Изначальные

Бурун нарочито медленно отпил из пиалы чай и пригладил усы.

– Во-первых, не наши, а мои визары. А во-вторых, я решу с кем торговать пленниками, а с кем нет.

– Засунь свою гордость куда подальше Бурун-хан! – прогремел личный телохранитель хана ханов. – Великий хан мне совершенно ясно дал знать, что войско общее нашего государства, и идет сюда лишь с одно целью, и не я её озвучил, а ты. А вот как этого добиться, уже в моей власти, и если в своих амбициях ты, западных хан, зайдешь слишком далеко, то я остановлю тебя именем Бора-хана!

– Ну-ну, – немного сбавил обороты Бурун. – Остынь саддаккар.

Махнув нукеру, хан повелел впустить чужеземных купцов.

Полог приподнялся, и в шатёр вошли трое иноземцев, судя по одежде один финикиец, второй из вольного города Бронск, а третьего хан не узнал.

– Кто ты? – спросил Бурун. – Чьего рода-племени?

Торговцы разулись и присели, а незнакомец ответил.

– Я имею честь быть сыном Стана полей, великой столицы кочевого племени Брутов из триморья.

– А-а-а козопасы, – усмехнулся хан. – Ну, говорите торгаши, чего вы хотите у меня выпросить?

Первым ответил финикиец.

– Мой народ богат и славен, нам нечего делить друг с другом. Мы никогда не забирали ничего друг у друга, продолжатся ли эти славные времена? – хан утвердительно кивнул.

– Павильоны с вашим гербом мы не станем грабить.

Торговец низко поклонился.

– Прошу и наше добро не изымать о великий хан, – взмолился брут, – ибо вижу я хорошие перспективы в нашей торговле пушниной и рыбой, козьим мясом и рожью.

– Этого мало козопас, – усмехнулся Бурун. – Все твоё, моим повелением, отдано визарам, и никому не дозволено лишить их добытого в набеге!

Торгаш-брут сильно забеспокоился, а вот бронский напротив, смотрел бесстрашно и с вызовом. Хан велел теперь ему держать слово.

– В отличие от своих коллег, – начал брончанин, – я не испытываю иллюзий по поводу своего товара. Я ведал, куда шел, и знал риски, кои мне предстоят. Но выгода, которую я смогу тебе предложить, не только покроет все твои затраты на сей поход, но и даст тебе то, чего ни у одного хана не было с начала времен.

– И что же это? – заинтересовавшись, спросил хан.

– Луггород, – коротко ответил тот. – Я могу его вам дать.

Бурун и саддаккар взволнованно переглянулись друг на друга.

– Говори! – велел визар-садд-Бора.

Торговец вновь поклонился, от него не укрылись алчные взгляды кочевников.

– Ваш набег, скорей всего, продлится недолго, я бы сказал ровно до того момента, пока рати двух оплотов «Дальнего» и «Росток» не прибудут, чтобы вас сокрушить, и они разобьют, если не сделать одну вещь.

– И какую? – спросил в нетерпении хан.

– Сначала обговорим наши условия, – нагло ответил брончанин.

Недолго думая саддаккар вынув саблю, обезглавив сидящего рядом брута, а затем медленно подвел лезвие к шее наглого торговца.

– Вам не запугать меня, – также спокойно ответил брончанин, глядя в глаза хана. – Повторяю, я знал куда шел.

Хан подал сигнал, воин, вложив сталь в ножны, вернулся и встал рядом.

– Слушаю, – проговорил Бурун, отпив из пиалы.

– Благодарю мудрейшего из ханов. Условия Бронска просты. Все рабы, добытые в этом походе, будут проданы через нас, – хан приподнял бровь. – Цена договорная по факту торга тут в Утес-Улы.

– И откуда у тебя столько золота? – спросил хан.

– Из вольного города, разумеется, – развел руками торговец. – Но это ещё не все. Рабов погрузим на корабли в вашем порту Бахчи-сарай, вы беспрепятственно дадите это сделать. Мы уже обговорили логистику с финикийцами, а они продадут рабов тем, кому невольники очень сильно требуются.

– И кто же это? – вконец, обалдевший от подобного делового и беспринципного торга, спросил саддаккар.

– Это в условия сделки не входит, – также нагло отозвался брончанин.

– Я с нетерпением жду вашей части нашего договора, – злобно ответил хан. – И если, она хоть на йоту не будет мне столь интересна, чтоб я забыл о твоей несусветной наглости, что ты тут проявил, то я обезглавлю тебя. Хочу, чтобы ты это уяснил, прежде чем начнешь, и раз тебя не запугать, то благодаря тебе, вольный город станет мне врагом на все времена.

Торгаш сглотнул, но продолжил также смело.

– Значит, нужно этого не допустить. Так вот, что мы, собственно говоря, предлагаем…

Бурун остановил грабеж ярмарки, как пообещал торговцам, двинувшись с визарами на восток. За городом, к ханову войску присоединились, по меньшей мере, двенадцать тысяч разного рода наёмников, в большинстве своём состоящих из скифов, были даже западные рыцари, служившие ранее в охране у брутов, немного финикийцев, и пару сотен брончан, словяне все как один предпочли плен предательству. Данный факт, вызвал у Буруна искренне восхищение, тем не менее, пленники теперь товар, а у хана есть кое-что важнее. Все существо изнемогало от полученного предложения.

Неужели это осуществимо?!

Армия растет, и когда он подойдет к большому городу, то малая орда увеличится в два с половиной раза, а это уже сила!

Неужели время настало?

Теперь нужно определиться, кого взять к себе на подмогу, когда Бурун решит продолжить, да именно определится, а не предлагать воздух и пыль, как любят делать ханы. То, что он вскоре обретет, станет неимоверно весомее, чем все то, что сейчас есть у других ханов, и когда они сие поймут, то сами станут набиваться ему в союзники, как делают это сейчас мелкие отряды наемников, почувствовавшие легкую добычу. Пока же Бурун направил доверенных воинов собирать клан, на долгий и невероятный по успеху поход на север.

Впереди был большой город словян.

Впереди был Луггород.

Градимир

На третий день, утром, после приезда дяди, княжич вышел на тренировочное поле и принялся тягать железо. Спустя несколько минут, после начала появились двоюродные братья. Твердислав, стал поднимать пудовую гирю, а Ярополк повис на турнике, делая жим. Вдоволь разогревшись, братья присели на длинную скамью, вытирая пот полотенцами.

– Хорошо тут у вас, – усмехнулся Ярополк. – Солнечно.

– А что тебе дома солнца мало? – удивился Твердислав.

– Конечно, – пожал плечами тот. – Только подумай, когда тучка зацепится за пик Кладезя, и начнет плакать, дождь не кончится пока она не облегчиться и не перемахнет через первую кряхту.

Старшие браться дружно рассмеялись.

– Не вздумай при Волиборе подобное сказать! – вытирая слезы и успокоившись, молвил Градимир. – Иначе он прилепит тебе ярлык нехороший. Ума у него хватит.

– Кстати, отчего Волибор какой-то злой? – спросил Твердислав. – Тебе не кажется?

– Тоже мне новость, – протерев лицо, ответил княжич. – Он недавно меня мужеложцем обозвал из-за того, что я храню себя для той, одной единственной.

– А ты? – удивленно спросил Ярополк.

– Ну а что я. Дал ему по щам. Жаль только, велизарные подле находились, иначе быть ему щербатым до конца времен! – братья дружно рассмеялись.

– Отцу сказал? – спросил Твердислав.

– А зачем? Отец любит его всей душой, я не стану тем, кто разобьет ему сердце.

– Благородно и глупо брат, – ответил Твердислав, положив руку на плечо Градимиру. – Князь узнает, так или иначе.

– Но не от меня.

– И не от нас, – заверил Ярополк.

– Кстати, я тоже грешен Градимир, – усмехнулся Твердислав. – Я познал усладу, а Ярополк нет, он предпочитает тренировки, даже фурию одолел однажды.

– Да она уже в отставке была, – отмахнулся младший.

– И не приглянулась тебе? – пошутил Градимир. – А ты в курсе, что, не взяв её, оскорбил?

– Вот уж дудки! – чуть не икнул Ярополк. – Ма подсказала, чтоб я принял «старушку» в свою личную стражу. Это даст ей возможность искупить свой, так называемый, позор.

– Не та ли это рыжая бестия, одним ударом сбившая с ног моего лютого новичка. Как же его имя? – задумался княжич. – Ах да – Узан.