных человечков тех, кто его окружает: все эти ублюдки… он ненавидит их настолько, что не промахивается: пули вгрызаются в голову, в сердце расписной доски, подвешенной на механические крючки. Немец стискивает зубы, сжимая спусковую скобу: они почти у цели, а он сбился с пути… Потому что внезапно начал что-то чувствовать… Начал… отступать от первостепенной задачи.

Он предаёт дело, которому хотел отдать свою жизнь.

Предаёт себя.

Пуля вылетает из револьвера кометой, выходит навылет из фанерного муляжа; Кригер по привычке крутит пистолет на указательном пальце; иногда ему самому хочется закончить со всем этим именно так – тоже распасться на щепки, быть забытым, не существовать вовсе. Зигмунд вздыхает, заправляет барабан новыми снарядами – с каждым выстрелом что-то уходит из его души; может, это он сам? Ему кажется, что он весь исчезает, каждый раз ловит себя на мысли, что заходит слишком далеко; немец стреляет, и снова в яблочко: для него поражённая цель приобретает в чертогах разума силуэт Минс.

Она заплатит за всё; Зигмунд снова жмёт на спуск, сжимает его до боли в фалангах, и фанерная расчерченная доска, не в силах сопротивляться, падает с крючков на пол. В глазах Кригера лицо нацистки меняется, искажается, приобретает черты Вульфа; выстрел – теперь он видит брата; целится вновь – Рейн. Зигмунд опускает руку; перед ней он особенно виноват, и ему больно, чертовски больно. Немец тяжело дышит, ему кажется, что воздух становится особенно накалённым, но молча смотрит вперёд; слепой глаз блестит матовым стеклом. Кригер нарушил те запреты, которые он сам себе поставил: нахлынувшие чувства оказались сильнее.