Страница 8 из 14
На следующем подносе, оказавшимся подле меня, как по волшебству, была выставлена целая батарея запотевших бокалов с шампанским. Ловко ухватив один, я стала озираться в поисках какой-нибудь знакомой еды, даже не сообразив, что пора бы позвонить Ксении. Завидев канапе с икрой я с трудом сдержала «горловое пение» своего желудка и старалась есть, как леди, изо всех сил, но, видимо, получалось плохо, потому что стоявший рядом официант, почтительно поклонившись, начал говорить что-то про ужин и полчаса.
А потом меня сгребли в охапку с истошным пьяным воплем:
– Поли-и-инушка пришла!
– Привет, – я даже не стала возмущаться, уже слегка захмелев от бокала шампанского на пустой желудок. – Честно говоря, представляла себе немного другую картину: наследственный снобизм, всепроникающий пафос… Но нет, совершенно адекватная, приятная публика… а не знаешь, почему все дамы в шляпах?
– А, не знаю. У богатых свои причуды, – Ксюша попыталась как бы незаметно покрутить пальцем у виска, потом и вовсе рукой махнула в сторону дамы позади нас. – Я вот принципиально не стала эту ерундовину цеплять… Смотри-ка, а тебе идет, о-о-о, да ты красотка! Я только сейчас разглядела: при макияже она, и волосы у неё длинные, оказывается, а в пучке-то и не видно было. Нормальное платье, кстати… Ну, по шампусику? – И у Ксюши в руках мгновенно оказались два полных бокала.
– Нет, я – всё. Надо сначала горячего чего-нибудь съесть – вон тот официант сказал, что ужин через полчаса. Видимо, нас в дом пригласят? Кстати, а где этот твой Робертино Лоретти?
– Роберто? Да вон там, со старушками, и, кстати, почему Лоретти? – Ксюша залпом осушила бокал и уставилась на меня туповато, но дружественно – теперь мне будет трудно не называть её Оксаной.
– Так ты что-нибудь знаешь об ужине, а то ведь я кроме этих склизких бутербродов на палочке ничего не раздобыла, – все же отхлебнув из второго бокала, не унималась я.
– Да, в гостиной накрывают, или это столовая – чёрт их разберет, в общем, успокойся – голодной не оставлю. А пойдем лучше, я тебе свою комнату покажу! – И не дождавшись ответа, Ксеня схватила меня за руку и поволокла в сторону парадного входа, звеня серьгами и браслетами.
– А это удобно? Я все же…
– Да расслабься ты, Полька. Будь проще, а то зажала себя в кулак всякими дурацкими приличиями! Один ведь раз живем!
Мы впорхнули в холл, и снова – изумление. Прежде такие интерьеры я видела только в музеях. Петербурга, конечно же, не Омска. В центре зала красовалась изумительная деревянная лестница, искусную резьбу которой повторял старинный кессонный потолок и буазери-панели на каждой стене. Две роскошные кованые люстры с горящими живым огнем свечами нависали прямо над головой, а высокие витражные окна с арками были пышно одеты в бархат. И никакого нагромождения колонн и мраморных глыб вместо столешниц. Нигде не пошлеют амурчики со львами, изображая позолоту. Ничего нигде не сверкает, не лоснится, не выпячивается. Натуральные дерево и ткани, изящная ковка и резьба, антикварная, а не состаренная за деньги, мебель – всё говорит о том, что роскошь здесь – не повод для бахвальства, а, скажем так, многолетняя привычка хозяина.
Мы поднялись по лестнице и оказались в небольшом коридоре. И здесь тоже в настенных канделябрах неимоверной красоты горели обычные свечи. В их свете лица на портретах казались мертвецки-бледными и какрикатурно страшными, как жена Матисса на известном портрете в Главном штабе Эрмитажа. Каждый раз её пугаюсь…
– Везде свечи… Это в честь праздника, или здесь всё время так? – Поинтересовалась я. – А электричеством они пользуются?
– Свечи в коридорах горят всегда – за этим следит прислуга, а на люстрах только вечером зажигают, но тоже каждый день. – С видом хозяйки деловито отчиталась Ксения.
С этими словами она отворила дверь – в этом особняке двери можно только отворять – и мы оказались в спальне… Здесь все стены были обиты тканью, шелковый ковер на полу, судя по тому, как он огибает углы и мебель – был выткан на заказ, а спинка кровати, прикроватные тумбы и туалетный столик были инкрустированы перламутром и, возможно, слоновой костью.... Люстра, правда, была уже электрической, но впечатления это совсем не портило.
– Ксю, вот смотрю я на всё это великолепие и одного не могу понять: в чём подвох? Чтобы затащить в постель хорошенькую девушку – необязательно выписывать её из заграницы, что за блажь? Может быть… меценатство? Чем больше компромисс с совестью на пути к богатству – тем сильнее жажда к благотворительности, или что? – Не выдержала я.
– Ох, и заумная ты, Полька. Да скучно ему, скучно! Вот и придумывает себе всякие развлечения.
Тут Ксения резко изменилась в лице, прищурилась, расхохоталась и выдала:
– Но мы-то тоже не пальцем деланы, у меня тут тако-о-ое имеется, тебя просто разорвёт!
– Меня разорвёт, потому что я скоро вспухну от голода. – Я не хотела долго оставаться наедине с этой пьяной русской женщиной. – Надеюсь, ты не собираешься баловаться наркотиками в этом доме? – Мне сразу пришло на ум самое страшное…
– Ц, – цыкнула Ксюша и делано закатила глаза, – я что, на наркошу, по-твоему, похожа? ну ты даешь, не ожидала от тебя… – Ксюша всем своим видом целых 4 секунды изображала смертельную обиду, но азарт снова захлестнул её, – смотри!
И она извлекла из своего стразно-пупырчатого клатча какой-то тонкий металлический предмет, похожий, не то на большую булавку, не то на вензельный шестигранник.
– Знаешь, что это, Полечка? – И глаза у этой Фурии засветились безумным блеском, – это ключ от такого места, увидев которое ты меня по гроб жизни благодарить будешь!
– Ксюша, твой тон заговорщика-дилетанта пугает меня… Что это за ключ и где ты его взяла?! – Я уже почти начала паниковать.
– Да не паникуй, где взяла – туда верну. Ты послушай сначала, от чего он! Это ключичек… от винного подвала!!! Меня туда Роберто сегодня днем водил. В смысле в подвал-то так просто зайти можно, но внутри там есть еще одна маленькая каморка, и вот она-то и закрывается на этот самый ключ! Роберто сказал, что там лежат какие-то особо древние, что ли, вина. Пить, мол, их уже нельзя – испортились они уже от старости, но ценность, мол, имеют офигительную. Типа одна бутылка досталась ему даже от какого-то известного, вроде, писателя – я это… не расслышала.
– Погоди, ты что, украла этот ключ?! Ксюш, ты в своём уме? Ты вообще представляешь посл…
– Вот ты паникёрша, еще ничего не случилось, она уже разоряется… – Ксюша буквально затыкала мне рот, не желая ничего слушать – видимо, боясь, что я отговорю или вовсе помешаю её «гениальной» авантюре. – Успокойся, ключ этот он нигде не прячет и в сейф не ложит – он у него лежал в кармане этого дурацкого зипуна, в котором он по дому ходит и на кухне все время оставляет. Я видела, что в подвале он ключ из кармана достал и потом обратно в карман убрал. А перед тем, как тебе позвонить, я как раз на кухню зарулила чего-нибудь попить взять, смотрю – халат его на спинке стула так и висит, ну я и решила проверить, там ли ключ.
– Хорошо так проверила, я смотрю… Попить она пошла… Фуршетные столы этим «попитем» ломятся буквально!
– Да погоди ты гундеть. Я его не сразу взяла, а только полчаса назад, прямо перед твоим приходом. Между прочим, это ты своими рассказами о несусветных итальянских винах меня на эту мыслишку и натолкнула!
– Ох ты ж, приехали в Афганистан! А я-то здесь при чем? Я только сказала, что разбираюсь в вин…
– Вот и разберешься там, в подвале, – снова оборвала меня на полуслове эта сумасшедшая подстрекательница, – их там просто тьма! Я спросила у Роберто, когда он мне что-то там про ароматы заливал, мол, неужели он в лицо каждую бутылку знает, и сколько их, и где что лежит, и он ответил, что нет, только про самые редкие. Так что возьмём, что поплоше, на твой взгляд – никто и не заметит.
– Ну нет, звезда моя, ничего я воровать…
– Да почему сразу воровать-то? Ты вот шампанское сейчас пьёшь из супермаркета, что ли? Нет, Роберто при мне показал дворецкому, какие бутылки забрать.