Я люблю дышать и только

– Я хочу петь эстраду, – Алиса снова зажалась, и кулачки её покраснели от боли.

– Я не ослышалась? Ты будешь петь эту безвкусицу, – «А.В.» встала и пошла к роялю. – Садитесь. Она начала играть очаровательные лёгкие как пёрышки мелодии, потом перешла на тягучие и томные романсы и снова были песенки, только грустные как падающие капли дождя.

Мы молчали, потому что боялись спросить. Чей это репертуар, и кто написал такую прелесть.

– Теперь же я вам сыграю то, что Алиса назвала эстрадой. Бабушка бойко начала играть современные песенки, легко переходя от одной к другой. И только, раза-два она остановилась и сказала, а вот это действительно песни и шлягеры. Но их уже поют. У тебя есть композитор, который создаст под твой чуть хрипловатый, почти пародийный оттенок репертуар, чтобы ты могла переходить из одного песенного жанра в другой.

– Нет, и ты прекрасно знаешь, – Алиса встала и вышла из комнаты.

– Кто следующий на препарирование? – «А.В.» взглянула на меня и, я, как под гипнозом пошла к креслу.

– Я петь и танцевать не хочу. Я буду заниматься языком. Мне дается он легко, и я получаю от этого удовольствие. Если будет не лень – выучу второй, какой-нибудь экзотический.

– Ясно. Хорошо сформулированная среднестатистическая мысль. Мы еще посмотрим на твой вкус к иностранным культурам. Мне кажется, что у тебя не хватит усидчивости вызубривать все сложения, спряжения, старинные формы. Тебе не захочется быть чьей-то тенью, которая переводит «умные» мысли сильных мира сего.

Я была крайне обескуражена такой безаппеляционностью «А.В.», но, возразить побоялась.

– Марьяша, а какая у тебя голубая мечта? – «А.В.» улыбнулась, словно точно знала ответ.

– Я хотела бы заниматься танцами. По-моему, мне неплохо удаётся, – гордо подняв голову, ответила Маша.

«А.В.» внимательно посмотрела на Марьяшину фигуру и тут же отмела Машкин выбор.

– Ты скоро располнеешь, а сдерживать ты себя не умеешь. Если не успеешь выйти замуж за олигарха в ближайшие пять лет, то нужно думать о чем-то другом.

– Я могу стать моделью, – робко прошептала девушка.

– У тебя не хватит характера улыбаться каждому, а то и ложиться под любого.

Мы были потрясены такой откровенности с девочками 13-15 лет.

– Я говорю вам все это не для такого, чтобы шокировать ваши детские ранимые души. Вы девочки романтические и не очень наблюдательные, – «А.В.» ласково оглядела нас. Сейчас, пришли жестокие и безвкусные времена. Я такие времена уже один раз пережила и с трудом устояла. А, характер у меня стойкий. Вам придется еще хуже. Когда я была молодой и мечтательной еще жили люди той эпохи, которые могли дать нам опору, вкус, силу в жизни. У вас таких, кроме меня, нет, – «А.В.» громко засмеялась. Именно поэтому, я так рано начала вас теребить.

– Бабушка, а почему ты ничего не говоришь про меня? – Возмутилась младшая внучка.

– С тобой, милая Александра, сложнее всего. Ты – нераскрытая книга и не знаю, сможешь ли вырваться из плотной скорлупы. Ты живёшь, как понарошку. Немного рисуешь, немного играешь на рояле, хотя сейчас уже и не играешь. Читаешь какую-то бредятину, и главное абсолютно не имеешь собственных планов. Я не права? – Бабушка жёстко посмотрела на Сашу.

– Тебе не приходило в голову всезнайка, что ты меня знаешь хуже всех. Я не хочу раскрывать сердце и душу перед всеми, – Саша встала и вышла из комнаты.

– Жаль, что я не понимаю, какую боль, идею или мечту, Сашенька скрывает. Это может кончиться большой бедой.

– Бабуль, ты заигралась несколько в прорицательницу, – Алиса подошла к «А.В.» нежно прижала ее и с удивлением посмотрела.

– Дай Бог, чтобы я ошиблась. Главное, девочки стремитесь к лучшему, что еще осталось в этом поникшем мире.

Судя по приведенному выше разговору можно представить, что «А.В.» суровая, мрачная старуха. Ничего подобного. Она была веселой, шаловливой и обожала разыгрывать и попадаться на удочку. Она хохотала больше всех и только причитала, что она так и знала, что ее опять обведут вокруг пальца. Именно, поэтому мы обожали посещать её дом.

Мне показалось, что вскоре мы все позабыли о судьбоносной беседе. Пожалуй, только Алиса стала больше заниматься с бабушкой, да Марьяшка, перестала есть, вообще.

Мы шли по снежной Москве, кутая те места, которые особо продувало, и достигли нашего дома на Цветном бульваре.

Дворик сильно изменился с тех пор, как мы поверяли в нем друг другу самые важные секреты. Тогда, это был старозаветный дворик. Несколько невысоких домов, построенных в разные времена. Два из них – еще до революций. С виду они казались, наклонившимися как «Пизанская Башня». Мы несколько раз бывали там, у школьных друзей и внутри квартиры были весьма крепкими и даже не особо требующие ремонта. В комнатах было много лепнины, которую, к счастью никто не вознамерился сбить. Полы паркетные и тогда даже пахли замечательным праздничным запахом мастики.

Именно в таких барских апартаментах жила семья «А.В.».

Ремонт там не делался никогда, но лёгкий запах плесени от стен и старых дорогих вещей придавал дому особый флёр.

О доме, где мы жили с Марьяшей, рассказывать так подробно, не стоит. Кооператив, построенный в 1927 году для деятелей искусства и эстрады. Стандартные большие квадратные комнаты, кухня и одна из комнат с балконом. С этих балконов мы – девчонки перекрикивались, договариваясь о встречах и обсуждая насущные проблемы. Так что весь двор был прекрасно осведомлен о нашей молодой задорной жизни.

«А.В.», постоянно этим возмущалась, однако внимательно слушала наши «уникальные» новости и видимо, делала выводы.

Я не случайно так подробно описала наш юный быт и место, где в основном обитали. У нас не было беседки, но был тополиный сад. С мая по конец июня мы жили в летней зиме. Все ругались и чихали, но понимали, что какой-то импрессионистский изыск в этом есть.

В нашем дворе произошло много событий, которые сегодня тянут нас обратно в молодость. На первой лавочки от входа в палисадник, началась история, которая, то ли закончилась так ужасно сегодня, то ли только начинается.

Останавливаться сегодня во дворе не хотелось. Его весь перекопали. Окружили старые дома огромными стеклянными «аэродромами». Создавалось ощущение, что с высоких этажей стекляшек ведется наблюдения за нами, муравьями, суетящимися внизу.

Мне не обижались на новомодное строительство, но приходить в садик не хотелось. Окруженный машинами, которые стояли почти друг на друге, загазовывая бывшее тополино-липовое пространство. Деваться нам было некуда. Мы пошли на Цветной бульвар. Он тоже сильно изменился.

Я засмеялась неожиданно и громко.

– Ты что? – Испугалась неадекватной реакции, Яна.

– Я вспомнила, как мы гуляли поздней ночью, ранней перестройкой и пели. Потом остановились у памятника трех железных колхозниц и запели «Ой, цветет, калина…».

Девчонки захмыкали и гуськом, держась друг, за друга скользя на раскатанном снегу, направлялись к тем самым металлическим теткам. Но их тоже унесли, как нашу беззаботную молодость.

– Кира, ты помнишь, как мы ночью ходили, летом с твоим мужем Артёмом, Стасом и Левкой на бульвар, к первым кооперативным палаткам за «Сникерсами» и пугали продавцов известными лицами наших мужиков. Они же тогда были самые знаменитые на телевидение.

– Помню, как мы гордились этим. Еще помню, как Левка поставил новый «Джип» под нашими окнами, в полной уверенности, что уж его – звезды, машину не тронут. Утром – все колеса были спущены.

– Я помню, как он орал по мобильному, на весь двор, – засмеялась Марьяшка, вскочила как ошпаренная. Звонил, он кажется, Стасу.

– Да. Было только восемь утра. Мы развлекли весь двор. Встали все и высунулись из окон, чтобы посмотреть на аттракцион как три телеведущих ничего не умея, ругаясь и напевая, «Ни кочегары мы, ни плотники…» доламывали машину», – у меня на глазах выступили капельки. Наверное, мокрый снег. – Радости было всем.