Страница 5 из 15
— Думаешь, Рид что-нибудь найдет?
— Думаю, что если кто-то и может найти недостающий фрагмент в этом деле, то только он. Но не хочу потерять его в процессе.
Росси переглянулся с Хотчем.
— Ты уже говорил с ним об этом, верно, Аарон?
— Разумеется. Но тогда он выразился вполне определенно. Сказал, что будет заниматься этим в свободное время, так что это никому не повредит.
— Опасный это путь, и ты это знаешь.
Хотч вздохнул.
— Знаю. Но Рид идентифицирует себя с этим пареньком. Очень тяжело сказать ему «нет».
Особенно, когда Рид смотрел на него, оценивая взглядом, говорящим: «Что, если бы я оказался замешан в этом бардаке? Разве ты бы не хотел, чтобы кто-то вытащил меня?» — и Хотч знал, что он прав.
========== Глава 3. Осторожно, но верно ==========
Комментарий к Глава 3. Осторожно, но верно
В которой Зак допускает промашку, Рид замечает это, а вся команда ОПА вовлекается в дело (и вдобавок заказывает еду на вынос).
Зак совсем привык к к тому, что к нему заглядывает доктор Рид, и вскоре дни его визитов стали для него лучшими днями каждого месяца. Они нарушали монотонность существования в дурдоме — а это было нужно Заку больше, чем что-либо, особенно теперь, когда Ходжинс и Энджела — единственные, кто приходил к нему постоянно, — были во Франции.
А Спенсер — Зак про себя начал называть его именно так, хотя не мог пока набраться храбрости и назвать его так в лицо, придерживаясь во время бесед официального «доктор Рид», — на самом деле приносил с собой интересные вещи. Новейшие инженерные разработки, журналы, сборники; похоже, Спенсер как-то договорился с персоналом, чтобы ему разрешили это приносить, хотя Зак все равно не мог оставить эти вещи себе. Но это не играло роли, так как Спенсер всегда читал их до прихода, чтобы выделить самое важное, а посещения длились достаточно, чтобы Зак успевал все прочесть.
Сегодня Спенсер принес сборник статей по физике. Вряд ли Зак схватил бы их первыми в магазине, но стоило признать: они были интересными. За ними последовали домыслы о том, что обнаружится в образцах, взятых «Кьюриосити» на Марсе. Однозначно, Спенсер знал об этом гораздо больше, чем Зак.
Он раздумывал, не будет ли дурным тоном попросить принести в следующий раз что-нибудь математическое. Чем дольше Зак сидел в психушке, тем больше утешения находил в математике. Всегда был правильный ответ. И это не менялось. В математике была простота, и логика, и все то, по чему Зак тосковал.
И все же Зак беспокоился. Хотя во время споров Спенсер проявлял свой обычный энтузиазм, его явно что-то тревожило. Но Зак не был профайлером — он даже обычные социальные ориентиры не замечал и не считывал, — так что понятия не имел, в чем дело. Любопытствовать казалось неправильным. Спенсер не особенно делился тем, что происходит в его жизни. Так что Спенсер о Заке знал до ужаса много, а тот о своем друге не знал почти ничего. (Не то чтобы Зака такая договоренность расстраивала. Он знал, что для Спенсера это просто работа. Или, по крайней мере, все началось именно так. Зак не был уверен, что все идет так же и сейчас.)
— Зак?
Его выдернуло из раздумий. Судя по выражению лица Спенсера, Зак ненадолго отключился. Обычно такого не бывало, наверное, это мысли о Спенсере отвлекли его.
— Прости.
Рид с легким беспокойством окинул своего собеседника взглядом, поскольку невнимательность была Заку несвойственна, но решил не придавать этому особого значения. Он потянулся, чтобы заправить прядь за ухо, но тут же вспомнил, что у него теперь достаточно короткие волосы и этого можно больше не делать. Рид ненадолго задался вопросом, насколько еще останется эта привычка, но потом решил, что внимание стоит сосредоточить на текущем разговоре.
— Ты не против, если сегодня мы еще немного побеседуем о Гормогоне?
Зак, к его чести, и глазом не моргнул в ответ на такую мысль.
— Меня это не слишком отвращает, доктор Рид.
Как же трудно было так его называть!
— Помни, ты можешь не отвечать, если не хочешь. — Потому что, пусть Риду отчаянно хотелось получить ответы, их с Заком отношения оставались достаточно хрупкими, и сломать их некорректным вопросом не хотелось. Зак согласно кивнул. — Как был убит мистер Портер?
— Заколот в сердце. Я убил его.
Рид отметил то, как Зак выделил фразу, но не стал на этом останавливаться.
— Какое использовалось оружие?
— Нож Гормогона. Мы заметили, что он использовался и при убийстве других обнаруженных нами жертв. Джейсон Харкнесс совершил самоубийство с его помощью.
Голос Зака звучал бесстрастно. В нем не осталось ни грамма прошлого воодушевления. Зато была какая-то отстраненность.
— Итак, ты взял нож и заколол им мистера Портера в сердце?
— Верно. Мы уже это обсуждали. — Разумеется, Рид был в курсе и этого момента, и того, что Зак испытывает к разговору отвращение. Но знал и то, что надо продолжать тщательно изучать детали дела, чтобы найти упущенную.
— Знаю, Зак. Где он был, когда ты убил его?
— В его доме. В его кабинете. Он как раз начинал работать с документами. — И снова та же самая отстраненность. Скорее бесстрастная аккуратность наблюдателя за местом преступления, чем страстные эмоции совершившего это преступление.
— Что ты чувствовал?
— Что, прости? — Зак выглядел слегка шокированным.
— Что именно ты почувствовал, когда заколол мистера Портера?
— Ничего. Его убили ради высшей цели. Так сказал мне Повелитель. В то время я в это верил. — А теперь такая странная реакция, хотя чего-то подобного Рид и ожидал от Зака. Но в более широком плане что-то не вязалось. Большинство убийц признаются, что чувствуют от убийства или кайф, или глубокое раскаяние. Психически вменяемые убийцы, в основном, а Зак к ним и относился. Рид не считал, что его неверное суждение обо всей затее Гормогона делало Зака неадекватным.
— Ничего? — Рид не ожидал никаких прояснений по этому вопросу от Зака, но попытаться все же было можно.
— Целью его смерти было завершение миссии Гормогона. Не было никакого смысла чувствовать что-то по этому поводу.
Казалось, Заку очень неприятно обсуждать все дело. Рид видел: граница того, что можно было сегодня выведать, уже достигнута.
— А сейчас?
— Я понимаю, что действовал неправильно.
Нечто большее, чем логическая ошибка, решил Рид. Хотя на вопросе стоит сосредоточиться в следующий раз.
— Все хорошо, Зак, я не собираюсь больше тебя расспрашивать. — И, пока Зак старался сохранить свой обычный стоицизм, Рид заметил облегчение в его взгляде.
— Спасибо, доктор Рид.
То была почти что улыбка.
***
Вся эта свистопляска с делом Гормогона начала по-настоящему бесить Рида. Вне всякого сомнения: крайне маловероятно, что Зак действительно убил имиджмейкера, но доказательств обратного не было. Фактов не хватало даже на то, чтобы начать пересмотр дела. (И того факта, что Зак не подходит под профиль. Они ошибались и раньше. Всегда бывали исключения. От Зака бы попросту отмахнулись, сославшись на это.)
В любом случае, Рид не мог сосредотачиваться на Заке. Приходилось расследовать дела, делать заключения, заполнять документы. Рид взял кофе и теперь устроился за столом, глядя на груду появившихся на нем папок. Он уже собирался протянуть руку и взять одну из них — начать рабочее утро, — но голос, прозвучавший позади, вспугнул его.
— Доброе утро, Рид. — Это была Эмили. К несчастью, Рид ее совсем не ждал и, оборачиваясь, сбил на пол всю груду папок. — Извини, не хотела отвлекать тебя от утренней работы, — извинилась Эмили.
Рид оценил ущерб. Все в порядке. Собрать все труда не составит.
Затем он вспомнил. Голос Зака. «Он как раз начинал работать с документами». И фотографии с места преступления — стоило признать, сделанные бог знает как давно после преступления — и чистый стол. Аккуратно сложенные документы. Слой пыли на них свидетельствовал, что их не касались с момента убийства. Отпечатки на документах принадлежали только Портеру.