Страница 44 из 49
7 марта. Яхонтов хотел мне помочь прикомандированием меня, как знатока Дальнего Востока, к военной миссии, но наткнулся на сопротивление Крупенского, заявившего, что так как я принял командировку от изменнического управления Генерального штаба, то он не только не разрешает моего прикомандирования, но требует, чтобы я уехал из Японии.
Все доводы Яхонтова были безрезультатны.
Интересно знать, кто больше изменники: те, кто, попав в красный плен, своим телом, кровью и переживаемым ужасом тормозит, сколько может, поступательное движение большевизма и, находясь под постоянным страхом мучений, издевательств и смерти, напрягает невероятные усилия, чтобы выиграть время, пока придет помощь (ибо там, в России, все еще надеются, что союзники не бросят нас на комиссарское съедение), – или те, кто, сидя по безопасным заграничным и далеким от России и революции местам и кушая многотысячные оклады, брезгливо отворачивается от всего русского и пальцем не шевельнет, чтобы спасти гибнущих на Руси.
Трудно было ожидать чего-либо более порядочного и человеческого от такого типичного представителя нашей дипломатии, каким является Базиль Крупенский. Недаром говорили про наше «иностранное» ведомство, что русский дипломат и сны видит, и бредит во сне только на французском языке.
Имел с Яхонтовым длинную беседу о состоянии нашей армии и положении офицерства; рассказал ему подробно, что делается в Харбине, и подчеркнул, что в этой помойной яме молодежь воспитывается только на мести, на идее реванша и сведения личных счетов, то есть на таких лозунгах, на которых России не восстановить. Просил Яхонтова взять на себя хлопоты по организации с помощью союзников русских добровольческих легионов, которые и будут продолжать борьбу и за общее союзное, и за русское дело на началах великого воинского и гражданского подвига, о себе лично не думая, ничего не требуя и никому не мстя.
По мнению Яхонтова, мои надежды на возможность искренней и бескорыстной помощи со стороны Японии весьма утопичны: японцы очень хитры и еще более жадны; сейчас они полны вожделений, как бы выгоднее использовать наши несчастья и извлечь из этого наибольшую для своей страны пользу; польза же эта рисуется в легком захвате всего русского Дальнего Востока и наложении своей лапы на крайне нужные для них естественные богатства этого края (горные и рыбные). Пока что Япония сдерживается и косится в сторону Америки, своей непримиримой соперницы во всем, что касается эксплуататорских экспериментов на азиатском континенте.
8 марта. Газеты сообщают, что три дня тому назад Америка дала свое согласие на выступление Японии на русском Дальнем Востоке; говорят, что из Цуруги вышли уже транспорты с войсками, но военные японцы это отрицают.
9—14 марта. Отдыхаю. Вопрос о сибирском вмешательстве Японии продолжает оставаться в положении дебатируемого вопроса, интерес к которому с каждым днем становится всё слабее.
15 марта. Яхонтов уезжает в отпуск; сговорился с ним по поводу организации помощи русским офицерам; проектирую, чтобы он попробовал обратиться к Рузвельту – это человек кипучий, военный и с огромным общественным и нравственным весом. Надо только торопиться, пока помойные ямы харбинского типа не сгноили совершенно нашу молодежь.
По словам Яхонтова, японцы охотно готовы вмешаться в наши дела, но только на средства союзников и с тем, чтобы не идти дальше Владивостока, Харбина и Камчатки. Условия чересчур прозрачные, и союзники совсем не охочи на то, чтобы давать деньги на осуществление за их счет чисто японских задач, и требуют гарантий, что при исполнении не будут преследуемы узкоэгоистические цели.
Харбинские писаки продолжают муссировать Семеновщину, представляя Семенова как единственную величину, способную спасти Россию от власти большевиков. За деньги и в чаянии разных благ от реванша наши продажные перья способны на всё.
Разве на ненависти и мести можно восстановить разрушаемую Россию, особенно если ненависть направлена огулом по адресу всего народа? Следовало бы вспомнить и прочесть о том, что было во времена Вандеи и Кобленца; фон ведь тот же самый, только краски и углубления куда резче, чем сто двадцать лет тому назад.
16—17 марта. Луножитель Вильсон разразился посланием к русскому народу; совсем никчемушная история, так как ¾ русского народа никаких посланий не читают и очень мало, если не совсем, осведомлены о том, что такое Соединенные Штаты и где они находятся; милый профессор истории продолжает пребывать в неведении того, что с выпущенными на чисто звериную свободу дикими и темными массами нельзя беседовать ни воззваниями, ни идущими даже от искреннего сердца убеждениями.
В нашей острозаразной болезни нужны или операция, или прижигание; вернее сказать, – были нужны, так как теперь время, по-видимому, уже упущено.
18 марта. Съезд Советов в Москве утвердил мирный договор с центральными державами; ничего иного и не могло сделать специально собранное для этого случая голосовальное стадо. Подтверждена только сделанная именем России подлость, ибо ведь все равно самая Россия усердными стараниями комиссаров уже несколько месяцев фактически выведена из строя воюющих держав, потеряла всю свою армию, лишилась всех боевых запасов и приведена к экономическому коллапсу.
Союзная пресса продолжает жевать вопрос об оказании помощи России и о сибирской экспедиции; каждая строка каждой статьи доказывает глубочайшее непонимание того, что совершилось и продолжается сейчас на нашей несчастной, ополоумевшей Родине.
19—22 марта. Сообщается о переносе резиденции народных комиссаров в Москву; совдепщики рискнули на то, чего боялись Керенский и Временное правительство и что им надо было сделать в марте прошлого года. Столица «бывшей России» перенесена в «бывшую столицу» России.
Газеты поместили интервью с послом Учида, который высказал уверенность, что время нахождения большевиков у власти будет очень скоротечно, но что власть Советов останется. Учида впадает в общее заблуждение относительно скорого конца большевиков, так как для этого конца надо, чтобы кто-нибудь прогнал этих гадов, и прогнал силой: сами они от власти не уйдут, будут защищать ее по-волчьи, а подходящих охотников прогонять их силой – пока не видно; союзнички только болтают да совещаются, ну а такие помойницы, как семеновщина, опасны только для тех, у кого есть деньги, и вообще для всякой государственности и порядка.
На юге немцы захватили Бахмач и быстро ползут на восток к хлебным, угольным и нефтеносным районам.
Из разговоров Учида с корреспондентами ясно, что Японии сейчас мешаться в сибирские дела невыгодно, в японских газетах прямо говорится, что Японии сейчас ни к чему трепать свою армию, которая ей очень понадобится, когда начнутся настоящие разговоры о мире.
23 марта. Получены первые сообщения о начавшемся наступлении немцев на Западном фронте, причем главный удар направлен, по-видимому, на англичан. Как хотелось бы – вместо того чтобы томиться здесь в бездействии и ждать, пока китаец портной сошьет платье, – быть сейчас на этом фронте, где надолго решаются судьбы мира и закладываются основания жизни народов на грядущие времена.
Как обидно, что слепота и нерешительность союзников не дала возможности использовать те ценные запасы личного состава русской армии, которые уже погибли и продолжают гибнуть под красным террором. Сейчас союзники своим непротивлением большевизму и своим холодным равнодушием к нашей судьбе довели очень многих русских до того, что у них появилась острая злоба по отношению к союзникам и желание победы немцам, которые сумеют свернуть головы комиссарам, обуздать товарищей и навести на Руси полный порядок. Тяжело всё это слышать после всего того, что перенесено, пережито и потеряно благодаря этой войне.