Страница 17 из 30
На что оной Филарет сказал: “Поезжай в Яик и скажи им, что их проводить туда можешь. Они-де с тобою с радостию пойдут. Да и мы-де все пойдем”.
Також поклон правил и от Кожевникова, и он сказал, что “я ево знаю”. Денег же Филарету ни копейки не давал, да и у самово у нево оных не было.
Филарет же говорил: “Яицким-де казакам великое разорение, и они-де помыляют бежать к Золотой Мечете”.
И к сим словам он, Емелька, сказал: “Лутче-де бежать туда, куда бежал Некрасов”.
Но, планам Пугачёва «по-тихому осесть и затеряться» от сыщиков «Тайной канцелярии» среди сибирских раскольников, было не суждено сбыться.
У него случился «конфликт» с управителем Млыновской солбоды куда входило и место будущего поселения Е. Пугачева на р. Иргиз Позняковым А.С. которому тайные « агенты» донесли, что Е. Пугачев заговорщик который «вызывал Яицкое войско на Лобу реку, и задаться вечно турецкому султану, и на выход войску давал по двенадцати рублев на человека, а на границе де оставлено у меня до двухсот тысяч рублей, да на 70 тысяч рублей товару, из которой суммы якобы я то бежавшее войско и коштовать хотел, и ежели понадобиться войску денег на проход далее, то паша даст еще до пяти миллионов рублей.»
В протоколе допроса, вновь арестованного Е. Пугачева так и было записано!
«А в бытность ево в том городе Яицкаго войска казаку Денису Степанову сыну Пьянову (у коего на квартире стоял с неделю) проговаривал, чтоб яицкие казаки с их семействы бежали из России в Турецкую область, на реку Лобу.
И естли-де казаки бежать согласятся, то он, Пугачев, даст им на каждаго человека денег, по двенатцети рублев.
Да у него ж, Пугачева, на границе оставлено денег до дву сот тысяч рублев, да товару на семдесят тысяч рублев, ис которых он, Пугачев, то бежавшее Яицкое войско и коштовать обещался.
А в Яик-де из Москвы идут два полка. И около Рожества (Рождество – 25 декабря) или Крещения (Крещение – 6 января) с яицкими казаками будет бунт. И как-де Яицкое войско уйдет в Турецкую область, то-де и донские казаки уйдут же в Турецкую область!
Оправдание Е.Пугачев, что все это было ни что иное как пьяная шутка во внимание принято не было:
«А все-де оное проговаривал он, Пугачев, тому казаку, смеючись, пьяной».
Тем не менее делу был дан ход и арестованного Е.Пугачева отправили сначала в Симбирскую губернскую канцелярию, а потом дело передали в Казанскую канцелярию.
И пока, в верхах Российской «Тайной канцелярии» разбирали дело Е. Пугачева он вновь в четвертый раз совершает побег из-под стражи.
Е.И. Пугачев и П.П. Дружинин совершили побег из казанского острога 29 мая 1773 г.
К тому времени дело о Пугачеве было рассмотрено в Казани, и в Петербурге.
21 марта 1773 г. казанский губернатор Я. Л. Брант отправил в Сенат донесение, в котором, обстоятельно изложив документы дела, высказал мнение о наказании Пугачева:
"учиня наказание кнутом", сосласть его "на вечное житье в Сибирь" (ЦГАДА. Ф.6.Д.414.Л. 170-173).
В Петербурге дело Пугачева рассматривал генерал-прокурор Сената А.А. Вяземский, который 6 мая 1773 г. вынес определение по Тайной экспедиции:
"Оному Пугачеву за побег его за границу, в Польшу, и за утайку по выходе его оттуда в Россию о своем названии, а тем больше за говоренные им яицкому казаку Пьянову… возмутительных вредных слов, касающихся до побегу всех яицких казаков в Турецкую область.., учинить наказание плетьми и послать, так, как бродягу и привыкшего к праздной и продерской притом жизни, в город Пелым, где и употреблять его в казенную работу такую, какая случиться может, давая за то ему в пропитание по три копейки на день.
Однако ж накрепко за ним смотреть того, чтоб он оттуда утечки учинить не мог".
Это определение было санкционировано Екатериной II надписью: "Быть по сему" (Там же. Л. 174 и об.).
Приговор этот был получен в Казани 1 июня 1773 г., три дня спустя после бегства Пугачева и Дружинина из тюремного острога.
То есть получается, что российские власти осознавали опасность Е. Пугачева как отрытого бунтовщика и приняли стандартные меры пресечения его деятельности!
Но лично меня в этой истории смущает только одно!
Почему дело какого-то там беглого терского казака Емельяна Пугачева было признано государственно важным что оно было лично доложено императрице Екатерине Второй, и она лично утвердила приговор?
Но смотрим дальше! Где Санкт-Петербург, а где Казань? Вот поэтому приговор в Казань прибыл запоздало и Пугачева в Казани уже небыло.
Ибо там 3 июня в губернскую канцелярию поступил рапорт начальника караульной команды капитана С. Васильева от 1 июня о побеге Пугачева и Дружинина вместе с конвойным солдатом А. Мищенковым (Там же. Л. 101 – 102).
Быстрый розыск беглецов, оказался безуспешным.
А в это же время сам Е. Пугачев уже шел прямо в Яицкий городок к своему новому другу и единомышленнику казаку Денису Степанову сыну Пьянову.
О котором давал вот такие показания:
«А как в ту бытность с казаком Пьяновым познакомились и обедали за одним столом, то в одно время не стало за обедом хлеба.
И хозяин, Денис Пьянов, сожалея о сем говорил: «Вот де до чего мы дошли, что уже и хлеба на обед не достало».
А как я спросил сему причины, то Пьянов говорил: «У нас де было в Яицком городке убивство.
Войсковой руки казаки, в том числе и я, хотя недрался, однакож при той свалке был, убили генерала фон-Траубенберга и многих ево команды, также и старшинской руки казаков и чиновных людей немало. А как де дошло сие убивство до сведения ея величества, то прислан был для усмирения генерал Фрейман.
И когда де он шел, то войсковыя казаки выехали было против ево на сражение, и не хотели впустить в Яицкой городок. (Фрейман Федор Юрьевич (1725 – 1796), генерал-майор)
Однакож Фрейман осилил.
И войско, кое против его выезжало, возвратись в городок, увидя свою беду неминучу, согласились все бежать за море в Золотую Мечеть. И многий де разбежались, в том числе и я шатался по степи, и на Узенях был в укрывательстве».
(По легендарным представлениям яицких казаков, на берегу Каспийского моря была область по имени Золотая Мечеть, где будто бы издревле существовала вольная казачья община, свободная от притеснений царской администрации)
Напротив, чего я говорил:
«Так вы де хотели видно тоже самое зделать, как наши Некрасов, зделав измену, подговоря многих, и бежали за Кубань, на реку Лобу, а перед выходом де обещал каждому казаку по двенадцаты рублей на человека, а как вывел в поле, то ни по полушке и не дал».
На то Денис Пьянов говорил:
«Да как де быть та? Великое гонение! Вот де я и ты теперь в бегах. Того и смотрю, как придут и возьмут под караул».
А я отвечал: «Да как же быть? Хотя по поимке тебя и поколотят, да может и простят.
А когда пойдете за границу, так почтут вас изменниками и получите величайшей от государыни гнев».
Более сих разговоров я с казаком Пьяновым никаких не имел.
Тут надо сказать, что Е.И. Пугачев не сообщил следователю, что, беседуя с Д.С. Пьяновым, впервые объявил ему себя "императором Петром Третьим";
И поэтому утверждения Пугачёва 16 сентября 1775 г. о том, что «Однакож, в то время отнюдь еще не помышлял, чтоб назваться государем…» являются ложными. Уже в то время у него созрел умысел на поднятие бунта в среде Яицких казаков возглавить который он намеревался лично, публично объявив себя, чудом-спешимся от смерти – российским императором Петро Третьим (первым мужем, правивший в 1773 г. императрицы Екатерины Второй).
И тут, Емельяну Пугачёву уже было не отделятся «наказанием кинутом и пожизненную ссылкой в Сибирь!
За объявление себя царским «самозванцем» в Российской империи было другое наказание!
Да что та за «объявление» уже за один умысел на это квалифицировавшийся как «ХУЛА», такой преступник по тогдашнему Уголовному Кодексу – «Артикулу воинскому 1715 года» подлежал смертной казни.