Страница 1 из 15
========== Глава 1. Расследование начинается ==========
Комментарий к Глава 1. Расследование начинается
В которой изучаются дела Кэролайн Джулиан, Рид берется за новое дело, Морган пьет кофе, а Хотч подумывает, что, наверное, и вовсе не стоило в это ввязываться.
Вот блин.
Кости этому совсем не обрадуется. И Бут тоже.
Свитс уставился на бланк, лежавший перед ним на столе. Его предупреждали, что кто-то разнюхивает насчет старых дел Кэролайн Джулиан, но Свитс и правда надеялся, что это дело они обойдут стороной. Видимо, не повезло.
Видимо, одной из причин, почему на дело Гормогона обратили внимание, было то, что по нему проходило слишком мало документации. Ну, или у ОПА выдалась слишком свободная неделя. Что, учитывая случившееся недавно в Квантико, казалось маловероятным.
Несмотря на все это, Свитс не слишком-то хотел бросать все свои дела ради одного — дела Закарии Эдди. Отчасти потому, что по нему действительно проходило слишком мало записей, и Свитсу совершенно не улыбалось разгребать последствия некорректно выполненной работы, а отчасти — потому, что никто не обрадуется, если он станет слишком пристально изучать это дело. Особенно учитывая, что Зак на самом деле никого не убивал, только вряд ли такие мелочи волнуют того, кто раскопал это дело. Если бы Свитсу хоть немного повезло, он бы заглянул в файл с любопытством, закрыл, и жизнь бы продолжалась как раньше.
Застонав и втайне надеясь, что вот-вот позвонит кто-нибудь насчет последнего из дел, и тогда будет повод бросить все это, Свитс развернулся вместе с креслом и начал копаться в ящике с папками. Должно быть хоть что-то. И, может, рано или поздно придется заскочить в «МакКинли» и предупредить Зака, что, вероятно, что сотрудничать более чем в его интересах.
***
— Видел, какой запрос нам направила Штраусс?
Дэвид Росси, который удобно устроился на диване в кабинете Хотча, бросил взгляд на начальника отдела.
— Насчет паренька, замешанного в деле Гормогона?
Хотч кивнул.
— Отправь Рида. Только у него выйдет хоть что-то вытянуть из этого парня.
— Это было бы моим первым вариантом, — кивнул Хотч, но Росси не сомневался, что тот собирается добавить что-то еще.
— Но?
— Он напоминает мне, чем Рид мог бы стать. Если бы что-то пошло не так.
— Без сомнения, у них довольно много общих черт. Но, думаю, стоит упомянуть, что Рид ни разу не делал попыток ни подорвать себя, ни скооперироваться с серийным каннибалом. Этот Эдди — гений. И нам необходимо поговорить с ним. И, судя по тому, насколько тонкую папку прислал нам психолог, он вряд ли этим активно занимался.
— В ней также говорится, что Эдди хорошо реагирует на тех, кто более опытен. Он прекрасно относился к руководителю, доктору Бреннан, и ее напарнику, агенту Буту.
— Реагировал, пока не начал сотрудничать с серийным убийцей, которого преследовала команда, — перебил Росси. — В любом случае, у тебя и здесь работы полно. Рид — лучший вариант.
— Ладно, согласен, хотя мне все равно это не нравится. Отдай дело Риду и передай им, чтобы ждали его завтра утром.
Росси кивнул, собрал документы со стола и вышел из кабинета.
***
Стоя у входа в «МакКинли», со стаканом кофе в одной руке и делом Гормогона в другой, Рид думал о деле и о том молодом человеке, с которым вот-вот встретится. Раздражало и то, что это не было обычным допросом заключенного. Хотя спорить по этому поводу со Штраусс казалось неблагоразумным: фактически неделя в кои-то веки выдалась тихой, бог весть, как долго это продлится.
Рид давно привык к обычным тюремно-больничным делам типа «распишитесь здесь по поводу оружия», но здесь все было по-серьезному. Сумку пронести не разрешили, вывернули карманы — и даже попросили вынуть булавку из галстука. Один из сотрудников собрался уже вынимать из папки скрепки и зажимы.
— Мне не нужно брать с собой дело.
Вопросительно поднялась бровь.
— Эйдетическая память, — добавил Рид.
Они кивнули, кладя папку к остальным вещам.
— Боюсь, записывающее оборудование тоже нельзя проносить, доктор Рид, — сообщил другой сотрудник. — Но мы дадим вам ручку и бумагу.
Странно.
— Можно спросить, почему такие строгие требования к тому, что можно вносить к нему в камеру?
— Множественные попытки сбежать. Однажды он умудрился превратить библиотечную карту в пропуск. Его психолог советовал не давать ему свободного доступа к вещам.
— Психолог?
— Доктор Лэнс Свитс. Я думал, вы знаете, раз уж вы оба из ФБР.
Да, решил Рид, именно это и значилось в деле, но на практике далеко не всегда именно указанный в документах психолог занимался пациентом.
— Кто еще с ним регулярно видится?
— Чаще всего — доктор Франклин. Он работает в этом учреждении и ведет сеансы, когда не может доктор Свитс. А это случается все чаще и чаще.
Именно этого Рид и боялся. Судя по тому, к чему все идет, можно по уши погрязнуть во всякой ерунде, прежде чем удастся закончить рапорт для Штраусс.
— Сюда, доктор Рид, — сказала одна из служащих, вытаскивая его из задумчивости.
Комната, в которую она его привела, выглядела, как обычно, скромно. Рид окинул взглядом молодого человека — который, как он помнил по документам в деле, был его ровесником, — сидевшего привязанным к стулу, без сомнения, из-за многочисленных попыток сбежать, о которых говорили сотрудники.
— Я могу приступать, — сказал он служащей, и та кивнула.
Зак никак не отреагировал на то, что Рид открыл дверь и вошел в комнату. И на то, что сел. Некоторое время Рид молчал: хотел убедиться, будет ли Зак реагировать на его присутствие, но молодой человек упорно молчал.
— Привет! Я доктор Спенсер Рид, — начал он. Ничего. — Я из Отдела поведенческого анализа ФБР.
Пальцы Зака дернулись, но вряд ли из-за присутствия Рида.
— Меня просили поговорить с тобой о твоем участии в деле Гормогона.
— Я все рассказал Свитсу.
Ну хоть что-то для начала. Пусть и немного: говоря, Зак даже не поднял головы, — но что-то.
— К несчастью, документы доктора Свитса по данному вопросу весьма скудны, и меня попросили их дополнить. Мне бы также хотелось более детально обсудить дело с тобой. — Отчасти потому, что само это дело его немало увлекло, а еще Рид не мог понять, почему к этому расследованию не привлекли ОПА. — Кроме того, я не психолог. И не врач. Моя команда изучает поведение людей.
Неприязнь — или, скорее, недоверие — доктора Бреннан к психологам, в конце концов, было хорошо известно. Неудивительно, если оно передалось и ее ученику.
Зак поднял голову: карие глаза уставились на Рида. Поражала невинность в его взгляде.
— Я только хочу начать с подтверждения кое-каких мелочей. Ваше имя…
— Доктор Закария Юрая Эдди. Родился четырнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят первого года в Мичигане. У меня четверо сестер и трое братьев. Имею степени по судебной антропологии и инженерному делу.
— Да. — Вся эта информация, конечно, значилась в деле. — Как насчет твоего детства?
— В семье меня любили. Мама до сих пор шлет мне к каждому Рождеству вязаный шарф. Чтобы лучше интегрироваться в группу сверстников, меня зачислили на курсы пения. — Тот факт, что это очевидно не сработало, остался невысказанным. — Старшие классы я завершил экстерном, и, как мне сказали, это большое везение.
Как странно, решил Рид, что у Зака действительно было такое счастливое прошлое. Никаких признаков лжи — в деле ни разу не упоминались негативные случаи из детства, хотя Рид знал: раны, полученные в детстве, часто остаются незамеченными, — и, хотя от упоминания матери и сквозило легким теплом, вряд ли Зак отзывался тепло о ком-либо еще. Все же из дела следовало: с этим парнем что-то случилось, и он стал помощником серийного убийцы.
Рид рад был бы услышать о похожем на него человеке, который смог вырасти хоть в слегка нормальных условиях, но факт оставался фактом: Зак признался в убийстве имиджмейкера, а об остальном сообщили вещественные доказательства.