При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века

Очевидно, что из рассмотренных выше сочинений герцог мог почерпнуть идею о высшей власти правителя в государстве, об ответственности за своих подданных, для которых он является пастырем. Здесь мы не будем подробно останавливаться на этом сюжете[531], скажем лишь, что главной обязанностью государя, исходя из этих сочинений, объявлялось обеспечение общего блага, ради которого он и трудился.

Однако излишнее трудолюбие не вызывало понимания у придворной элиты. На капитулах ордена Золотого руна 1468 г. и 1473 г. рыцари ордена упрекали Карла Смелого в чрезмерных, опасных для его здоровья, трудах, которые он принимает на себя[532]. Практически никто из бургундских авторов не обходит стороной этот недостаток Карла, прозванного Оливье де Ла Маршем «Тружеником»[533]. Жорж Шатлен, характеризуя нового герцога, пишет, что тот был активен и слишком занят работой, как не подобает такому государю: по вечерам и по утрам он то находился в совете, то был занят каким-то важным делом, будь оно связано с финансами или с войной или с общим благом. Терял мало времени, заключает официальный историк, и заставлял работать своих людей[534]. Подобный же образ герцога рисуют Молине и Вилант[535]. Однако не этому ли учили наследников зерцала государей? Ведь труд не только являлся непременным условием спасения души[536], но и символизировал ту заботу, которую проявляет правитель во благо государства и подданных. По всей видимости, именно подобного мнения придерживался Карл Смелый, отличавшийся особым трудолюбием в деле отправления правосудия и в финансовых вопросах. Свершение правосудия считалось одной из главных обязанностей правителя[537]. Это указывалось как в зерцалах государя, так и в рассмотренных выше сочинении Эгидия Римского и переложениях Васко да Лусены. Кристина Пизанская подробно описывает, как Карл V лично вершил правосудие[538]. Гуго де Ланнуа также подробно останавливается на том, что государю должно вершить правосудие, при этом автор особо подчеркивает объективность правителя: оно не зависит от симпатий или антипатий государя или от статуса человека[539]. Карл Смелый, как представляется, внял этим советам, ибо считал правосудие своей главной обязанностью, порученной ему Богом[540] (здесь очевидно также заимствование цицероновской идеи о личном участии государя в отправлении правосудия[541]). По словам Оливье де Ла Марша, он специально учредил аудиенции, чтобы иметь возможность лично выслушать жалобы всех просителей, независимо от их социального происхождения, и вынести приговор[542]. Однако на практике стремление Карла быть справедливым государем столкнулось с полным непониманием со стороны как придворной элиты, так и интеллектуалов. И если его попытки ограничить бесчинства военных отрядов вызывали положительный отклик, то суровое наказание представителей второго сословия (вплоть до смертной казни) расценивалось как излишняя жестокость[543].

Не меньше заботился Карл Смелый и о сфере финансов, которой, по словам Шатлена, его отец уделял мало внимания[544]. Хронист сообщает, что Карл сразу же стал изучать свои доходы – что он имеет с домена, а что в виде экстраординарных поступлений[545]. Оливье де Ла Марш также свидетельствует об этом: герцог всегда сам вникал во все дела[546], лично контролировал расходы и назначения пенсионов[547]. Подобные действия правителя вызывали скрытую критику официального историка, обвинявшего герцога в скупости[548]. Однако внимание Карла к финансам объясняется не только желанием регламентировать все сферы политической и придворной жизни и установить порядок (что, впрочем, не должно и преуменьшать значение этих краеугольных постулатов политической концепции герцога). Значительную роль в этом сыграли и наставления, которые Карл получил из прочитанных им трактатов. Среди них особо выделяются сочинения Гуго де Ланнуа, в которых, пожалуй, впервые выдвинуты идеи о необходимости бюджетного планирования доходов и расходов государя[549]. По словам де Ланнуа, государь должен быть в курсе всех своих дел и в особенности финансовых, чтобы иметь возможность корректировать расходы[550]. Ведь после службы Богу и отправления правосудия основной задачей правителя является контроль над своими доходами и расходами[551]. Перечисляя статьи расходов, де Ланнуа советует государю отправлять определенную часть поступлений в сокровищницу[552] и не предпринимать реформ, военных походов и прочего, если это не подкреплено доходами[553]. Основной посыл советов де Ланнуа по ведению финансов – жить на свое, не прибегая к чрезмерному давлению на подданных (в виде экстраординарных налогов и др.)[554]. Безусловно, значительное влияние в этом вопросе на Карла оказала и его мать Изабелла Португальская, которая, как метко отметила М. Сомме, была «министром финансов» при Филиппе Добром. Более того, зная о большом опыте матери, Карл доверил ей управление своим доменом (доходами и расходами от выделенных ему родителями земель)[555]. Можно предположить, что познакомиться с методами управления финансами Карл Смелый мог во время пребывания при дворе Изабеллы, особенно в период, когда Филипп Добрый назначал ее наместницей на время своего отсутствия в государстве[556].

Несомненно, в политических воззрениях Карла Смелого повышенное внимание к государственным делам обуславливалось убеждением в том, что именно от правителя зависит общее благо государства и подданных, и о нём он должен заботиться в первую очередь. Соответствующая мысль красной нитью проходит через все зерцала государей[557]. Этому уделено особое внимание в трактатах Гуго де Ланнуа (как было отмечено выше), пишет об этом и Шатлен[558]. Следовательно, все действия правителя подчинены одной цели. Например, герцог и его канцлер Гийом Югоне, обращаясь к представителям штатов Фландрии[559], приводят дословно довод из «Сновидения садовника» (дидактического сочинения конца XIV в.), в котором утверждается, что государь более заботится об общем благе, нежели о своей частной выгоде[560]. С другой стороны, государь, ставящий на первый план общее благо, рассчитывает на любовь и помощь своих подданных. И Карл Смелый искренне не понимал, почему в этом ему отказывали[561]. Впрочем, можно констатировать, что он недостаточно внимательно отнесся к советам тех же дидактических трактатов, которые наставляли государя повелевать не только с помощью страха, но и любви[562]. По словам же современников, Карла Смелого боялись, в то время как к его отцу подданные относились с любовью[563]. И бургундские авторы, и рыцари ордена Золотого руна критиковали грубое отношение герцога к своим приближенным[564]. Кроме того, выше отмечалась жестокость Карла при отправлении правосудия.

531

Подробнее об этом см.: Асейнов Р. М. Карл Смелый, Гийом Югоне и политическая мысль.

532

Die Protokolbücher des Ordens vom Goldenen Vlies. Bd. 2. S. 120; Bd. 3. S. 98.

533

La Marche O. de. Mémoires. Vol. I. P. 122, 147. Vol. III. P. 315. Подробнее см.: Асейнов P. M. Роль прозвища в характеристике государя в сочинениях бургундских историков XV в.

534

Chastellain G. CEuvres. Vol. VII. Р. 229. Шатлен также отмечает, что своим трудолюбием герцог сам вызывал разговоры при дворе о том, что не должно такому государю, как он, принимать на себя столько трудов. См. также: Chastellain G. CEuvres. Vol. V. Р. 362.

535

Molinet J. Chronique / ed. G. Doutrepont et O. Jodogne. Bruxelles, 1935-1937. Vol. I. P. 59; Wielant Ph. Recueil des Antiquites de Flandre. P. 57.

536

Малинин Ю. П. Общественно-политическая мысль позднесредневековой Франции. С. 31.

537

Цатурова С. К. «Король – чиновник, священная особа или осел на троне?»: представления об обязанностях короля во Франции XIV-XV вв. // Искусство власти. Сборник в честь профессора Н. А. Хачатурян. СПб., 2007. С. 106-107. Реализация высшей судебной власти монарха сыграла ведущую роль в укреплении королевской власти. См.: Хачатурян Н.А. Сословная монархия во Франции XIII—XV вв. М., 1989. С. 44-82; Цатурова С. К. Священная миссия короля-судии, ее вершители и их статус во Франции XIV-XV вв. // Священное тело короля: Ритуалы и мифология власти. С. 78-95; Ее же. Формирование института государственной службы во Франции XIII—XV веков. М., 2012. С. 82-85, далее.

538

Pizan Ch. de. Livre des fais et bo

539

La