Ржавые цепи

Пусто.

Тупик.

- Что-то не так… - озвучивает свои мысли Стренджер прежде, чем дверь за ними захлопывается.

Светлана пытается броситься прочь, хочет проскочить в щель между стеной и дверью, но не успевает – даже её скорость проигрывает отточенным механизмам; напарники встают спина к спине, готовясь к худшему: они предполагают, что прямо сейчас к ним ворвутся вооружённые до зубов фрицы и откроют пальбу, но… правда оказывается намного хуже.

Створки стен отъезжают в стороны, открывая расщелины с гофрированными трубами.

Из них начинает валить газ.

Кто-то давно просёк, что на территории чужой.

- Светлана, не дыши! – кричит Стренджер, пряча лицо за воротником свитера; его слова не успевают долететь до неё – ядовитые пары в закрытом помещении распространяются слишком быстро. Люпеску задыхается, также пытается справиться с ядовитыми клубами, но ей с каждой секундой становится только хуже. Джошуа успевает подхватить её, удержать на весу. – Держись! Держись!

Она кашляет, пытается сопротивляться, но силы покидают её с невероятной скоростью.

Стренджера самого одолевает слабость.

Веки тяжелеют, тело немеет; мужчина уже садится на колени, притягивая к себе Некру; он остаётся в сознании ещё несколько секунд, держит на вытянутой руке пистолет, ставший нереально тяжёлым, и запоминает, как в помещение врываются люди в противогазах, а человек в железной маске, вышедший в самый центр кладовой, окидывает Джошуа взглядом, а затем бьёт несколько раз: сначала по руке, выхватывая оружие, а затем – по голове, отправляя того вслед за напарницей.

В темноту неизвестности.

========== Храм воды. ==========

Рейн ныряет в воду, не раздумывая; холодная, до зубного скрежета, до онемения, но она продолжает плыть – пусть река несёт её в свой храм, она не станет сопротивляться. Дампир не знает, куда в итоге занесёт её течение – она думает о ключах, которые ей стоит принести в центр храма: то, что является решением, должно иметь отношение к своей стихии. Полукровка не догадывается, что послужит итоговым ответом, но боится, что она здесь находится больше положенного времени.

Она выкарабкается и добудет чёртов артефакт, чего бы ей этого не стоило.

Река приносит её на нижние уровни, к скалистому берегу, и Рейн, поднимаясь, кашляет и пытается отдышаться; её знобит, ей холодно, ноги подкашиваются и не слушаются, но она всё равно встаёт и идёт вперёд, осматривая руины атлантической святыни.

Храм воды – она здесь: в огромном помещении, где всё залито водой по щиколотку; где всё зацвело растениями, где в центре находится ещё один камень с вырезанными на ней рунами, переливающимися голубым; по бокам от него отходят странные трубы, что в итоге вгрызаются по землю. Рейн делает один шаг, второй, третий… В сапогах противно чавкает от влаги. Морщится от холода, но добирается до странного изваяния, на этот раз находясь на безопасном от него расстоянии; надпись приглашающе сверкает коснуться её ладонью.

Полукровка замечает внизу, в воде, чашу – приваренную намертво; она догадывается, что там должен быть ответ. Но не представляет, что именно: в храм воды нужно поднести воду, но она тут везде. Рейн присаживается на колени и пытается прочесть текст неизвестного древнего писания; увы, но тотем, забравший часть её крови, не даровал ей способности к языкам.

Но она находит оба изваяния слишком похожими.

И думает, что ответ на загадку будет таким же.

Свист клинка оглушает эхом; лезвие проходит по тонкой коже ладони; Рейн тяжело выдыхает и сжимает кулак – по пальцам стекает красное, прямо в чашу. Несколько капель, и руны ярко пылают. Дампир вскакивает на ноги – она считает, что всё так и должно быть, и система ею обманута, но… Камень быстро тухнет, а трубы отходят от пола, открывают люки, и вода уходит туда.

Она хочет понять, что происходит; подходит к краю, смотрит вниз и… отпрыгивает в сторону, когда на неё стремительно плывёт что-то большое.

И опасное.

Рейн хватается за клинки и смотрит на то, кого вызвала её кровь: на неё, шипя, разевая клыкастую пасть с раздвоенным языком, на чужака внемлет огромная голубая змея.

По книгам она помнит, что это – Ёрмунганд.

Морской змей, с которым ей предстоит биться.

И Рейн бросается в атаку.

Змей отвечает тем же.

========== Жертвоприношение. ==========

Голова жутко раскалывается – словно грецкий орех, но Светлана приходит в себя; мычит и стонет, открывает глаза, пытается сфокусироваться, но картинка плывёт разноцветными кляксами; хочет пошевелиться, но тщетно – её крепко привязали к стулу. Дампиру больно от каждого телодвижения, но когда ясность мысли возвращается к ней, она обнаруживает, что Стренджера рядом нет, а сама она находится в реконструкции какого-то собора, и из-за кафедры внимает свою речь какой-то разодетый священник. Постановка? Спектакль? Всё это походит на бред сумасшедшего.

Светлана вновь делает попытки высвободиться; она безоружна, одна, в этом… очень странном месте, и слушать речи больного проповедника она не собирается. Ей нужно найти Джошуа и искать документы о пропавших служащих Спокхауса, а остальное может подождать… Она хочет принимать происходящее за дурной сон, но всё слишком реально.

Она прыгает вместе со стулом, руками нащупывает тросы, а затем слышит громкий хлопок и поворачивается в сторону кафедры; удивительно, но за ней скрыта пулемётная установка – теперь Люпеску знает, для чего она здесь. Кафедра подъезжает к ней на рельсах, и священник целится в неё из пушки, но почему-то не стреляет. Дампир улыбается ему, будто её совершенно не волнует то, что её может не стать в следующую минуту.

Такая дерзость задевает его.

- Ты пришла как раз вовремя, дитя, - начинает он говорить; его лицо скрыто красным капюшоном-колпаком, но голос… Светлана чувствует его дрожь. – Сегодня мы делаем пожертвования нашему великому храму.

Он указывает на статую, возвышающуюся до потолка, и Некра следит за его рукой – там, у изваяния святого ангела, держащего меч и железный крест, лежат человеческие трупы. Дампир догадывается, в чём дело.

- Твоё последнее слово, дитя?

- Дай-ка мне минуту на размышление.

- Как угодно.

Тугие узелки поддаются Некре. Руки наконец-то освобождены. Но она продолжает делать вид, что связана.

- Тогда вот моё последнее слово…

- Говори же.

- Сдохни, урод!

И прыгает на первосвященника.

И раздаются оглушительные выстрелы.

Жертвоприношение сегодня состоялось.

========== Монета. ==========

Симон подбрасывает монету: орёл – смерть, решка – жизнь. Перекатывает её между механическими пальцами, а сам смотрит в одну сторону; в голове выстраивается определённая тактика, чёткий план и действия, но он не может решиться – ждать или идти сразу. И вновь подбрасывает монету; немец понимает, что если приказать ей всё сделать именно сейчас, то другие обо всём догадаются. И у них на руках ещё нет артефакта. А будет ли? Он не верит Минс, ведь та возлагает надежды на юного дампира; не верит Рейн, так как считает её слишком тупой и неопытной… Но если всё же чудо произойдёт, и она достанет глаз Белиара, возможно, что Кригер поменяет свои взгляды.

И он подбрасывает монетку вновь.

Ловит: решка – Рейн выживет в этом испытании. Немец усмехается; его брат будет очень рад, когда рыжая сука вернётся обратно. Хоть что-то значимое для такого генетического мусора, как Зигмунд. На его судьбе монетка упала на орле.

Прогнозы Симона всегда сбываются.

Счастливый талисман ещё никогда его не подводил.

И он вновь бросает монету.

Гадает: действовать ли сейчас? Но когда выпадает на ладони решка, он сжимает кулак; он потерпит, но совсем немного – и так ждёт слишком много лет. И его воля не железная, но… что если поставить на кон нечто другое? Ариец ухмыляется, думая о дальнейшей судьбе Рейн, и вновь подкидывает монету, решая её исход.

Когда та падает на ладонь, он сжимает металлический кулак и встаёт с места, возвращаясь к своим делам.