Страница 20 из 49
Доходящие до нас обрывочные сведения подтверждают только, что Верховный главноуговаривающий, по обыкновению, мямлит и фиглярничает.
Напряжению хочется, чтобы на нашем горизонте появилась какая-нибудь гигантская рука, которая забрала бы всех этих Керенских, Родзянок, Скобелевых, Лениных, Троцких, Черновых, Год – Либер – Данов и всяких иных венчаных и развенчанных авторитетов и краснобайных пустобрехов и вышвырнула бы их из обихода русской действительности; по их деловой пустопорожности они абсолютно никому не нужны, а по всей своей кислотной дрянности они вызывают острые воспаления всюду, где только внедряются, и поэтому чрезвычайно вредны для русского здоровья.
После обеда получено радио, что Петроград уже окружается войсками Керенского и что ими заняты окрестности Царского Села; далее пришла телеграмма от образовавшегося в Пскове Комитета спасения Родины и Революции (довольно сложное и сумбурное название), составившегося из союза организаций Северо-Западной области, Совета солдатских и рабочих депутатов города Пскова и армейского комитета 12-й армии.
Повсюду комитеты, отовсюду телеграммы и воззвания о решительных действиях, о направлении сил и т.п.
30 октября. Образовавшийся в Двинске большевистский военно-революционный комитет решил отправить на помощь своим петроградским товарищам шестнадцать тысяч войск.
После принятия этого решения из комитета вышли вошедшие туда сначала эсеры и меньшевики – довольно бесполезный жест умывания рук при невозможности предотвратить происходящее.
После обеда получили первую за пять дней телеграмму выскочившего откуда-то на свет Божий правительственного комиссара 5-й армии (прежнего правительства), что Петроград взят войсками Керенского.
В корпусе настроение самое гнусное и развальное; то же и у соседей в 27-м и 45-м корпусах. На заседании нашего корпусного комитета представители всех частей заявили прямо, что солдаты хотят только немедленного мира и ухода домой, хотя бы ценой покорения сразу трем Вильгельмам (заявление представителей 120-й дивизии); представители войсковых комитетов заявили, что их положение стало отчаянным, на них плюют, их ругают и грозят расправиться самосудом.
Разболелся до того, что нужны огромные усилия, чтобы заставить себя встать; два раза свалился в полубессознательном состоянии; головной рубец болит нестерпимо, временами рычу от боли. Несколько взвинчиваюсь при ежедневном объезде частей, но зато потом наступает ужасная по своему настроению реакция. При возвращении из 120-й дивизии подвергся обстрелу из леса из двух винтовок – очевидно, стараются присланные в Боровку для моего истребления товарищи.
31 октября. Осмелевший правительственный комиссар обрадовал нас сообщением, что уже весь Петроград занят правительственными войсками, а бунтовщики укрылись в Петропавловской крепости и в Смольном; Ленину удалось, однако, бежать. Корпусный комиссар уверяет, что всё это неправда и что, по их сведениям, наоборот – Керенский потерпел неудачу.
Наш военно-революционный комитет не смог исполнить своего намерения послать войска на помощь петроградским товарищам, так как местные железнодорожники, находящиеся под влиянием эсеров, заявили, что на Петроград они никого не повезут – ни для помощи большевикам, ни против них.
В полдень нашим телефонистам передали из Двинска, что утренние сообщения о взятии Керенским Петрограда оказались ложными.
Старшие штабы и комиссары как будто бы куда-то провалились; бурно бившие фонтаны приказов и нелепых распоряжений как-то сразу иссякли; офицеры штаба и штабные машинки отдыхают, ибо вся работа ограничивается срочными донесениями, очень краткими, так как на фронте мертвое затишье; о политических же скандалах доносят комиссары и комитеты.
Вообще по части старшего управления и ориентировки сверху сейчас налицо такая же потеря связи и такая же неразбериха, какие бывали во времена катастрофических отступлений в 1914 и 1915 годах. Я несколько раз телеграфировал командующему армией и армейскому комиссару просьбу установить выпуск срочных бюллетеней с правильной и правдивой ориентировкой, о чем умоляют командиры частей и просят войсковые комитеты, но не удостоился даже ответа; все растерялись, не знают, что будет и что делать, и поэтому им не до низов.
Как на грех, всё радио в большевистских руках, работают все 24 часа и перехватывают все радиограммы: правительственные, большевистские, немецкие, соседние армейские – и без всякой системы и поверки, не указывая иногда и источников получения, разбрасывают их по всем частям, вызывая этим невероятный сумбур в и без того распухнувших и взбудораженных солдатских головах.
После обеда пришло радио какого-то полковника Муравьева, именующего себя главнокомандующим, с объявлением, что «войска Керенского и Корнилова на голову разбиты под Царским Селом, а потому все призываются на помощь новому главнокомандующему для истребления остатков авантюры Керенского».
К вечеру во все части стали передавать какие-то распоряжения армискома с приказанием держать их в секрете от строевого начальства. Днем исчезла куда-то команда разведчиков 278-го полка при двух пулеметах; из полка по секрету сообщили, что она уехала куда-то на присланных из армискома автомобилях.
В 120-й дивизии идет формирование какого-то отряда для отправки на помощь Петрограду. Если Керенский не разбит (в телеграмму какого-то мифического Муравьева, разбивающего Корнилова, которого не может быть под Петроградом, мы все не особенно верим), то отряд 120-й дивизии ему не опасен, он гораздо страшнее для жителей тех районов, по которым будет проходить.
Части войск разваливаются с возрастающей быстротой; надежда на скорый мир съела последний удерж. 17-я дивизия 19-го корпуса заявила, что стоит на позиции только два дня, а затем уходит в тыл; кавалерия тоже трещит по всем швам. Большие комиссары куда-то исчезли; многоглаголивый в прежнее время командарм безмолвствует, да и что ему теперь говорить!
Комитет Ставки сообщает, что известие о бегстве Корнилова неверно и что все быховские заключенные находятся на своих местах; очевидно, что слух о бегстве Корнилова был пущен большевиками нарочно, чтобы поглубже дискредитировать революционный престиж Керенского и напугать товарищей появлением грозного для них призрака Корнилова и всех связанных с его именем скорпионов.
1 ноября. Получили первую официальную сводку петроградских событий 28 и 29 октября. С ужасом и негодованием прочел подтверждение ранее циркулировавших слухов о разграблении Зимнего дворца. Проклятый адвокатишка и его жалкие министришки, когда стало жутко, залезли под прикрытие того трона, который так усердно помогали валить. Ведь если бы Керенский не зазнался до того, чтобы залезть в апартаменты Зимнего дворца, то дворец, конечно, остался бы нетронутым. Но что было вчера и позавчера, до сих пор неизвестно. Наши большевики, или, как я их называю, немцевики, хвастаются, что дни 30-го и 31-го были для них очень благоприятны и они уже покончили с Керенским.
Весьма неприятно известие, полученное от 12-й армии, о том, что латышские части ушли по направлению к Петрограду; эти части совсем оболышевичены и вместе с тем хорошо организованы и снабжены, внутри по-своему дисциплинированны, не стесняются с нашими товарищами и могут дать петроградским большевикам серьезную помощь: ведь Россия для них враг, и в ее горе они видят свое спасение.
В 70-й дивизии целый ряд происшествий, как будто бы она пытается догнать остальные части по числу произведенных безобразий; 279-й полк, попавший в последнее время в руки группы молодых хулиганов-большевиков, отказался занимать боевой участок; 277-й полк совершенно взбунтовался и заявил, что будет стоять только в Двинске, и если понадобится, то силой займет необходимые для него помещения; батальон 278-го полка получил какое-то секретное распоряжение военно-революционного штаба и самовольно ушел в Режицу.