Страница 3 из 19
Как мать полоскала бельё
Мороз золотистый, сибирский,Вот-вот и дыханье сведёт.Дорогой зальделой и склизкойМать с тазом на речку идёт.Не таз, а колодец широкий,И столько белья в нём лежит,Что башенный сторож стоокийБеззубо, но лихо свистит.В заплатанных валенках меситРазмолотый трактором лёд.В карман за словечком не лезет,Из стыни воздушной берёт.«Эй, женщина али девица!Не любит, ли чё ли, супруг?Бери-ка мои рукавицы,Останешься, девка, без рук!»А мать не спеша, голорукоСвой груз перехватит, и вновьШагает легко и упруго,Лишь в щёки бросается кровь.Да как ещё с горки высокойПо краю тропинки сбежит!И к проруби – снежной протокой,Где бабья работа кипит.Там панцири с хрустом бросаютВ протоку, и лишь отойдут,Полощут бельё, выжимаютИ лютую воду клянут.И руки в свои меховыеСуют рукавицы, смеясь:«Повылезли все, вековые,А всё же куда мы без вас!»Но мать на краю водоёмаКак будто врастает в него.Лишь руки пылают знакомо,И нету вокруг ничего.«Да что ж ты! стиралки застудишь! —Ругают соседки её. —Под старость безрукая будешь,А это какое житьё…»Рубашку отца выжимая,В ответ улыбается мать:«В мороз я всегда огневая,Лишь лёд не могу поджигать…»Но так разгоняет жестокоОкошко дымящихся вод,Что вот загорится протокаИ мигом растопится лёд.Воде так и хочется взвиться,Опасная ходит волна!И хоть бы на миг в рукавицыЗасунула руки она.У всех лишь ещё половинаВ тазах и корзинах белья,А уж поднимается Нина,Молодушка, мама моя.Берёт, как колодец широкий,Свой таз бельевой, и опятьПо речке, по горке высокойЕй с грузом застывшим шагать.По улице, к речке склонённой,Дорогой идти ледяной,И жгучее солнце коронойБлестит над ее головой.И молодо ноги шагают,И карие очи ясны,И щеки, как розы, пылают,И руки, как солнце, красны.И сторож у водонапорнойУ башни, что вся в куржаке,Беззубо свистит и упорноНа странном своём языке.Но мать подымает ресницыИ с вызовом – наискосок:«Развесить бельё рукавицы,Не дашь ли, отец, на часок?»И сторож, поохав, смеётся,Качает чудно головой,И эхо, как хрип, раздаётсяВ простуженной башне пустой.Осень в Минусинске
Сад облетал. Над облетавшим садомНа солнце полыхали купола.Над куполами и над листопадом,Раскинув крылья, тишина плыла.Бесшумно шли по улице машины,Бесшумно шла старуха по листве,Бесшумно, словно трещины, морщиныРаскалывали кожу на лице.И, словно сад, бесшумно облеталаДуши моей осенняя листва,И падали, и падали усталоБесшумно-невесомые слова.И тишина плыла над куполами,И тишина в душе моей плыла…Сад облетал. Над облетавшим садомНа солнце полыхали купола.Дед Матвей
Уже который год пшеницаПод зимний снег печально шла,И дед Матвей,прикрыв божницу,Крестил колхозные дела.– Да где же видано, Создатель,Чтоб до зимы не сжали хлеб!Или взаправду председательОт кабинетных стен ослеп?.. —А тот в райком писал отчётыИ дома, выпив первача,Сидел, задумавшись о чём-то,Магнитофону в такт стуча.Вдоль по улице пыльной…
Вдоль по улице пыльной,Молчалив и суров,Ходит Федя МогильныйМимо старых дворов.В длинной белой рубашкеС кистевым пояском,В галифе и фуражкеИ всегда босиком.Только если уж строгийЖмёт мороз, как тиски,Он на красные ногиНадевает носки.И лишь только случитсяВ чьём-то доме беда,Федя молча стучитсяИ заходит туда.И усталый, несильныйСлышен голос глухой:«Здравствуй, старец Василий,Вот и я за тобой».И хозяйка поспешноВынет в тряпке гроши:«Ты уж, Федя сердешный,Всё, как надо, сверши».Отсчитав половину,Сколько в дело уйдёт,Заказать домовинуОн спешит из ворот.Домовину и ленту,И звезду, и венок,И участок в арендуНа неведомый срок…В настигающем гореВремя лётом летит,Вот и улица в сборе,Двор с рассвета раскрыт.Слышен голос несильный:«Сдай в сторонку, народ».Это Федя МогильныйУказанья даёт.Крепко слит со словамиСтрогий облик лица.«Разверните ногами.Ставьте возле крыльца…»А у дома в народеТихий говор: «Сосед?Сколько Феде?» – «Да, вроде,Точных данных и нет.Мне уж семьдесят в среду,А всё помню его.И отца он, и дедаПровожал моего…»И опять медь оркестраЛьётся горестно в грудь,До прощального местаНачинается путь.Плач то громко, то глухо,И нестройно, вразбродСтарики и старухи,И весь прочий народ.И по улице пыльной,Сняв фуражку, босой,Снова Федя МогильныйИх ведёт за собой…