Страница 7 из 22
Что ж, Лу для проформы пробежался по меню, ведь когда ты постоянный клиент этого заведения, и, когда количество твоих посещений перевалило за трёхзначное число, то, пожалуй, можно его простить за лёгкую небрежность в деле изучения этого самого меню. Просто здоровье нашего героя слегка ухудшилось после того, как он прибыл сюда. Видимо, всё-таки он вчера слегка перебрал свою норму перебора, принятого на грудь, и в результате чего, погрузившись в меню, решал для себя непростую задачу: либо перенести стойко приступы головной боли, либо подлечиться настойкой, чтобы потом чувствовать себя стойко.
Так поначалу Лу придерживался первого варианта развития событий, но после того, как он увидел, как Веня опрокидывает в себя стакан лучезарного напитка, то его одолели сомнения в верности выбранного варианта, и теперь он, вглядываясь в названия предлагаемых напитков, производил сложные арифметические расчёты степени их градусного воздействия на его неокрепший организм. Всё же решившись, Лу наконец-то заказал для себя прозрачного, как слеза напитка, и когда напиток обжёг его внутренние стенки желудка, решил для себя, что он не ошибся, как в своём выборе действий, так и в напитке. Затем он, следуя вековым традициям, ещё прописанным, как утверждают, самим Гиппократом, для закрепления эффекта плацебо (наш герой придерживается того мнения, что эффект от принятия алкоголя, по большей части, зависит от самого пациента, и его действие очень часто весьма внушительно для окружающих его людей), кинул вдогонку ещё одну дозу лекарства. Закрепив результат приёма внутрь и слегка перекусив, Лу откинулся на спинку стула и стал изучать (опять же для проформы) присутствующую публику.
Ведь правила нахождения в помещении требуют от тебя хотя бы осмотреться вокруг себя и определить – с кем ты дышишь одним кислородом под сводами этого здания. Конечно, решение об общих кислородных процедурах было принято ещё с самого открытия этого достопочтенного заведения. Ценовая палитра, так весело разукрашивающая своими нулевыми окружностями цифры, стоящие напротив блюд в меню, очень чётко просеивает число желающих вкусить здесь чего-нибудь, оставляя только ту небольшую категорию избранных с большими карманами, для которых пафос является обязательным ингредиентом, придающим остроту заказываемых ими блюд.
Так что местный контингент, заседающий за соседними столами не отличался разнообразием, и Лу, покивав знакомым, уже было собрался принять участие в дискуссии за столом, как заметил залётную молодую парочку, непонятно каким образом забредшую сюда. Почему залётную? Ну, это не трудно определить по внешним факторам, о которых, наверное, и не стоит упоминать носителю дорогого костюма и различных сопутствующих нему аксессуаров. Да и по лицу зашедшего сразу же видно, что он не отличит аксессуар от писсуара, да ему это и не нужно, а его спутница своей натуральностью уже вызвала немой укор и негодование среди дутой женской присутствующей публики, от которого она ещё больше раздулась, правда уже естественным образом – а уж эту разборчивую в знакомствах, и неразборчивую в связях прослойку женской общности ни на какой мякине не проведешь.
И уже даже нахмурился официант, заметив оплошность администратора (впоследствии стоившей ему места), который, к слову сказать, виноват лишь в том, что отлучился на мгновение по личным нуждам, и тем самым дал незаметно проникнуть под сей священный свод этим возмутителям спокойствия, особенно перед носителями дорогих костюмов от какого-нибудь «Арма Бри», и их заменимыми носительницами бриллиантов (ведь нынче сейфы ненадежны, вот и приходиться ими обвешивать очередную пассию, чтобы ими любимые брюлики были всегда на виду).
И что теперь делать всем этим «носителям» собственности, когда простота бросила им вызов, вначале заведя молодежь сюда, а затем, показав всю их неприглядность, заставила уйти твёрдой опоре из-под ног вершителей судеб, ещё пять минут назад считавших себя так твёрдо стоящими на этой самой опоре. Но дело разрешилось само собой. Парень, взглянув на ценник меню (с той же простотой как, видимо, всё и делал), заявил, что обедать им здесь не по карману, взял под руку подругу, и они также быстро исчезли, как и появились, оставив после себя растревоженный осиный рой.
У Лу в душе от увиденного, что-то как-то нехорошо заскребло, ёкнув смутной памятливостью, и он автоматически налил себе дополнения, дабы вытиснуть из своей памяти эту, непонятно с чем связанную, памятливую потерю.
«Казалось бы – ничем не примечательный случай (да даже и не случай, а так – пустяк: мало ли чего не бывает в жизни), а всё же что-то затеребилось в тебе, и вот уже ты потерял покой, ища это что-то», у Лу размышлял Лу, глядя на усердно жестикулирующую молодую, с позиции относительности местного бомонда, даму. «Может жизнь в созданных обществом рамках, соответствующих твоему „я“ приличий, стало тяготить тебя? И, ворвавшаяся в твой мир простота другого мира, напомнила тебе о существовании совсем другого круга людей, существующего без светских условностей, людей, просто живущих своей жизнью. Видимо, не я один почувствовал эту позолоту сковывающих нас рамок, раз появление этой пары вызвало такой нервный переполох. Но разве кто-нибудь из присутствующих согласится сбросить с себя, так сковывающий их: лишний вес бриллиантов, ботокса, нала, и обменять это всё на бедную молодость. Хотя, наверное – это всё-таки риторический вопрос». – Лу в раздумье посмотрел на сидящего напротив Веню.
– Так ведь, Веня? – спросил Веню, ни с того ни с сего Лу, чем привёл последнего в некоторое беспокойное непонимание.
Степенный же господин, поспешил успокоить Веню, заявив, что он пусть не обращает внимания на подобные странности его коллеги, любит он, видишь ли, поразмышлять вслух. Затем наш степенный господин, отправив Веню покурить, попросил Лу, чтобы тот уделил ему (Вене!) немного своего времени и, разобравшись в сути дела, помог бы в становлении нового общего проекта. Лу же, заявив, что мало смыслит в подобных вещах, попытался откреститься от данного предложения, но его партнёры, как приверженцы совсем другой концессии, не приняли его столь решительный шаг и заявили, что общее дело требует этого, а так как у них и так забот полон (совсем не золотых зубов) рот, то, на этот раз пусть и Лу проявит себя на этой, ещё непаханой ниве политических возможностей.
Лу же, ослабленный вчерашней невоздержанностью и сегодняшней крепостью напитка, всё-таки был взят в оборот, суливший немалые прибыли своим партнёрам, и пообещал своё содействие пришедшему после курительной паузы Вениамину. Он, вручив ему визитку и, приняв ещё успокоительного, распрощался со всеми и направился к выходу. Наши же степенные господа, ещё слегка пообсуждав такие далекие: «Я же говорил, что не надо было Бориску на царство», – кипел язвительный господин»; и такие близкие времена: «Да, Влад совсем другое дело! Слегка не политкорректно, зато ориентировано выдержанно», – заявлял степенный господин. «Хотя скажу, это были божественные времена!», – ностальгически выпуская дым, молвил степенный господин, – «Ведь я был для людей царь и бог, и только я решал: когда для них будет радость – выдав зарплату, а когда горе – задержав её!».
Но что ж теперь поделаешь, жизнь вносит свои коррективы, провозглашая монотеизм. Но мы не станем их осуждать за эти мимолетные слабости, таковы люди, и даже самые великие из них подвержены ностальгическим воспоминаниям. Пока же наши господа предавались воспоминаниям, Веня, оставшись в одиночестве, решил выставить себя напоказ, и тем самым обратить на себя внимание вон той весьма симпатичной дамы. А предпосылки для таких его действий уже в полной мере имелись в наличии, ведь, если быть нескромным и посчитать, сколько бутылок переменило свой статус из «полная» в «порожняя» благодаря усилиям Вени в борьбе со своей неутолимой жаждой, то можно даже удивиться, почему он ещё так кроток, аки агнец.
Но наш Веня, как говорится, человек привычный и, по его заверениям, ещё не через такое проходил (правда, конечно, чаще всё же переступал) – он только слегка размяк от выпитого и, чувствуя своё вселенское одиночество, заметив, как ему показалось, весьма неровно дышащую к нему даму, стал проявлять по отношению к ней весьма нешуточные знаки внимания, выраженные в виде различных подмигиваний, надувания щек, сногсшибательных и многозначительных взглядов – и готов опять во всей красе проявиться. Жаль только, что никто ему не объяснил, что предмет его вожделений был всего лишь предметом интерьера на стене заведения, в виде изображения какой-то голливудской звезды.