В дни Бородина

И в тот момент я понял, что именно к этому человеку посылал меня главнокомандующий русской армией и поэтому, тронув шенкелями бока моего коня, выехал из строя улан, навстречу пришелицам, по пути вкладывая в ножны изящно потрудившийся палаш. Как ни странно, воительницы молча расступались передо мной, без слов пропуская к своему командиру. Было видно, что, несмотря на то, что это войско состоит из одних баб, эти боевые женщины вполне уверены в своих силах побить любого врага, хорошо дисциплинированы и прекрасно обучены.

Но нет, эскадронными командирами в этом войске все же состояли мужчины – совсем молодые офицеры, которые, несмотря на свою юность, уже участвовали во множестве сражений и поэтому чувствовали себя вполне уверенно на этом поле, где только что погиб цвет французской кавалерии. Впрочем, была в этом войске еще одна странность, не видимая невооруженным глазом, но ощущаемая каким-то шестым чувством. В этом войске были командиры и подчиненные, но не было высших и низших, не было сословных барьеров, разделяющих офицеров и нижних чинов; да и не нижними чинами были эти воинственные женщины, а частью дружины или воинствующего ордена, вместе со своим командующим ощущаясь как неразрывное единое целое. Подтверждение этим мыслям последовало пару минут спустя, когда я подъехал туда, где под красным знаменем находился командующий всей этой армией воительниц-амазонок.

Отрапортовав по всем правилам, что меня прислали с поручением русского главнокомандующего светлейшего князя Голенищева-Кутузова, я получил ответ, которого совсем не ожидал услышать. И гром без всякой грозы, прогремевший с небес так, что были заглушены даже орудийные залпы, только подтверждал услышанные мною слова. Этот мир снова дожился до того, что в него пришел Божий Посланец! Только на этот раз это оказался не Христос с посохом в руках и в стоптанных сандалиях, а помощник архангела Михаила, приведший с собой целую армию воинствующих ангелов, ибо, несмотря на отсутствие белых одежд и светящихся нимбов вокруг голов, никем иным эти женщины странного вида быть не могли. Правда, если присмотреться, то можно было заметить, что вместо нимбов едва заметным в свете дня жемчужным светом светятся их палаши. Ну и правильно, ведь эти ангелы – воинствующие…

07 сентября (26 августа) 1812 год Р.Х., день первый, 13:45. Бородинское поле, где-то южнее истока Семеновского ручья.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.

Таранный удар нашей кавалерии разнес вдребезги кавалерийский корпус дивизионного генерала Нансути, большая часть французских кирасир погибла под артиллерийским обстрелом или под палашами моих верных лилиток (лично расцелую каждую), а меньшая часть сдалась на милость победителей. Сам генерал Нансути, несмотря на мое распоряжение щадить старший командный состав противника, погиб в бою, маршала Мюрата, находившегося в рядах его корпуса, взяли в плен мои лилитки. Следующий за корпусом Нансути кавкорпус дивизионного генерала Монбрена, устрашившись этой кровавой бойней, обратился в бегство, даже не испробовав приготовленного нами варева. Так как я человек щедрый, то приказал лилиткам всех пленных, за исключением генералов, пинками гнать в сторону русских войск. Во всех мирах, где я уже был, прекрасно известно, что войско Серегина полона не имает, разве что за исключением командиров, которые подлежат обязательному допросу с последующей казнью или перевербовкой. Третьего не дано.

И вообще, ловить французам на этом фланге русской армии было уже нечего. Позади нас, густо пыля тысячами ног по проселку, двигалась 1-я гренадерская дивизия из состава третьего пехотного корпуса генерал-лейтенанта Тучкова, а за ней неровной серой массой маячили московские ополченцы. Три часа эти русские части простояли в бездействии, оказавшись в глубоком тылу после разгрома французских корпусов Понятовского и Жюно. Все это время ушло на то, чтобы посредство мечущихся туда-сюда посыльных доложить обстановку главнокомандующему русской армии и после получения распоряжения о передислокации подготовить войска к маршу. Но теперь корпус Тучкова сможет прикрыть фланг русской армии и тем самым высвободить мою кавалерию для активных операций. И вот тогда Бонапартий узнает, что раньше было не так плохо, а настоящий амбец наступил только сейчас.

А пока мои лилитки реализуют плоды победы: собирают брошенные по полю боя пики и, попутно наносят смертельно раненым французам последние удары милосердия, чтобы те не мучились. Свои же раненых они собрали и подготовили к транспортировке к порталу. Заклинание Поддержки не даст им умереть до прибытия в Тридесятое царство, а там их уже ждут ванны с волшебной водой, квалифицированные медики из двадцатого века под началом доктора Максимовой и не менее квалифицированные маги жизни во главе с маленькой богиней Лилией. Кстати, тут выяснилось, что когда я перед атакой набрасывал заклинание поддержки на свой кавалерийский корпус, то накрыл и русскую армию, по крайней мере, ближайшую ко мне, видимую ее часть. Все признаки этого налицо. Смертельно раненые не умирают, а продолжают жить, при этом их болевые ощущения притуплены, что позволяет им оставаться в полном сознании. Так будет продолжаться еще около суток, до тех пор, пока поддерживающее их жизнь заклинание не рассеется само по себе, после чего они умрут.

Но эти русские солдаты и офицеры, сражавшиеся за Родину на этом поле, дороги мне ничуть не меньше моих лилиток, и я приказываю грузить их в подъехавшие «Медведи» вместе со своими. А ведь где-то поблизости страдает от смертельных осколочных ран в бок и бедро генерал Багратион… Посланец Кутузова тут же подтверждает – мол, да, действительно, командующий русской армией генерал-лейтенант Петр Багратион ранен в осколками разорвавшейся французской бомбы, и хоть раненый чувствует себя относительно хорошо, но осмотревшие его врачи пребывают в откровенном пессимизме: мол, такие ранения не могут кончиться ничем иным, как Антоновым огнем, за которым неизбежно последует смерть. Мол, местная медицина в таком случае бессильна. А вот это совсем нехорошо и подлежит исправлению. Только прямо сейчас ломать копья из-за этого бессмысленно, полученные раны не угрожают Багратиону немедленной гибелью, а значит, вопрос с его излечением можно отложить до конца битвы.

Если смотреть с моей колокольни, то положение на поле Бородинского сражения складывается теперь самым лучшим образом. Для начала – мой танковый полк уже вышел на предписанные ему рубежи и перерезал обе дороги на Смоленск. Если французская армия попробует отступить на запад прямо сейчас, то ее солдат и офицеров ждут непередаваемые впечатления от ощущения захлопнувшейся ловушки. Одновременно с юга к полю битвы подходят два моих пехотных легиона. Двадцать тысяч бойцов, вооруженных по стандартам русско-турецкой войны 1877 года, в данное время являются серьезным тактическим козырем, особенно если выложить его после того, как противник на поле боя уже получил один шокирующий удар. Одновременно с этим казаки Платова и корпус регулярной кавалерии генерала Уварова, совершая обходной маневр, уже подошли к деревне Беззубовке и пинком выбили оттуда итальянскую кавалерию, прикрывавшую левый фланг французской армии. На том направлении французы обезжирены и обескровлены; Наполеон, собирая войска для атаки на багратионовы флеши, оставил на левом берегу Колочи только слабые заслоны. И пехотный корпус Евгения Богарне, и кавалерийский корпус Груши полностью перешли на противоположный берег Колочи, оставив без прикрытия новую смоленскую дорогу. Чтобы Бонапарт не передумал и не вернул войска на другой берег, я приказал своему тезке открыть артиллерийский огонь по переправам. Что с возу упало, то пропало.

На направлении главного удара французам, кстати, тоже несладко. Их очередную атаку русские полки отбили с большим уроном для противника, и теперь французские войска вынужденно отходят к многострадальным, с обеих сторон обильно политым кровью флешам, чтобы перегруппироваться и снова броситься в атаку. Туда же, бочком-бочком, чтобы держаться подальше от опушки Утицкого леса, подтягивается французская артиллерия, перед тем находившаяся в центре напротив батареи Раевского. Следом тянется артиллерия, переброшенная с другого берега Колочи, та что ранее поддерживала действия итальянского корпуса Евгения Богарне. Те же батареи, что прежде обстреливали багратионовы флеши, в настоящий момент полностью покинуты расчетами, ибо любое шевеление среди орудий тут же пресекается выстрелами из супермосиных с северной опушки Утицкого леса. Это бывшие дикие амазонки так развлекаются, показывая мастер-класс прицельной стрельбы, и тем самым на треть уменьшая количество Наполеоновской артиллерии.