Страница 8 из 16
Хотя я и Марьяна продолжали, как и семья Дашковых жить в том же дворе, но он стал совсем другой, как впрочем и мы.
– Девушки, мы так долго можем вспоминать наше прощанье с молодостью. Мы ведь собрались по другому делу, – Яна строго посмотрела сквозь заснеженные ресницы. Я должна домой бежать. У меня там полный дом несмышленых обалдуев.
– Я не знаю с чего начать, – заныла Марьяна. – Я вообще не вижу своей вины…
– А тебя никто не обвиняет? Но мы должны сформулировать версию, я многозначительно замолчала.
– Ты имеешь в виду, что, правда, должна остаться между нами? – Яна с ужасом посмотрела на нас. Почему мы должны отвечать за весь этот трагифарс?
– Мы дали слово «А.В.», – я не стану нарушать обещания.
– Девочки, мы сегодня на слишком большом взводе. Лучше разбежаться и подумать. Машка, ты, куда к очередному другу, – Яна поцеловала подружку, потому что Марьяша надула губы. Не обижайся. Я твёрдо верю, что ты найдёшь своего золотого мальчика. Я побежала ловить такси. Чао.
Янка умчалась, на ходу поднимая руку, призывая машин остановиться.
Мы с Марьяной, не сговариваясь, уселись на мокрую скамейку.
Все-таки история эта достаточно далека от Яны, – задумчиво сказала Марьяша. Она еще даже не была нашей знакомой.
– Ну, основную часть она должна хорошо знать. Мы же все вместе собирались и давали клятвы и переходили с одной работы на другую, никому ничего не объясняя.
– Как нам мог прийти такой бред в голову, – Марьяша вопросительно посмотрела на меня.
– Ты вспомни, что происходило тогда со страной и нами.
80-е годы «Прощание с молодостью»
В 1980 году мы с Сашей, Марьяной заканчивали школу. После того многозначительного разговора, когда нам было по 13-14 лет, «А.В.» больше никогда не возвращалась к этой теме. Мы забыли о ней еще быстрее. Все устремления бабушки сконцентрировались на Алисе. Она блестяще выпустилась из средне-образовательного учреждения. Да, по-другому в семье Дашковых не могло быть. «А.В.» несла победу своей семьи в любой области искусства и науки как знамя. Опустить его или приспустить было невозможно. Такие же правила относились к тем, кто посещал дом «А.В.». Иногда, складывалось ощущение, что гости, и друзья вносят штандарты своих полков и складывают их к ногам бабули. Она уж умела отобрать, кого допускать, а кого придержать в большой прихожей, где висел огромный портрет самой А.В и напротив такое же большое старинное зеркало. Так что в нем отражалась только бабуля, которая каждое утро проверяла состояние внешнего вида. Свет был выставлен так, что с одной стороны он прятал все изъяны «А.В.», а с другой, намекал, что, то тут, то там надо похудеть, подтянуть и подкрасить.
Мне доставляло неимоверное удовольствие тайком из-за угла наблюдать за этой примеркой самой себя.
Сашка говорила, что поначалу она тоже, как завороженная смотрела и даже пыталась подражать и бабушка не возражала, хотя всё видела. Алиса никогда не подражала и не слизывала бабулины манеры. Саня уверяла, что «А.В.» ей не разрешала. Только, младшая внучка не знала почему.
Марьяшка прибегала реже. Она училась в балетном училище, и ей было совсем некогда копировать кого-либо. Да и осанка у неё была прямая, а волосы затянуты в нежный девичий пучок и «А.В.» это очень нравилось.
Как-то раз, я зашла вместе с Саней к Дашковым, и мы услышали громкий на все четыре октавы ревевший голос бабули. Ничего подобного никогда в доме не наблюдалась. Конечно, «А.В.» разговаривала властно и достаточно громко, но повышать тон ей даже не было необходимости. Ее и так все хорошо слышали и все беспрекословно выполняли.
– Какого черта, ты, моя любимая старшая внучка вместо того, чтобы готовиться в консерваторию, завела роман, забеременела и теперь срочно прибежала ко мне. Что ты хочешь от меня?
– Бабуль, мне нужны деньги, сделать аборт. Я не хочу этого ребенка. Я подготовлюсь в Консерваторию. Ты же знаешь, что я тебя не подведу.
«А.В.» медленно села в Вольтеровское кресло и изрекла:
– Я дам тебе врача и денег. После операции, ты уедешь в Крым и там начнешь заниматься с моей подругой Ольгой Леонидовной – она гениальный педагог. Лучше, чем я. Я с тобой всё равно сейчас не хочу общаться и видеть, Алиса, тебя не могу. Иди.
Мы на цыпочках отошли от входной двери и отправились на улицу.
– Как ты думаешь, «А.В.» догадается, что мы все слышали? С интересом и страхом спросила Саша.
– Не знаю. На всякий случай, пойдем ко мне и позвоним, предупредим, что делаем уроки у меня.
Настроения разговаривать не было никакого. Обсуждать, поступки и слова «А.В.» мы не стали. Это априори было непринято. Известия, которые принесла Алиса, были удивительны и явно разочаровали бабушку.
Мы сосредоточенно занимались. Через два часа позвонила «А.В.» и сказала, что уроки девочек седьмого класса не могут занимать больше полутора часов.
Сашка быстро собрала портфель и так, не сказав ни слова, помчалась домой.
Меня распирало все пересказать Марьяне, которая уже должна была вернуться из училища.
Я ходила по комнате вдоль и поперек, решая, впервые в жизни, непростой вопрос. Если выдать чужую тайну, я стану предательницей, если скрыть от близкой подруги, значит, я ей не доверяю. Я вся взмокла от попытки решить проблему. Но, все получилось наилучшим, как мне тогда казалось, образом.
– Кира, мне Саша сказала, что вы случайно слышали наш неприятный разговор с Алисой, – голос «А.В.» был жёсткий и сухой. – Ты ничего не слышала.
Марьяне я сама всё объясню. Всё остается как всегда. Ты меня хорошо поняла?
– Да. Я могу к вам приходить? – Робко поинтересовалась я.
– Всё как всегда. Хотя, я думаю, что скоро у вас не останется свободного времени на посиделки. Надеюсь, ты готовишься в институт?
– А как же. Только этим и занимаюсь, – с иронией сообщила я.
Бабушка не приняла моего сарказма.
– Вот и продолжай.
Александра Владиславовна выполнила все решения. Алиса исчезла из дома, не попрощавшись ни с кем. Мы стали встречаться крайне редко. Исключительно в школе.
Вскоре, занятия с нанятыми педагогами и попытка нагнать те знания, которые мы, то ли не приобрели, то ли упустили во время школьного периода, занимали весь день. Мы падали с ног.
За последние три месяца перед окончанием, я видела «А.В.» раза три и только на концертах. Был ее юбилей, который пышно отмечался в Консерватории и еще два выступления на вечерах, посвященных ее знаменитым коллегам.
Отсутствие общения с «А.В.» на меня сильно повлияло. Мне не хватало, её саркастических замечаний, ее жестких решений и бесконечных рассказов, о тех временах и персонах, которых мы никогда не увидим и не узнаем, если бы, не рассказы «А.В.».
Это был наш Университет культуры и жизни. Несмотря на то, что учение было жесткое и часто неприятное, бабушка никогда не приукрашивала события.
Я готовилась как безумная. Дома меня предупредили, что в связи с моей еврейской национальностью, я могу не рассчитывать на переводческий факультет. Даже на дневное, педагогическое отделение меня вряд ли, возьмут. Но, меня это не обескуражило. Я поступлю на вечернее, и буду искать работу близкую к будущей профессии.
На экзамены меня, дрожащую от ужаса, вез старший брат, который повторял все время фразу К.Маркса «Нам нечего терять, кроме своих цепей, а приобретем мы весь мир».
Мир я не приобрела, но на заочный факультет поступила. Искать работу не пришлось. Марк устроил меня на киностудию. Я сначала просто склеивала пленку ацетоном. За это нам давали молоко, как за вредное производство. Из него мама дома делала домашний творог. Позже, меня стали допускать работать с молодыми, а вскоре и маститами режиссерами. Это, наверное, было увлекательно, но совсем не мое. Оказалось, что и язык я знаю лучше педагогов и там я тоже скучала. Моя удручающая тоска закончилась ранним замужеством. Я взяла академический отпуск в институте и ударилась в брачную жизнь.