Не спящая принцесса

Думая, что мягкая звенящая музыка – только часть волшебства замка, Анни не обратила на неё внимания, когда спустилась на колени, чтобы поставить собачку на землю.

– Ой! – воскликнула она, поднимаясь с колен.

Колючие розовые кусты начали вырастать буквально на глазах из обычной мягкой травы, и Анни едва не споткнулась о такой куст, возникший у неё со спины. Отступая к дороге, ведущей к разводному мосту, Анни оставила собаку у рва. Хотя пёс довольно часто лизал до этого руки Анни, как только она перестала его касаться, маленькие глазки животного начали слипаться, походка стала хромающей, а дыхание затруднённым, будто пёс надышался пыли.

– Как же всё сложно, – пробормотала Анни, поднимая собачку.

Качая пса, она снова пересекла навесной мост и вернулась во внутренний двор, в то время как ветви роз стремительно опутывали натянутые тросы моста. Проходя мимо опускной решётки, принцесса остановилась и оглянулась. Ветви роз уже полностью покрыли мост, но сквозь стены, казалось не прорастали. Вместо этого они закручивались, принимая самые невероятные формы, уже выше человеческого роста, представляя из себя непроходимый барьер, вооружённый острыми, как бритва, шипами.

Анни вздрогнула, прижав ближе собачку, не в восторге от увиденного, хотя розы – не самая плохая затея. Все находившиеся в замке крепко спали и скорее всего будут находиться в таком состоянии в течение многих лет; если она верно помнила проклятие, это означало, что неважно, кто именно затеял всё это с розами вокруг замка, главная цель – чтобы люди находились вне его, чем внутри. Даже если так, подобная стена защитит семью и друзей Анни лучше любых стражников. К несчастью, это также означало, что Анни в ловушке, если, конечно, она не узнает одну-другую тайну о замке.

Но девушка совсем не собиралась оставаться в замке. Если она всё же останется, то то умрёт задолго до того, как проснётся кто-либо из родственников. Должно же быть что-то, что прекратит действие проклятия, но опять же, необходимо покинуть пределы замка и найти это что-то, чем бы это ни было. Члены семьи должны быть в порядке до её возвращения, что не займёт много времени, если всё получится.

Спеша в Большой Зал, принцесса остановилась перед тем, как пройти внутрь. Хотя как единственный бодрствующий человек во всём замке, она уже привыкла к не умолкающему звуку дверных колокольчиков и была в состоянии его прекратить, было что-то иное, на что Анни не сразу обратила внимание. Все были в таком же точно состоянии, что она их и оставила, да и дыхание было таким же ровным и непрерывным, но теперь оно было словно одновременным. Казалось, все спящие вдыхали и выдыхали одновременно. Шум был едва слышен, но сам его звук оставлял ощущение, будто замок дышит.

Это напугало Анни до такой степени, что она на цыпочках пробралась по каменному полу, положила собачку рядом с хозяйкой и так же тихо вышла.

В раздражении, принцесса взобралась по ступенькам в неизвестном ранее направлении. Звуки спящих уже не были так же хорошо слышны на лестничной клетке, как в Большом Зале, так как там не было столько народу, но всякий раз, когда приходилось убирать очередного спящего, приходилось осматриваться по сторонам, либо оглядываться, что Анни делала всё чаще. Несмотря на то, что, насколько было известно, она была единственной бодрствующей во всём замке, девушку не покидало ощущение того, что за ней кто-то постоянно наблюдает.

– Есть здесь кто? – спросила Анни раз, но ответа единственным ответом была тишина.

Глаза королевы Каролины двигались под веками, когда Анни встала за ней на колени.

– Мама, – позвала она, сомневаясь лишь мгновение, перед тем, как положить руку на плечо королевы.

– Ммм…, – пробормотала королева, немного нахмурившись.

– Мама, – обратилась Анни снова, тряся плечо королевы. – Мне надо с тобой поговорить.

– Чтооо? – пробормотала мама, открывая один глаз.

– Проклятие. Гвендолин уколола палец о прялку, а теперь все спят. Должно же быть хоть что-то, что я бы могла сделать.

– Есть, – отозвалась мать. – Лемме снова засыпает.

– Через минуту. Мне необходимо, чтобы ты вспомнила, о чём проклятие. Сначала эта проклятая ведьма сказала, что если Гвенни проколет палец о прялку, она умрёт. Это же так, мама?

Когда ответа не последовало, и Анни снова пихнула мать. Королева, чьи волосы начали седеть, пробормотала:

– Хорошо. Фея Ворация.

– А потом эта фея с отвратительным именем встала и изменила проклятие.

– Высочество Н. Лайт. Живёт в Саду Счастья.

– Точно! Она изменила проклятие так, чтобы вместо смерти Гвенни спала сотню лет.

– И проснётся, когда любовь всей жизни поцелует её в губы, – сказала королева. – Она сказала, что это должен быть принц. Иначе не сработает.

– Сто лет, я, конечно, ждать не могу, но вот принца найти в состоянии, – сказала Анни. – Может, он и поможет мне со столетним проклятием.

– Ступай и найди Дигби. Он может её поцеловать. – ответила мама.

Анни нахмурилась.

– Я-то найду, если придётся, но он такой болван.

– Может, и так, – пробормотала королева, когда дочка убрала руку. И вновь был слышен лишь звук дыхания спящего человека.

Анни поднялась и огляделась вокруг. Фрейлины должны были остаться там, где и находились: она точно не собиралась раскладывать их всех по кроватям, подобно Гвендолин. Даже мамина комната была слишком далеко, чтобы донести её.

Принцесса собиралась было уже покинуть комнату, когда обратила внимание на кусочек пергамента, который уронила сестра. Гвендолин не умела читать, поэтому неудивительно, что она даже не взглянула на него. Однако, Анни считала для себя обязательным умение читать и писать. На самом деле, она старалась постичь многое, что не могла сестра, больше потому, что у Анни совсем не было желания соревноваться с Гвендолин в том, в чём та была совершенна. Там, где Гвендолин была легка подобна пушинке семян чертополоха, и была на первых ролях на любом балу, её сестра уходила поучиться танцевать у цыган, которым было всё равно, насколько грациозно она может вращаться на цыпочках. Как и подобает леди, Гвендолин ездила в дамском седле. Анни же одевала мальчишескую одежду и заставляла конюха учить её ездить на лошади без седла. Также она заставляла конюха обучить разным трюкам на лошади – то, что Гвендолин и в голову бы не пришло. Пожилой солдат научил Анни обращаться с луком и стрелами. Она подружилась с детьми слуг и попросила их научить плавать в Кристальной реке, а также ловить с её берегов рыбу. Всякий раз, когда Анни узнавала, что сестра не чего-то не умеет, она старалась немедленно это научиться делать.

Многое Гвендолин давалось легко. Анни могла делать намного больше и очень, очень хорошо. К сожалению, умение прочитать написанное на кусочке пергамента не входило в число положительных качеств Анни. Она потратила минуту на то, чтобы изучить цветную надпись со всеми закорючками и загогулинами перед тем, как разобрать простое послание. «С днём рождения» – всё, что было написано, но выглядело так замысловато, будто могло быть записано что-то ещё.

Девушка была настолько озабочена всеми обитателями замка, что ей и в голову не могла прийти простая мысль: а кто же прислал таинственную прялку? Вначале она посчитала, что это, должно быть, злая фея, однако, не многие феи могли писать, и она ни разу не слышала ни о каких надписях. Надпись была на достаточно качественном пергаменте, но это был такой пергамент, какой мог быть у мамы, так что это точно не дело рук феи.

Анни перевернула послание в надежде найти хоть какое-то указание на то, кто его отправил. Когда ничего более не было найдено, она присела за сундуком, начав изучать с ещё большей тщательностью это послание. Оно никак не было похоже на дело рук феи. Несмотря на то, что сам пергамент был красиво отделан, девушка обратила внимание на несколько мест в его нижней части, где отметки струга не были размыты; работа ремесленника из числа фей была бы безупречна. Внешность человека, доставившего послание, была совершенно человеческой, он совсем не выглядел, как некто, подосланный злой феей. Кто бы ни был отправителем сундука, это был всё-таки человек, а не       фея, что и представляло из себя самую большую загадку. А насколько знала Анни, ни Трикрест, ни Гвендолин среди людей врагов не имели.