НАИРИ

–…Сто лет его не видела. Этим летом у нас, как в какой-нибудь Перми – то дождь, то ливень.

– Теперь будете видеть целых две недели без перерыва. Или не знаю, на сколько вы летите. Куда, кстати?

Мне было все равно, куда летит соседка; я спросил из вежливости, как полагается людям, оказавшихся на одном пути в разные места.

– В Анталью.

– Мы тут все летим в Анталью, – усмехнулся я. – Топлива не хватит даже до Ла Валетты, не говоря уж о Касабланке или Санта Крусе.

– В Санта Крусе я бывала, там нет ничего хорошего. На Канарах океан холодный.

Сам я всю жизнь мечтал побывать на Канарских островах – не потому, что ожидал найти там нечто невероятное, а из-за романтики названия, которое в ранние постсоветские времена было синонимом слова «рай».

Но, как видимо, у рая на земле не имелось синонимов.

– Касабланка вроде бы в Марокко?

– Вроде бы да.

– А вот в Лавалетте не была. Это где вообще?

– Не помню, если честно. Где-то в Средиземном море, просто название красивое.

– Понятно.

Не дожидаясь разрешения по бортовой трансляции, соседка расстегнула ремень.

Я восхитился независимостью, отличавшей ее от тихого стада, замершего по рядам вокруг нас.

– Ла Валетта – это то, что нужно, – сказал я, посмотрев сначала на ее ноги, потом на грудь. – Вам, я думаю, там самое место. Гляжу на вас и не понимаю, что такая женщина потеряла в Турции.

– Какая – «такая»?

– В футболке от «Версаче» за две тысячи рублей.

– На самом деле это «Кристиан Диор» за три, но неважно. Вы еще забыли сказать, что в колготках за восемь.

– Нет, этого я не скажу. Говорил же: я понимаю толк в вещах. Не смейтесь надо мной.

Самолет перестал подниматься – хотя, по виду из иллюминатора, он еще не достиг десяти тысячи метров.

– Я не смеюсь. Если уж заговорили о вещах… Мои колготки немецкие и в самом деле стоят восемь тысяч.

– А разве такие бывают?

Таинство женского гардероба приоткрыло еще одну дверцу.

– Бывают и за двенадцать. Не дай бог, конечно, но если вашей жене потребуются – уверена, вы ей купите именно такие.

– Просветите, что в ваших особенного?

– Материал. Эластан, распределенная компрессия. Серебряная нить для климат-комфорта. Дышат, хотя на ощупь – как резина. Вот, потрогайте.

Женщина приподняла юбку.

– Потрогайте-потрогайте.

Я оглянулся. Учительница на пенсии рассматривала толстый альбом с фотографиями и нами не интересовалась. Я осторожно опустил ладонь на узкое соседкино колено.

– Да что вы мне коленку трогаете? Она всегда холодная. Вот тут попробуйте.

Взяв за запястье, она перенесла мою руку выше.

– Ну как? – спросила она через несколько секунд.

– Отлично, – ответил я.

Бедро, обтянутое черным, оказалось мягким и одновременно тугим – теплым, донельзя живым.

– Не могу выразить более точно. Просто здорово. Великолепно.

Я убрал руку, женщина неторопливо обдернулась.

– Я тоже так думаю.

Она улыбнулась.

Происходящее было странным.

Я только что держал незнакомую женщину за место, какое позволяется трогать лишь самым близким людям. Но это казалось допустимым, да и она не преследовала никаких целей – просто хотела показать, насколько хорошо ей в колготках за восемь тысяч рублей.

Мы летели в соседних креслах, могли обсуждать любые темы, поскольку дальше разговоров все равно бы не зашли.

Тем более, что мне ничего иного и не было нужно.

И ей, конечно, тоже.

– Ну так вот…

Женщина поправила волосы.

– Я лечу в Турцию, потому что мне там нравится. Последние годы привлекает одно и то же место. Хороший отель, французская кухня, все говорят по-русски, прекрасный песчаный пляж, ровное дно тоже песчаное, и почти нет ветра, тепло… И маленькие черепашки, которые ползут из гнезд в море.

– Белек? – догадался я.

Сам я летел в Анталью, чтобы оттуда ехать в Сиде.

Меня ждал недорогой отель «галерейного» типа в прибрежной полосе. Главным достоинством тех мест была многокилометровая пешеходная полоса, качеством покрытия напоминавшая взлетно-посадочную. Там мне предстояли ежевечерние прогулки мимо территорий разного уровня, они давали возможность ощутить себя причастным к всеобщему празднику жизни в гораздо большей степени, нежели в ином пятизвездном заведении.

Разные точки назначения наполняли наше случайное соседство особой прелестью.

Можно было отпустить тормоза, говорить о чем угодно и делать, что заблагорассудится. Этому отводились всего четыре часа на глазах у почтенной публики, одна из представительниц которой стерегла нас с левого бока. Ничто не мешало порадоваться легкому общению, затем попрощаться в аэропорту Антальи и разбежаться по трансфертным автобусам, разъехаться навсегда без угрозы ненужного продолжения в одном отеле.

– Ну да, Белек, – улыбнулась она. – Как вы догадались?

– Вы настолько точно описали место, что не догадаться невозможно. Но не отметили, что кроме того, это единственные турецкие края, где иногда идет дождь, там не так пыльно.

– Вы там бывали?

– Один раз. Нам тоже понравилось: чудесная еда и чудесный пляж. Жена купалась топлесом и ей никто слова не сказал, все были заняты черепахами.

– У вашей жены красивая грудь?

Соседка спросила так, словно речь шла о цвете кафеля в нашей ванной комнате.

– Конечно. Неужто вы думаете, что я женился бы на женщине с некрасивой грудью?

Я усмехнулся, отметив, что отвечаю так же легко, хотя грудь своей жены еще ни с кем не обсуждал.

– Правда, с некоторых пор я понял, что женская грудь в принципе не может быть некрасивой.

– Вот это – в точку. Уважаю.

Ее улыбка вышла очень дружественной.

– Если, конечно, это грудь, а не…

Я махнул рукой в направлении носа.

Злая девушка, чье имя переводилось как «осыпающая сиянием света», стояла у первого ряда и разговаривала с кем-то, невидным из-за синей занавески.

– В каком отеле вы были?

– «Белек Бич», пять звезд, только-только открылся, турки еще рассаживали бананы вдоль дорожек и цены на путевки были приемлемые. Сейчас он уже недоступен.

Женщина смотрела выжидательно.

– На самом деле денег я зарабатываю не так уж мало…

Не понимая причины, я оправдывался перед носительницей футболки от «Диор» и колготок за восемь тысяч.

–…Но все время нужно на что-то страшно необходимое. Вот сейчас недавно купили жене новую машину.

– А что, ваша жена водит машину?!

– И еще как. Гоняет, как белка на водных лыжах.

– На белку она в самом деле похожа. И зубки наверняка острые. Но почему на водных лыжах?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Так, к слову пришлось.

– А вот я за руль ни разу не садилась. Не тянет.

– Каждому свое. Зато вашему мужу каждую неделю не приходит пачка штрафов за превышение скорости.

– А почему мужу, а не мне? То есть не вашей жене?

– Потому что ее машина тоже оформлена на меня. Так удобнее: страховки, разборки с ментами, и все прочее

– «Тоже»? У вас что – две машины?

– Три. Еще старый внедорожник для дачи.

– Для дачи?!

– Ну да. Она у нас в Юматово, на горе, обычный лимузин не всегда въедет. Особенно, когда дорога влажная.

Соседка покачала головой. Известие о трех машинах на семью из двух человек ее впечатлило, хотя мне такое соотношение казалось нормальным для цивилизованных людей.

А я не собирался ее впечатлять, я просто разговаривал и невольно рассказывал о себе.

– Теперь понятно, почему я не летаю первым классом и не отдыхаю в «Белек Биче», где у входа стоит щит с фламинго?

– Понятно, да. Каждому свое.

– Ну, а вы куда едете, если не секрет?

– Отель «Оранж».

– «Оранж»? Ультра, где на каждом шагу фэйс-контроль, всех постояльцев знают в лицо и им даже не надевают браслеты.

– Теперь надевают. Кругом понаехало всякой сволочи, охрана уже не справляется.