Киношник

Он взял одну сигарету, потом посмотрел на Мойшу.

- Да забирай ты всю пачку, у нас еще есть.

- Так сразу бы с этого начал. В последнее время, чего-то перекрыли границу, раньше можно было свободно пройти туда-сюда, а сейчас документы им, сволочам, предъявляй.

- Где у вас магазин?

- Далеко, аж в самом райцентре, а ближе там, на другой стороне, вот и приходится всякие деньги иметь и документы при себе держать, а паспорт я куда-то засунул так, что ни я, ни старуха, найти не можем. Она мне уже всю лысину прогрызла. Откуда я могу знать, куда засунул этот чертов документ. Я пьяный был, а она - трезвая, но тоже не помнит.

- И чего, соседей просишь?

- У них допросишься. В деревне один я мужик остался, у кого просить? Сажусь вечером в лодку и через озеро, ни одна собака не увидит.

- Так может и нас переправишь?

- Ну это, -мужик замялся, - сами понимаете.

- Сколько ты хочешь?

- Сколько не жалко, но если поймают вас, то чтобы ни слова про меня.

Вот так за две бутылки водки и пачку сигарет мы оказались в другой стране - в Беларуси.

9

- Ты не поверишь, но я первый раз за границей нахожусь, сказал мне Мойша, после того, как мы остались одни.

- Ну, и как вам? - Спросил я.

- Честно говоря, не очень. На территорию суверенного государства мы перебрались как какие-то шпионы. Наверно и в Советский Союз некоторые люди тоже знали, как пройти.

- Не сомневайтесь, Мойша. Кому надо было, те переходили границу.

- Что-то мне не верится. А с деньгами этими. Как узнать курс валют?

- Так для этого банки существуют.

- Где? Здесь в деревне?

- В деревне можно в газете посмотреть или у людей спросить, -ответил я, не подумав, и за это тут же поплатился.

- Так, почему ты не посмотрел в газете и меня не остановил, когда нас обводили местные ловкачи.

- Мойша, я не успел вас остановить.

- Не переживай. Это я так, по-стариковски, немного решил поворчать. Пусть этим ребятам будет на еще пару бутылок, пацаны больно уж хорошие.

Мы подошли к автобусной остановке. Нам эти хорошие пацаны, как выразился Мойша, сказали, через пятнадцать минут должен подойти автобус. Мы, россияне, не очень-то поверили в это, но выбора другого у нас не было. Разложили на лавке кое-какую еду, Мойша сервировал тщательно. Достали бутылку водки, и подумали, когда придет автобус, тогда и придет, а пока нам есть чем заняться. Выпили по рюмке, но закусить не успели, подошел автобус.

- Вот это да! Не может быть, - удивился Мойша, - ну-ка узнай когда будет следующий.

Я подбежал к кабине:

- Скажите пожалуйста, когда будет следующий автобус?

- Парень, посмотри на часы. Ты думаешь, мы круглосуточно работаем. Это последний, на сегодня.

- Сколько стоянка?

- Если дашь закурить, то могу пять минут постоять, - ответил шофер.

Мы не только ему дали закурить, но и пригласили к нашему столу. Он не стал отказываться, пассажиров, кроме нас, у него не было. Это была конечная и остановка, поэтому он выключил мотор, и мы продолжили не спеша ужинать.

- Все, давайте, выпивайте по последней и поехали, - сказал шофер после того, как прошло двадцать минут, - все-таки в городе я должен быть вовремя.

Малая родина Кирилла Мелентьева нас встретила моросящим мелким дождем. Улицы были практически безлюдны, кое где в окнах горел свет.

- Грустно здесь, не находишь? - Спросил Мойша.

- А в вашей деревне было веселее? - ответил я.

- Наверно еврейство, это нечто заразительное. Почему ты отвечаешь мне вопросом на вопрос?

- Ну, а как я вам могу по-другому ответить?

- Это верно, я не подумал.

Мне хорошо было с Мойшей, он был очень покладистый, сначала ворчал, после соглашался, а то, что я у него всегда был виноват, так я на это не обращал внимания.

- Байстрюк, где мы ночевать будем? - Мойша думал, у меня есть ответы на все его вопросы.

- Не знаю, нужно подумать.

- Так думай быстрее. А то только и останется - вместе с твоими мыслями ночевать на вокзале.

- Как я понимаю гостиница отпадает. Нужно купить местную газету и посмотреть где сдается квартира или комната.

- Так, иди быстрее и покупай.

- Наверно все газетные ларьки уже закрыты.

- Так что ты мне морочишь голову?

Вон доска объявлений, может там что-нибудь найдем.

Мы подошли к доске и начали ее изучать. Объявлений было много, и неизвестно, как долго мы бы их изучали, если бы Мойша не спросил:

- Ты знаешь, как здесь звонят по телефону?

В самом деле на всех объявлениях были только номера телефонов, а адреса не было ни одного.

Мы снова вышли под этот противный дождь, которому не было конца. Вдруг Мойша быстро начал перебегать дорогу, только тогда я увидел, что по другой стороне улицы очень медленно, опираясь на палку, шел какой-то человек.

- Какой ты медлительный, - встретил меня привычным уже ворчанием, Мойша, когда я подошел к ним.

- Так на красный свет я не мог пойти.

- А я почему смог?

Я промолчал, ответа у меня не было.

- Теперь ты видишь с кем я должен дело иметь? - Это Мойша обратился к этому случайному прохожему.

- А с кем мы можем еще иметь дело, все наши уехали.

Только сейчас я взглянул на собеседника Мойше. Это был пожилой мужчина, в черном длинном пальто с поднятым воротником, с непокрытой головой. Он тяжело опирался на толстую палку, и несмотря на мерзкую погоду, похоже, никуда не торопился и был рад нашей встрече.

- Что ты говоришь, Лева? Неужели все уехали? - Поддержал разговор Мойша.

- Ну может не все. Но кто остался? А зо хен вэй, что это за евреи. У кого мама, у кого папа, а у кого дедушка с бабушкой, с которыми он стеснялся выйти в люди, а еще те лодыри, которые боятся лишний раз задницу поднять со стула.

В этот момент я подумал, эта интересная беседа не закончится никогда, но Мойша тоже устал с дороги.

- Знаешь, уважаемый, мы люди приезжие, а ночевать нам негде. Не подскажешь, где здесь можно квартиру снять

- А на сколько вам надо?

- Хотя бы на ночь, а потом посмотрим.

Местный житель задумался, но ненадолго:

- Я могу вас к себе пригласить, но тебе придется спать на раскладушке, а молодому постелем на полу.

- Очень даже согласны. Лева, вы не волнуйтесь, мы обязательно вам заплатим за беспокойство.

- А кто тебе сказал, что я волнуюсь? Пошли на трамвай, нам далеко ехать.

Ехать, может, было и недалеко, но очень долго. Трамвай останавливался на каждой остановке, и не имело никакого значения - есть люди там или нет, а в самом трамвае ехали только мы.

- Лева, если ты так далеко живешь, то что ты делал возле вокзалов в такое время и в такую погоду? - Спросил Мойша.

- Мои дети давно уже уехали, звали меня, но я отказался. А знаешь, почему?

- Откуда мне знать, скажи.

- Я очень люблю свой город. В этом городе родились и жили очень много знаменитых людей, после войны он был весь в руинах, а то что не успели в войну разбомбить, то после войны все снесли, и новое построили. Сейчас строят какие-то памятники, церквей понастроили разных. Может это и хорошо, но зачем сносить оставшееся? Вот и езжу каждый день по старым улицам своего города, того, который я люблю. Сегодня был в этом районе. Я вот думаю, скоро уже умру, поэтому хочу каждый день ходить по своим любимым улицам, пока жив, пока на ногах. А ты откуда? - Спросил Лева у Мойши.

- У меня другая история. Нет у меня никого, и родного места нет, ничего нет. А кого любил, тех уже нет на этом свете.

- Как это, нет? Ты же где-то родился, где-то жил.

И тогда Мойша рассказал своему новому другу в нескольких словах всю свою жизнь.

- Так мы за разговорами проехали нашу остановку, - вдруг опомнился Лева.

Мы вышли из трамвая, пешком вернулись к дому Левы, поднялись на третий этаж, что заняло очень много времени. Лева поднимался очень медленно, на каждом этаже останавливался передохнуть. Наконец, пришли.