Страница 19 из 49
По эсеровскому бюллетеню, выпущенному в Двинске, войска в Петрограде перепились, идет грабеж и резня; по владивостокским воспоминаниям 1905 года хорошо представляю себе картину того, что происходит сейчас в былом Петербурге. Несомненно, что там идет еще какая-то борьба; совершенно неизвестно, какими силами располагает Керенский; скверно то, что борьба затянулась; такие нарывы надо кончать сразу, ибо всякая затяжка не в пользу власти, особенно теперь.
Ходят слухи, что Дон поднялся против большевиков и во главе донцов стал Каледин; дай Бог, чтобы это не оказалось уткой.
Наш новый армиском, уже торжествовавший большевистскую победу, потеряв связь с Петроградом, как-то растерялся, лебезит перед эсерами и предлагает им коалицию. Правительственные комиссары повылезли из щелей, подбодрились, пытаются сорганизовать остальные социалистические партии, одним словом, начинают кормить собак, когда давно пора ехать на охоту.
Решение положения теперь под Петроградом – если Керенскому удастся разгромить тамошний большевистский центр, то и у нас может наступить просвет; но у меня нет надежды на успех Керенского: по его телеграммам видно, что он начал вилять, взывать к благоразумию и т.п.; такими жалкими средствами бунтов не заливают.
28 октября. Положение продолжает оставаться неясным, борьба за власть и за Петроград продолжается; известно только, что Керенский занял Гатчину, причем защищавшие ее измайловцы и матросы сдались. В Луге собрался какой-то Комитет спасения[23], который объявил, что принимает на себя всю власть над государством впредь до созыва Учредительного собрания.
В Петрограде же – свое правительство с Лениным во главе и с какими-то большевистскими эфиопами на ролях министров. Из Петрограда пришли все газеты, за исключением буржуазных; из них видно, что Петроград в руках большевиков, причем положение, очевидно, так скверно, что даже «Новая жизнь», этот подлейший и вредоноснейший подголосок большевиков, вдруг поправела и кричит «караул» от того режима, который завернули ее друзья.
После полудня наши радиостанции перехватили радио военно-революционного комитета петроградского гарнизона, который просит помощи и нападения с тыла на Керенского, занимающего Гатчину; тон радио очень неуверенный, но получение ее [радиограммы] имело здесь очень серьезные последствия; большевики подбодрились, и армиском принял сразу твердый тон.
Вечером получили первую за четыре дня телеграмму из Пскова от главнокомандующего Черемисова, что политика армии не касается.
Новое правительство товарища Ленина разразилось декретом о немедленном мире; в другой обстановке над этим можно было бы только смеяться, но сейчас это гениальный ход для привлечения солдатских масс на свою сторону; я видел это по настроению в нескольких полках, которые сегодня объехал; телеграмма Ленина о немедленном перемирии на три месяца, а затем мире, произвела всюду колоссальное впечатление и вызвала бурную радость. Теперь у нас выбиты последние шансы на спасение фронта. Если бы Керенский лучше знал русский народ, то он обязан был пойти на что угодно, но только вовремя вырвать из рук большевиков этот решительный козырь в смертельной борьбе за Россию; тут было позволительно, сговорившись предварительно с союзниками, начать тянуть какую-нибудь туманную и вихлястую канитель мирного свойства, а за это время провести самые решительные реформы и прежде всего с доверием опереться на командный состав армии.
Теперь, когда большевики швырнули в солдатские массы эту давно желанную для них подачку, у нас нет уже никаких средств для борьбы с теми, кто дал ее массам. Что мы можем противопоставить громовому эффекту этого объявления? Напоминания о долге перед родиной, о необходимости продолжать войну и выполнить свои обязательства перед союзниками… Да разве эти понятия действенны хоть сколько-нибудь для современного состава нашей армии; нужно быть безнадежно глухим и слепым, чтобы в это верить. Сейчас это не только пустые, но и ненавистные для масс слова.
В газетах сообщают, что союзные послы заявили, что если у власти останется это босяцкое правительство, то они покидают Петроград. Поздновато господа дипломаты разобрались в том, что делается в России, и весь ответ за то, что теперь будет, должен пасть на их очень неумные, слепые и легкомысленные головы; их близорукости и беспечности обязаны будут страны, доверившие им блюсти свои интересы, за всё то, что принесет России и миру воцарение у нас большевизма made in Germany; эти господа, окруженные сотнями разных представителей, обязаны были знать Россию, знать состояние армии и страны и заранее принять меры, чтобы не приходилось так спешно укладывать свои чемоданы.
Керенский, по-видимому, выдохся. Вся надежда теперь на то, что образовавшийся Центральный исполнительный комитет сумеет взять всю власть в свои руки и уничтожить и большевиков, и Керенского; только это и сможет предотвратить начало той всеобщей и кровавой свалки, в которой неминуемо погибнет российская государственность.
Что такое верхи большевизма, говорит ясно их наемное немецкое происхождение; ну а что их подслаивает, мы хорошо знаем по таким типам, как Склянский, Седякин, как руководитель 120-й дивизии Федотов, главарь Белевского полка Петров и другие.
После обеда посыпались разные телеграммы от всевозможных союзов, которые довольно решительно отмежевываются от большевиков; как бы было хорошо, если бы всё это говорилось раньше, а главное, подтверждалось бы соответствующими действиями, а не было бы сотрясением воздуха. Железнодорожники и почтово-телеграфные чиновники заявили, что если большевики не остановят начатое ими восстание, то будет прекращена всякая связь с Петроградом. А большевики на всё это плюют и отвечают декретом о мире, который действеннее всех заявлений.
Большевики самым энергичным образом используют бегство Корнилова[24] и выступление Каледина, расписывая товарищам, какие страшные опасности таит для них вся эта комбинация, грозящая всё вернуть в старое русло и вновь начать кровавую войну; по сообщениям командиров частей, все разговоры солдат вертятся около мира и около выступления Каледина и Корнилова.
Армиском заседает весь день и кряхтит над исполнением приказа Петрограда выслать ему на помощь надежные в большевистском смысле части 5-й армии; неопределенность положения сдерживает даже большевистский президиум армискома, и вопрос трактуется только с точки зрения посылки к Петрограду нейтрального отряда, который только прекратил бы происходящую там борьбу.
Предложения на эту командировку сыпятся со всего фронта; одна из самых паршивых и трусливых дивизий, 183-я, заявила о своем желании в полном составе идти в Петроград.
Вечером вернулись посланные мной в Петроград разведчики и заявили, что особых беспорядков там нет и что вся борьба между Керенским и большевиками идет в районе Гатчины.
29 октября. Армиском довольно хитро выскочил из двусмысленного положения, решив войск на помощь петроградским большевикам не посылать, ибо «послать много не позволяет безопасность фронта, а посылать мало не стоит». Всё это показывает, что вожаки наших большевиков очень трусливы и боятся выявить свое настоящее нутро. Телеграф и радио продолжают засыпать нас самыми разноречивыми сведениями, и сообразно их характеру меняется настроение писарей и телефонистов; если ночью, подавая мне срочную телеграмму, дежурный писарь тянется и называет меня «ваше превосходительство», то я уже знаю, что в телеграмме сообщается об успехах Керенского; если же дежурный развязно кличет меня «господин генерал», то, значит, произошло что-то приятное для большевиков.
Колебательное настроение частей сделалось резко большевистским только вчера после обеда; до этого положение было пестрое и большевизм вспыхивал как бы пароксизмами.
23
Имеется в виду созданный в Петрограде (в ночь с 25 на 26 октября, в часы штурма большевиками Зимнего дворца) Комитет спасения Родины и Революции.
24
Некоторые исследователи предполагают, что здесь Будбергом была допущена ошибка и имеется в виду не Корнилов, а Керенский.